Шанс дается лишь раз (СИ) - Чернышова Алиса (книги хорошего качества .txt) 📗
И вот я видела в зеркале девушку, которая, казалось, воплощала кровь, пролившуюся на снег: такая же чуждая и притягательная. Её глаза казались огромными, губы — полными и сочными, фигура — изящной.
И она, кажется, все же была мной.
Это открытие шокировало и сбивало с толку. Мне это было в новинку — чувствовать себя привлекательной. «Интересно, что теперь сказала бы Госпожа Тасири о моей внешности?» — промелькнула в голове глупая, эгоистичная мысль.
— Вы прекрасны, Госпожа, — сообщила компаньонка одобрительно, — Пэри Эстатра не прогадала с нарядом. То, что могло выглядеть вульгарно на любой другой женщине, на Вас смотрится органично и достойно.
— Спасибо, — отозвалась я негромко и, не удержавшись, уточнила:
— А что, наряд подбирала пэри?
— Да, и Вы можете гордиться: ни одной из своих гостий она ещё не оказывала такой чести. Только наряд для Вас она запретила мне выбирать самой: сказала, что куда лучше успела Вас рассмотреть. Она не ошиблась.
Я вздохнула:
— Насколько я успела узнать пэри Эстатру, она крайне редко ошибается.
Наградой мне стала очередная быстрая улыбка на тонких губах девушки:
— Именно так, Госпожа. Прошу Вас, следуйте за мною.
Девушка привела меня в небольшую уютную гостиную, вся мебель в которой передвигалась за счёт длинных и подвижных, как у жуков, лапок. Пэри Эстатра и пэр Эйлт были единственными участниками вечерних посиделок; направив свои кресла поближе к полыхающему камину, они попивали что-то из стеклянных кубков и тихо переговаривались.
Увлечённые диалогом, они не расслышали моих шагов, потому мне ничего не оставалось, кроме как дать о себе знать.
— Добрый вечер, — поздоровалась я негромко, но пэры тут же умолкли, поворачиваясь ко мне.
Можно сказать, что мой дебют имел успех. Пэр Эйлт подавился и закашлялся; Эстатра улыбнулась, медленно поднялась из кресла и неспешно подошла. Некоторое время Ящерица просто рассматривала моё лицо, приподняв мне подбородок кончиком веера. Наконец, усмехнувшись, она резюмировала:
— Даже на Маэлите этот наряд не смотрелся настолько гармонично. Эйлт, ты мне должен ящик сирти — или у тебя будет наглость сказать, что я не выиграла спор?
Эйлт, прокашлявшись, заявил:
— Получишь свою выпивку, Сиятельная пэри. Клянусь демонами, в первый момент я её даже не узнал!
Эстатра рассмеялась:
— Брось. Эта девочка — просто сокровище, и мне жаль, что она — не для меня…
Оборот, который принял этот разговор, перестал мне нравиться окончательно, потому я поспешила вмешаться:
— Мне остается только благодарить вас обоих за комплименты, но мы, кажется, собирались ужинать. Или, быть может, мы ждём ещё кого-то?
— Вы очень проницательны, лэсса Омали, — улыбнулся Эйлт в ответ, — Мы хотим, чтобы на нашем маленьком ужине присутствовал также принц Эйтан; нам есть, что обсудить вчетвером. Посидите с нами, лэсса; Наследник должен с минуты на минуту вернуться.
— Разумеется, — кивнула я, подавив дурное предчувствие, и спокойно села в низкое кресло. Оно тут же расправило «лапки», поднимая меня на два локтя над полом, и подошло поближе к камину, встав между креслами Эйлта и Эстатры.
Оставаться в компании этих двоих было все равно, что совать голову в террариум. Не было сомнений, что они начнут задавать мне неприятные вопросы, на которые нужно будет что-то отвечать. Была лишь одна возможность потянуть время, и взгляд мой отчаянно заметался по окружающей обстановке, надеясь найти тему для непринуждённого разговора. На моё счастье, таковая обнаружилась довольно быстро.
— У Вас очень интересный перстень, пэр Эйлт, — улыбнулась я, — На нём руна Века Волнений. Этому украшению действительно семьсот лет?
— А Вы знаток, — мягко улыбнулся Сиятельный Пэр, — Да, этот перстень передался мне от матери; она была из основной ветви рода Журавлей.
— О, я должна была догадаться! Вы чем-то похожи внешне на пэра Эшира; он тоже из Журавлей.
— Эшир — мой троюродный брат. Не думал, что наше сходство бросается в глаза.
— Пэр, я не настолько глупа, чтобы не знать о фамильных доминантных признаках, передающихся всем без исключения потомкам. Их описал в своих трудах ещё Элиар Мудрый; в его «Слове закона» есть даже специальные гравюры с типичными портретами представителей разных родов. У Экиры Журавль, служившей натурщицей для того изображения, та же форма носа и подбородка, что и у Вас с Эширом, да и волосы такие же.
Эйлт усмехнулся:
— «Слово Закона» — книга спорная. Элиар писал её уже после смерти Снежного принца; рассудок его, если верить свидетельствам современников, был весьма туманен к тому времени, и это объясняет откровенную нелогичность этого эпохального труда. Ну, посудите сами: нос такой формы есть у десяти процентов жителей столицы; что, всех их принимать в род Журавлей?
— Вы утрируете, пэр. В расчёт берётся совокупность признаков.
— Ну, даже в таком случае я навскидку назову Вам человек десять моих знакомых, идеально подходящих под описание, но не имеющих никакого отношения к роду Журавлей. Между прочим, один из них — уличный торговец, просыхающий только по очень большим праздникам. Искренне сомневаюсь, что мы с ним — родственные души!
— Но и полностью исключать этого нельзя; он может быть одним из незаконнорожденных потомков. А Вам ли не знать, что одни и те же врождённые качества можно реализовать совершенно по-разному. Вы, пэр, тоже любите выпить — даже спорили на ящик сирти. Так что, у Вас с тем человеком уже есть нечто общее.
Пэр покачал головой:
— С помощью демагогии можно найти нечто общее между кем угодно — знаете, все мы братья и всякое такое. Но, по сути…
Что сказать — нет смысла приводить весь наш разговор, который многим показался бы на редкость скучным. С обсуждения наследственных признаков мы плавно перешли на историю Журавлей, а потом — на причины и последствия Промышленной войны, этот самый род возвысившей.
Что толку скрывать? Я наслаждалась, и удовольствие не мог мне испортить ни пристальный, чуть насмешливый взгляд пэри Эстатры, ни тревога за Эйтана, проснувшаяся с новой силой. Это было настоящее чудо: разговаривать с умным, привлекательным, начитанным и взрослым мужчиной, уверенном в своем знании и умеющем его преподносить.
Всё же, мало кто из посетителей Библиотеки даже здоровался со мной, не говоря уж о том, чтобы вести беседы; общались со мной в большинстве своём студенты, слишком идеалистичные и неопытные, чтобы уметь производить такое впечатление.
Пэра Эйлта, как и, впрочем, Эстатру с Эйтаном, отличало от моих давних знакомых даже не происхождение или общие черты характера, а какое-то особое отношение к миру, свойственное только людям, многое повидавшим. Ни напускная холодность Змея, ни мягкость Эйлта, ни элегантная непринужденность Ящерицы не могли спрятать главного — блеска глаз из-под ресниц, который, казалось, говорил: «Я прошёл все уровни Бездны, заплатил всем, чем только можно платить — и, если надо будет, повторю этот путь».
Думаю, благоразумная женщина, увидев в чьих-то глазах подобных демонов, должна бежать, не оглядываясь, подальше. Что поделать — у меня всю жизнь были сложности с инстинктом самосохранения, и к подобным личностям меня тянуло, словно магнитом.
В какой-то момент кресло моё, очевидно, повинуясь приказу Эстары, приблизилось почти вплотную к тому, что занимал пэр; это не насторожило: угрозы я не ощущала, а общаться удобнее, когда расстояние меньше.
…— Насколько я знаю, императрицу Эмиль отравили, когда ей было двадцать три, именно из-за того, что она была противницей Промышленной Войны, — заметила я.
— Не совсем так, — улыбнулся пэр, — Как ни странно это прозвучит, но, скорей всего, причиной её гибели послужила банальная ревность со стороны соперниц: в политической картине смерть Эмиль мало что могла изменить.
— Тоже разумно, — кивнула я и нахмурилась, обдумывая услышанное, — Все равно на ход войны это не повлияло. Но — Вы отлично знаете те события, пэр, хотя произошли они более семисот лет назад. Вы интересуетесь историей?
