Шут и слово короля (СИ) - Сапункова Наталья (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Эдин был в своих штанах и рубашке, немного порванной на локте, но пропали храмовые браслеты с рук, и пряжка Цирковой гильдии — тоже. И, в общем, не стоило долго размышлять, что же за напасть с ним приключилась. Его украли и продали, вот и все.
Конечно, это незаконно. Да чего там — это преступление.
А что, разве похоже, что все эти люди вокруг уважают закон?..
Теперь Эдин окончательно пришел в себя и был готов к чему угодно. Он подобрался, сел на корточки, слегка опираясь ладонями о палубу. Это движение опять вызвало взрыв смеха — за ним наблюдали, как за цирковой обезьяной.
Борт не так уж далеко, перемахнуть — никто и моргнуть не успеет. И веревки рядом свисают — подпрыгнуть, раскачаться, и он уже на мачте. Наверняка никто не догонит. Но толку-то, если это корабль, кругом вода, а он — не рыба?
— Я не раб, — крикнул Эдин. — Я свободный и никому не должен. Меня нельзя продавать.
Ответом опять был хохот.
— Меня зовут Эдин Вентсивер. Мой покровитель граф Верден, бывший министр короля. Он меня найдет.
А вдруг?..
Опять — хохот…
— Капитан, меня предупредили — он мастак бегать! — заявил «проходимец», — потому он мне и достался всего за тридцать ленов! Так я обещал, что от нас он никуда не денется, и ноги его больше не будет в Кандрии!
Тридцать ленов. Однако! В другой раз Эдин над этим посмеялся бы.
Любая из лошадей, на которых они с Якобом и Аллиель ездили по окрестностям Вердена, стоила раз в десять больше.
«И ноги его больше не будет в Кандрии».
Но этого как раз никак нельзя было допустить.
— Пристегнуть его цепью к лавке, и все дела! — не унимался «проходимец». — Если он не продержится хоть пару месяцев, капитан, я сам отдам в общий котел тридцать ленов!
— Отдашь шестьдесят, — решил капитан. — Ладно, попробовать можно. Кажется, он и правда не совсем дохляк.
Вот тут-то Эдин решил: будь что будет. Развернувшись, как сжатая пружина, он подпрыгнул, повис на веревке, раскачался и в два счета оказался на перекладине. Дальше веревок было больше и лезть не составляло никакого труда. Матросы внизу загомонили весело и восхищенно. А он лез наверх.
Кто-то бросил веревку с петлей на конце, петля пролетела рядом с Эдином.
Скоро лезть стало некуда.
Эдин огляделся. Мачта была куда выше циркового шатра. Но и куда ниже башни, на которую его затащила леди… как ее? — Найла. Впрочем, какая разница, если нельзя думать о высоте. На этот раз не думать о высоте было вообще просто — меньше всего он боялся упасть. Капитан что-то кричал внизу, махая руками, ветер уносил его голос. Вокруг было море, море, море…
С одной стороны — не только море, вдали слабо серела полоска земли. Наверное, до нее можно было бы добраться. Доплыть.
Плавать Эдин никогда не пробовал, но видел, как плавают. Наверное, можно попытаться. Он как-то слышал, что тут главное — не паниковать и и не вдохнуть воду, тогда не утонешь. Но… все равно не понятно было, как это — оказаться в воде и не тонуть?..
Впрочем, люди на корабле вряд ли позволят ему плыть, даже если он вдруг сообразит, как это делается.
Те, внизу, ждали. Им было любопытно — что Эдин станет делать? Не сидеть ему же на мачте вечно. Перспектива быть прикованным к лавке, грести веслом и, может быть, протянуть так два месяца казалась до невозможности грустной. А где выход?
Ничего не менялось, решение не приходило. От безысходности время для Эдина, кажется, словно остановилось. Для него, но только не для людей внизу. Им надоело ожидать развязку, и ее решили ускорить. Эдин не видел, как один из матросов, повинуясь приказу капитана, перелез на перекладину мачты с другой стороны.
Он почувствовал, как крепкие руки легли на его плечи, и уже в следующую секунду летел вниз. Прямо в волны. И тут же несколько матросов прыгнули с борта в воду.
Морское купание получилось недолгим. Сначала он погружался в воду, потом начал всплывать, и лишь только его голова вынырнула на поверхность, как веревочная петля стянула плечи, и скоро он опять был на палубе.
— Ты не настолько несмышленыш, чтобы я стал спускать подобные выходки, — сказал капитан. — Тебя совсем не учили дисциплине и повиновению?
По знаку капитана кто-то рывком сдернул с Эдина рубашку.
— А шкура-то у него нетронутая, гладкая, — не без удивления заметил один из матросов, — не похоже, что невольник, который уже от хозяев сбегал.
— Я не невольник! — встрепенулся Эдин, — меня продали против закона!
— Да замолчи ты, — поморщился капитан. — Сейчас не о том речь. Важно, где ты находишься, и зачем. Невольник, не невольник — что за беда? Тут немало бывших невольников, которые теперь свободны. Может, и ты будешь свободен. Если заслужишь. Но и тогда ты не должен бегать от меня по мачтам моего корабля. Ладно, двадцать горячих, на первый раз. Привыкай.
— Уступите его мне, капитан Венд, — попросил невысокий крепыш в широкополой шляпе с голубым пером, который до сих пор стоял поодаль, а теперь подошел и внимательно разглядывал Эдина. — Мне как раз пригодится такой парень. Я охотно заплачу сто ленов.
— Сто ленов не цена за такого ловкача, — возразил капитан насмешливо. — Он только что неплохо показал себя. Его место, конечно, не на гребцовой скамье, а на мачте. Немного научить, и будет хороший матрос. Тысяча ленов, Кай.
— Он был свободен совсем недавно, — заявил тот, кого капитан назвал Каем. — Взгляните, у него на запястьях полоски светлой кожи от браслетов. Думаю, что от храмовых. А вот тут был знак цирковой гильдии, на плотном шнурке, поэтому след на коже точно повторяет форму знака, — палец крепыша в шляпе скользил по руке Эдина. — Он действительно свободный циркач, член их гильдии не может быть невольником. Он будет тебе повиноваться до первой возможности сбежать, капитан Венд. А сажать его на цепь — расточительство. Пятьсот ленов.
— Ладно, восемьсот. Полагаешь, капитан Кай, что от тебя он не сбежит?
— Шестьсот.
— Тогда шестьсот пятьдесят. Назначенное мной наказание не может быть отменено, естественно.
— Хорошо, шестьсот пятьдесят. Но я хочу, чтобы ему не испортили кожу. Иначе не заплачу шестьсот пятьдесят.
— Без проблем, надо значит надо, — кивнул капитан Венд. — Положитесь на Малыша Эта.
Зря все-таки Эдин решил, что это не кошмарный сон. Такой отвратительной действительности в его жизни просто неоткуда было взяться.
Во всяком случае, теперь он стоил, как две хорошие верховые лошади.
Все происходило очень быстро и деловито: Эдина притянули веревкой к мачте, и рослый детина выступил вперед, покачивая куском плетеной веревки. Остальные подались в стороны, освобождая место.
Детина коротко размахнулся…
Один.
Дерево мачты до сих пор пахнет смолой.
Два.
Во рту появился вкус крови из прокушенной губы.
Три.
На самом деле — терпимо…
Четыре.
В здешнем трюме, случайно, не найдется привидения из семейства графов Верденов?..
Определенно, нет. Как жаль.
Пять… шесть… семь… восемь… двенадцать…
Каждый следующий удар переносить было чуть тяжелее предыдущего.
… девятнадцать… двадцать.
Веревку сняли, но Эдин не спешил шевелиться, и в глазах было темно.
— Чистая работа, — заметил кто-то одобрительно. — Ни капельки крови. Капитану Каю не удастся сэкономить.
— А ты крепкий парень, — благодушно сказал Малыш Эт, сворачивая плеть. — Под конец мог бы и поорать, все бы поняли. Но это потому что я осторожненько. Провинись ты по-настоящему, узнал бы, как это тут бывает. Ладно, приветствуем тебя на борту «Золотой Ракушки».
И те, кто был поблизости, согласно загалдели.
Потом, много позже, Эдин согласился с правотой Малыша Эта — тот, действительно, обошелся с ним по-доброму. Двадцать горячих — понятие неоднозначное.
Жизнь, какая ни на есть, продолжалась.
ГЛАВА 10. Цена свободы
Якоб вернулся четыре дня спустя, и взволнованный Димерезиус сразу сообщил ему об исчезновении Эдина. Якоб даже не сразу понял. Никогда не случалось подобных сюрпризов. Уехал? Куда?!
