Безграничная (ЛП) - Хэнд Синтия (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗

— Что ж, да, это звучит глупо, если ставить вопрос таким боком. Мне кажется, что меч не так уж и плох.

Папа гримасничает.

— Я думаю, что вы найдете меч более полезным, чем все остальное. И изящным.

— Элегантное оружие для более цивилизованного поколения, — шучу я.

Он ничего не понял, но моя шутка вызывает у Кристиана улыбку, которая что-то означает.

— Почему? — неожиданно спрашивает Кристиан, — Я имею в виду, почему меч более полезный?

— Потому что противник тоже использует лезвие, — говорит папа, его глаза смотрят серьезно, — Изготавливают из печали.

Я сажусь прямо.

— Меч, созданный горем? — я стараюсь не думать о видении Кристиана, о крови на моей рубашке, о том, как мне было страшно каждую минуту от того, что он видит мою смерть. Но я до сих пор не набралась смелости, чтобы спросить о его интерпретации будущего.

— Как правило, они более короткие, как кинжал. Но острые. Проникающие. И болезненные. Эти мечи ранят душу так же, как и тело. Трудно исцелить, — говорит папа.

— Ну, что ж…здорово, — удается мне ответить, — У нас есть сияющий меч, а у них кинжал печали.

— Ура.

— Итак, теперь вы понимаете, почему так важно то, что вы узнаете, — говорит он.

Я встаю и стряхиваю песок со своих шорт.

— Хватит разговоров, — говорю я, — Давайте попробуем.

Примерно через час я упала обратно на песок, тяжело дыша. Кристиан стоит рядом со мной, в его руке самое красивое лезвие сияния, совершенное и сверкающее.

Я, с другой стороны, вызвала сияние несколько раз, получив своего рода стрелу сияния (больше похожую на копье сияния, но я, по крайней мере, добилась хоть этого, думаю, что это уже что-то, что можно показать), но это не сияющий меч.

Папа хмурился большую часть времени.

— Тебе следует сконцентрироваться на конкретных вещах, — говорит он. — Ты должна думать, что меч — это нечто большее, чем физическое тело, которое ты можешь держать в своей руке.

— Я думала, что ты сказал, что это не метафора.

— Я сказал, что это больше, чем метафора. Давай попробуем еще раз, — предлагает он.

Солнце полностью исчезает за горизонтом, тени окутали землю.

— Подумай о том, что ты знаешь наверняка. Абсолютная правда.

Я говорю первое, что приходит на ум.

— Я знаю, что я твоя дочь.

Он выглядит довольным.

— Хорошо. Давай начнем с этого. Подумай о той части себя, которая знает этот факт. Это чувство в твоем животе. Чувствуешь это?

Я киваю.

— Да. Как внутреннее чутье.

— Закрой глаза.

Я подчиняюсь. Он подходит ко мне и берет меня за запястье, вытягивает мою руку передо мной. Я чувствую, что он окружает нас сиянием. Не спрашивая, я вызываю собственное сияние, чтобы встретить его. Наши сияния сливаются воедино. И становятся чем-то большим, чем-то более ярким. Чем-то мощным и хорошим.

— Ты моя дочь, — говорит он.

— Я знаю.

— Но откуда ты знаешь, что ты моя дочь? Потому что твоя мать так сказала?

— Нет, потому что… потому что я чувствую связь между нами, что… — у меня не подходящего слова, чтобы описать это, — Что-то внутри меня, это как моя кровь или что-то в этом роде.

— Плоть от плоти моей, — говорит он, — Кровь от моей крови.

— Теперь ты выглядишь странным.

Он смеется.

— Сосредоточься на этом ощущении. Поверь, что это простая истина. Ты моя дочь.

Я концентрируюсь. Я верю. Я знаю, что это правда.

— Открой глаза, — говорит папа.

Я открываю глаза, и у меня перехватывает дыхание.

Прямо на моих глазах появляется вертикальная полоса света. Это, безусловно, сияние. Свет струится, сочетая в себе золотое тепло и прохладное серебро. Сочетание Луны и Солнца.

Я могу чувствовать свою силу, струящуюся во мне. Я смотрю вниз, на свою вытянутую руку, и вижу, как сияние вьется вокруг моего локтя, сходит с моего предплечья туда, где я схватила свет, как будто у него была какая-то ручка. Затем я поднимаю свой взгляд выше, к кончику, у которого, кажется, есть режущая кромка. Наконечник. Ух ты. Это меч. Я смотрю на Кристиана, который улыбается и поднимает большой палец вверх. Папа отпускает мое запястье и отходит на шаг назад, любуясь нашей работой.

— Красиво, не правда ли? — говорит он.

— Очень. Что теперь мне с ним делать?

— Все, что ты хочешь, — говорит он.

— Мне необходимо соблюдать осторожность с ним? Я могу порезаться?

Папа отвечает на это образованием сияющего меча и направляет его в сторону Кристиана, так быстро, что он не успел даже дернуться, не говоря уже о том, чтобы уйти в сторону, прежде чем меч смог бы порезать его. Я еле сдерживаю рвущийся наружу крик. Я была уверена, что собираюсь увидеть, как моего лучшего друга разрезают пополам. Но клинок проходит сквозь него. Как луч солнца рассекает облака. Кристиан стоит там совершенно потрясенный. Его сияющий меч внезапно исчезает из его рук. Затем он смотрит вниз на живот. Длинный кусок его футболки, аккуратно отрезанный, падает на землю. Но на его теле нет даже царапины.

— Святые… — Кристиан шумно выдыхает, — Вы могли бы предупредить парня, прежде чем нападать на него. Мне нравилась эта футболка.

— Если бы ты был Триплом, — говорит папа, как ни в чем не бывало, — Ты был бы мертв.

Я хмурюсь.

— Он-Трипл.

— Один из них, я имею в виду, — разъясняет папа, — с темными крыльями.

— Поэтому мы не можем ранить друг друга? — спрашиваю я, — Я имею в виду, если мы будем тренироваться друг с другом на этих мечах, то они просто пройдут через нас, как этот?

— Пока вы на стороне света, сияние не сможет навредить вам, — отвечает папа. — В конце концов, это ведь часть вас.

Кристиан закусывает нижнюю губу. Этот жест не характерен ему.

— Мои крылья не совсем белые, — признается он, встречаясь с глазами отца, — У них есть черные точки. Что это значит?

— Это происходит тогда, когда ребенок рождается от матери с белыми крыльями и одного из Печальных, — говорит папа задумчиво, — Это отметка, которую Черные Крылья оставляют, чтобы идентифицировать своих детей Триплов.

— Но наши крылья — это отражение нашей души, не так ли? — спрашиваю я, совершенно запутавшись. — Но ты говоришь, что отец Кристиана отметил его душу.

Папа не отвечает. Но по его мрачному взгляду и так все понятно. Кристиан выглядит так, будто у него проблемы с желудком. Пришло время для снятия стресса, думаю я. Я медленно шевелю рукой назад и вперед, наблюдая за тем, как свет проводит линию в воздухе, подчиняясь моим движениям. Уже почти стемнело, небо темно-синего цвета. И свечение меча на его фоне напоминает мне о бенгальских огнях на День Независимости. Подчиняясь импульсу, я пишу свое имя. К. Л. А. Р. А.

— Ну же, — говорю я Кристиану, — Попробуй.

Он приходит в себя и сосредотачивается, пока яркое лезвие не материализуется в его руке. Затем он начинает выводить собственные слова в воздухе. Мы начинаем дурачиться, создаем круги и рисуем узоры. А затем мы сильно ударяем друг друга по незащищенным рукам и ногам. Как папа и сказал, мечи проходят сквозь нас. Тепло и сила сияния делают меня слегка легкомысленной. И я продолжаю смеяться, когда маневрирую мечом. На минуту я забываю о видениях. Нет ничего, что может оказать на меня воздействие здесь. Бояться нечего.

— Я рад, что теперь вы все понимаете, — говорит папа, и облегчение слышится в его голосе, — Потому что это наше последнее занятие.

Кристиан и я опускаем руки и пораженно смотрим на него.

— Последнее занятие? — повторяю я.

— Вашего обучения, — говорит он.

— О, — я поднимаю меч снова.

Мое сердце внезапно наливается тяжестью, и меч тускнеет в моей руке, вспыхивая.

— Мы будем… Я смогу встретиться с тобой?

— Нет, в течение длительного времени, — говорит он.

Меч гаснет. Я поворачиваюсь к нему, пораженная, опасаясь, что знаю еще недостаточно. Я узнала так много за этот маленький промежуток времени: как лучше летать, как бороться, как перемещаться и перемещать других. И это мне уже пригодилось, когда мне необходимо было добраться с Кристианом на пляж самостоятельно. Когда я почти мгновенно вызвала сияние и сформировала его так, чтобы наиболее эффективно использовать его для исцеления. Также нас научили как говорить друг с другом в наших мыслях. Так что мы можем общаться бесшумно. Никто нас не сможет услышать, даже ангел, который время от времени, я уверена, сожалеет, что не может услышать, о чем мы с Кристианом говорим у него за спиной. Это обучение было гораздо сложнее, чем все мои курсы в Стэнфорде. Но я люблю учиться, по правде говоря, я так напугана, что это заставляет меня воспринимать все очень остро. И это обучение сблизило нас с папой, к большей части его жизни. Это заставило меня чувствовать себя ближе к Кристиану. Но я не чувствую, что я готова хоть к какой-то битве с Триплом Черное крыло. Он даже не учил нас как на практике использовать сияющие мечи до сегодняшнего дня.