В оковах льда - Монинг Карен Мари (читать хорошую книгу txt) 📗
И есть еще инспектор Джайн. Которому я задолжала очистку клеток.
Я лениво бреду по Темпл-Бар, наслаждаясь свободным временем и своим городом, и пытаюсь решить, как расставить приоритеты. Радует тот простой факт, что сегодня, для разнообразия, выбор принадлежит мне! До Падения Стен я любила эту часть города, тут каждую ночь происходило столько классного с туристами, пабами, новыми Феями, за которыми можно шпионить и которых можно убивать. Жизнь на улицах я заценила после смерти мамы. Ни ошейника, ни клетки. Только старая сумасшедшая ведьма, которую я научила постоянно слегка меня бояться.
А потом приехала Мак, и на улицах стало еще круче. Нет ничего лучше приятеля-супергероя, с которым можно зависать. Особенно если этот приятель тебе как сестра, как мама и как лучшая подруга одновременно.
Сейчас, как и весь мой город, Темпл-Бар превратился в руины. Брошенные машины, развороченные и разбитые, столкнули к обочинам, оставив посреди бывшей дороги узкий проход. Все засыпано стеклом разбитых окон и фонарей, некуда ступить, чтоб не захрустело. Газеты, мусор и оболочки того, что было людьми, ветром волочит по улицам. В серый дождливый день тут реально мрачно, если не нацелиться на блестящее будущее впереди. Мама Мак работает над какой-то Программой Озеленения, а папа, я слышала, — над Программой Очистки, а еще я слышала их разговоры о том, что однажды Дублин снова станет живым и полным веселья.
Я прохожу мимо ярко-красного фасада здания Темпл-Бар и чую это, не успев завернуть за угол. И тут же останавливаюсь.
Оно как ветер с ледника.
Я обдумываю вариант не поворачивать за угол. Я еще не исследовала такие сцены одна. Сегодня ночью можно подвести сюда Риодана и притвориться, что мы его только что нашли. Не то чтобы места сильно отличались в зависимости от «недавно замерзло» и «стоит ледяным пару дней». К тому же, если я заверну за угол и найду там замерзших детей, день будет полностью испорчен.
Еще совсем свежа память о том, как я чуть не умерла. Если бы вчера в церкви я была одна… Странная мысль. Я не могу представить себя мертвой. Я оглядываюсь по сторонам, смотрю вверх. Насколько я вижу, я тут одна. Кристиан не может все время за мной шпионить. Так что, типа, если я уйду, никто не узнает, что я не всегда супергерой. Если останусь и со мной случится что-то плохое, ну, мое сердце может остановиться, и никого не будет рядом, чтобы меня спасти.
— Слабачка! А ну опять становись классной! — Мне от себя противно. Я не ухожу, и мне не нужна поддержка. Никогда. Супергерой — это не то, во что можно играть время от времени, это то, что ты есть. Все время, в любое время, каждый день.
Я отбрасываю назад полы длинного плаща — мне нравится кожаный шелест, который они издают, — вытаскиваю меч и заворачиваю за угол, готовая к действию. Меч покрывается инеем, а мои пальцы примерзают к нему в ту же минуту.
Посреди улицы одна из шикарных машин, которые так любит Мак, совершенно замерзла и блестит бриллиантовой коркой под солнечным светом.
Из открытого окна со стороны водительского сиденья торчит ледяная рука. С пассажирского сиденья наполовину высунулся какой-то чувак, он вроде как пытался выбраться, рот у него открыт в крике, глаза закрыты, кулак поднят в воздух, словно он собирался что-то отбить. Детей нет. Это здорово. Похоже, в этот раз жертв только двое. Это тоже облегчение.
Я изучаю машину, впитывая детали.
На этом месте не так холодно. Морозит, но не так, как в церкви или в секторе Честерса. Больше похоже на сцену со стиркой. Я так понимаю, на открытом пространстве замороженные виньетки отогреваются быстрее.
Я делаю пару глубоких вдохов, отмечаю все преграды на моей мысленной решетке модели и собираюсь для стоп-кадрирования.
И вот когда я почти все идеально измерила и просчитала, когда я готова плавно и гладко нажать на газ, за моей спиной начинаются крики и пальба.
Пули могут меня ранить. Я не настолько супергерой. От неожиданности я срываюсь с места раньше, чем собиралась. А это еще опаснее стоп-кадрирования головой вперед!
Меня заносит, и я пытаюсь вернуть себе контроль над движением, но при такой скорости это непросто. Меня закручивает, как пьяного тасманского дьявола, и я врезаюсь в бок замерзшей машины.
Это выбивает меня из стоп-кадра, но либо в этот раз все не так неожиданно, либо холод тут не такой убойный, как в церкви, либо и то, и другое, потому что я возвращаюсь в ускоренный режим так же быстро, как меня из него вышибло. Но я не могу контролировать свои ноги, потому что стартовала не с той с самого начала, и снова врезаюсь в машину. На этот раз люди, замерзшие в ней, взрываются как сверхмощные гранаты, разлетаются миллионами осколков льда, а я оказываюсь прямо на пути розовой ледяной шрапнели.
Осколки замерзших тел, твердые и острые, как алмазы, впиваются в мою открытую кожу. Толстый кинжал льда размером с хот-дог пробивает мои джинсы и впивается в бедро, другой протыкает плечо.
Я снова выпадаю из сверхскорости и пытаюсь в нее вернуться, но, когда я это делаю, ледяные осколки проникают еще глубже в мое тело, и боль от этого такая, что я мгновенно выпадаю обратно. Не думая. На рефлексе, просто пытаясь остановить боль.
И начинаю замерзать до смерти.
Поднимаюсь…
Ой! Черт, черт, черт, больно!
Вниз — и я умру.
Вверх — и я пожалею, что не умерла.
Я остаюсь в стоп-кадре, снова ударяюсь об эту дурацкую машину, отскакиваю от нее, плетусь к другой машине и вкладываю все силы в то, чтобы выбраться из ледяной зоны. Я не чувствую рук, не чувствую ног. Блин, поверить не могу, что я в это вляпалась! Но кто кричал, и почему они стреляли?
Я жму, жму, жму изо всех сил!
И падаю лицом вниз на дорогу. Ледяные осколки вошли глубоко. Но мне плевать. Я выбралась. Я снова за углом, где тепло и можно жить. Я справилась. Сотня или сколько там осколков во мне растают. Уже начали, а может, я истекаю кровью, потому что по коже щекочет что-то влажное и теплое.
Я выбралась из зоны мгновенной смертельной угрозы. Я не замерзну до смерти. Теперь нужно беспокоиться о том, чтобы до смерти не истечь кровью.
С третьей попытки мне удается перекатиться на спину, и к этому моменту я уже задыхаюсь сильнее, чем от часа непрерывной сверхскорости, и дрожу как листок на ветру. Кровь заливает глаза. Я пытаюсь проморгаться. Чуваки, какой провал! Как стыдно! Хорошо, что никто этого не видел!
Я не двигаюсь и пытаюсь оценить ситуацию. Я очень серьезно изрезана. Кожа, где я могу ее чувствовать, горит огнем. Опаснее всего для моего выживания — дыры на бедре и в плече, точнее, те места, где будут дыры, когда лед закончит таять. Нужно поскорее их перевязать. Проблема в том, что я не чувствую рук. Я закрываю глаза и пытаюсь сосредоточенно пошевелить пальцами. Ничего не происходит.
— Ах, Дэни.
Я смотрю вверх и вижу над собой инспектора Джайна. Никогда в жизни я не была так рада его видеть.
— Б-б-батончик, — удается сказать мне.
Он улыбается, но улыбка не доходит до глаз.
— В м-м-м-м-моем к-к… — Я замолкаю. Нет сил даже сказать «в кармане». Я смотрю на него просящим голодным взглядом и знаю, что он понимает.
Он смотрит мимо меня. Я понимаю, что меня окружают Хранители. Отлично, они могут отнести меня в Честерс и помочь залатать!
— Он у тебя? — говорит Джайн.
— Да, капитан.
И я леденею, но это никак не связано с замороженными машинами и людьми. Я пытаюсь вскочить на ноги, но мне удается только забиться на брусчатке, напоминая вытащенную на берег рыбу.
— Д-д-даже не д-д-д-умай…
— Прошло шесть дней, Дэни.
Шесть дней?! Сколько же я проспала в Честерсе?
— Ты должна была прийти. Если бы ты сдержала слово, я бы постарался и дальше мириться с этим. Но я не могу доверить судьбу нашего города таким ненадежным рукам. Меч теперь наш, ради блага Дублина. Мы уберем с улиц больше тварей, чем ты. Вскоре ты поймешь, что все изначально должно было быть так.
