Голос Тайра. Жертва порока (СИ) - Кандера Кристина (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗

Вот тогда-то дядя Фил и сорвался. Сразу он пытался кричать на меня, потом стыдить, затем стал читать нотации или цитировать «Руководство по совершению безрассудных поступков без последствий для репутации», как он сам это называл.

Не скажу, что я так уж внимательно слушала, хоть и пыталась делать вид, но после бала, который закончился на рассвете, я проспала всего несколько часов и отчаянно зевала. Еще у меня очень сильно болела голова от громкой музыки и ноги от танцев. Потому-то большую часть лекции в исполнении любимого родственника я просто пропустила мимо ушей, но кое-что все же дошло до моего сонного сознания:

— Запомни раз и навсегда! Ты свободна в своих поступках, но до определенного момента. Нельзя, чтобы окружающие говорили о тебе вслух. Шепотом и за спиной — сколько угодно, это расценивается как обычные сплетни и на них можно не обращать внимания, поскольку они не подтверждены фактами или свидетельскими показаниями. Но как только твое имя начинает произноситься громко и во всеуслышание — дело плохо. Ты поняла меня?

Кажется, я тогда просто кивнула, в попытке не уснуть окончательно и не сверзиться со стула, на котором сидела. Дядя Фил посчитал это за знак того, что его проникновенная речь на полчаса дошла до моего сознания, и милостиво отпустил спать.

И это было сказано мне, дочери императорского мага, гениального изобретателя, но ни разу не дворянина. Что уж говорить о тех, в чьих жилах течет кровь благородных аристократов?

Я вздохнула и опершись локтями на столешницу, обхватила ладонями лицо. Сидела вот так, думала, пыталась понять, где еще стоит поискать. Взгляд скользил по спальне. Широкая кровать под белым балдахином с золотыми кистями, тканое белоснежное покрывало с вышитыми на нем золотом розами, такие же шторы на окнах и обивка на мебели. Снежный ковер с высоким ворсом. Стол, за которым я и сидела у окна, два кресла и низкий кофейный столик у камина напротив кровати, какой-то ларь вдоль стены. Рядом с кроватью две двери: одна вела в гардеробную, вторая — в ванную.

Все. Больше ничего. В гардеробной почти пусто, всего лишь несколько пустых чехлов от одежды, пара забытых чулок, бальные туфли с протертой подошвой. В ванной ничего кроме самой ванной и раковины, даже полотенец нет. Под кроватью и ковром я искала, обивку на мебели тоже прощупала, за всеми картинками проверила, даже каминную решетку подергала, пытаясь нащупать какой-нибудь скрытый механизм, ножки у мебели осмотрела основательно, в поисках тайника. И ничего не обнаружила, либо тайников в апартаментах леди Ариэллы Нейрос не было, либо я просто н6е могла их отыскать. Единственное, что мне осталось, это простучать панели у кровати, а если и это не поможет, то тогда просто сдаться.

Я вздохнула и откинулась на спинку кресла. Обвела спальню взглядом еще раз. Ничего. Вот совсем.

— Вот же невезение, — тихонько фыркнула себе под нос. Оперлась одной рукой о столешницу и начала вставать, каким-то непостижимым образом (а раньше за мной не замечалось подобной неуклюжести, явно сказывались события последних дней

и нахождение в непосредственной близости от меня одного противного менталиста) наступила на подол, запнулась о край ковра и едва не полетела на пол, но вовремя успела схватиться второй рукой за ножку стола. Раздался треск, затем грохот и от днища стола отвалился кусок.

Я присела, чтобы оценить причиненный ущерб и едва слышно присвистнула. Под столом лежала небольшая деревянная пластина, явно она предназначалась для того, чтобы скрыть тайник, довольно пухлая тетрадь в мягкой обложке, плоская деревянная шкатулка без украшений и пачка каких-то бумаг, перевязанная простой белой лентой.

— Ох, ну и ничего же себе! — выдохнула я, сгребая все это богатство и прижимая к груди. — Как вовремя во мне проснулась неуклюжесть.

Ручки просто чесались от желания повнимательнее рассмотреть находку, и я не стала себе отказывать. Уселась прямо на пол, почти под столом и первым делом принялась вертеть шкатулку. Плоский футляр, чуть больше, чем в палец толщиной, из светлого дерева, покрытого лаком. Гладкий, теплый и приятный на ощупь, без каких-либо украшений. Последнее меня расстроило почти до слез. Шкатулка не открывалась. На глянцевой поверхности не было ни отверстий под ключ, ни каких-нибудь завитушек, на которые надо нажимать в правильной последовательности, ни заковыристого замочка — ничего. Но это точно была шкатулка! Едва различимый шов явно говорил об этом.

— Как же ты открываешься? — шипела я, пытаясь рассоединить обе половинки силовым методом.

Не получилось. Я вертела шкатулку и так и этак, крутила ее в разные стороны, даже постучала ею по полу, но она так и не открылась.

— Ладно. — пробурчала себе под нос, — отдам Мартину. Пусть найдет какого столяра или у них в полиции и свои умельцы имеются.

Не сладив со шкатулкой, быстро просмотрела пачку писем. Ничего интересного там не нашла. То ли писали каким-нибудь шифром, то ли это и в самом деле были невинные письма, адресованные леди Ариэлле подругами по обучению.

Выдохнула, пожала плечами и раскрыла тетрадь. То, что это дневник я поняла еще до того, как прочитала первую строчку. Только вот… писала явно девочка или совсем юная девушка, едва-едва переступившая порог детства. Уж слишком наивными были предложения и чистыми восторги.

Я поморщилась и перевернула пару страниц. Снова ничего интересного, юная леди, хозяйка дневника (а я почему-то представляла в этой роли именно леди Ариэллу) восторгалась новым платьем и туфельками, кои ей подарила матушка на двенадцатый день рождения. Я мысленно хмыкнула — приятно быть правой, дневник действительно принадлежал юной леди. Совсем юной. Интересно, зачем было прятать его в тайник? Вряд ли у двенадцатилетней девочки были настолько важные секреты, что она боялась их раглашения.

Впрочем… в двенадцать лет и у меня все секреты были важными и тайными. Особенно от маменьки и отчима. Если бы они тогда узнали хотя бы о половине из моих тайн, то… уверена, матушка точно бы забыла о том, что всегда выступала против физического наказания и утверждала, что детей необходимо воспитывать в любви и ласке. Нет, если бы матушка узнала о моих проделках, то быть мне битой. А отчим бы еще и добавил, хоть никогда ко мне и пальцем не прикоснулся и даже за уши драть не решался, хоть братьев таскал регулярно и подзатыльники им отвешивал.

Я перевернула почти половину листов и нахмурилась. Почерк неуловимо изменился, избавился от детской неразборчивости и стал ровным, строгим, угловатым, хотя и было похоже, что писала та же рука, что и в самом начале.

Вчиталась в первые строчки и резко втянула в себя воздух. По спине тут же побежали холодные мурашки страха, руки задрожали. Несколько слов настолько меня поразили, что в груди стал нарастать ком, и пришлось несколько раз заглотнуть ртом воздух. Я боялась задохнуться от нахлынувших эмоций.

Ужас. Кошмар. Отвратительная мерзость. Сколько отчаяние, боли, презрения и ненависти было всего в паре строк.

Я резко захлопнула дневник и, прикрыв глаза, прислонилась головой к креслу. Попыталась восстановить душевное равновесие. Нет, это просто возмутительно. Это… это… преступление… даже не просто преступление, а… мамочки, как же так?

Мысли метались в голове, сталкивались друг с другом, и ни одна из них не задерживалась. Меня охватила такая жалость, что с трудом приходилось сдерживать слезы. И честно, я бы точно расплакалась, ели бы в этот момент не хлопнула дверь в гостиной.

Тихий хлопок произвел на меня эффект взорвавшейся бомбы. Я резко подскочила и заметалась по сторонам, а из гостиной раздавались тихие голоса — кто-то пришел в покои леди Ариэллы.

Что же делать? Куда прятаться?

Я замерла посреди спальни. Прижимая к груди свою находку и кусала губы, лихорадочно оглядываясь по сторонам.

Первым моим порывом было укрыться в гардеробной, но я тут же отмела эту мысль. Неизвестно, кто там появился, если это слуги, то они вполне могут пройти в гардеробную за чем-нибудь. По той же причине не было смысла лезть и под кровать.