Мой (не)любимый дракон (СИ) - Чернованова Валерия М. (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
Когда увидела его.
Их…
Тальден не спал. Не страдал бессонницей и не пересчитывал дракончиков. И ревностью тоже больше не мучился. Нельзя ревновать и при этом так крепко, так страстно сжимать в объятиях совершенно голую б… Ну пусть будет графиню.
Будто во сне, в своём ожившем кошмаре, я видела, как д’Ольжи бесстыдно к нему прижимается. Отвечает на сумасшедшие поцелуи, растекается липкой лужицей от беспорядочных, жадных ласк. Жмурится и едва не мурлычет от удовольствия, всё больше распаляя своего господина.
Вон и рубашка уже по швам трещит. Интересно, успеют хоть до кровати добраться? Или распластаются прямо на полу.
Меня затошнило. Вздрогнула, почувствовав на себе скользкий взгляд ядовитых зелёных глаз. Будто гадюка по лицу проползла, царапнув мне кожу холодной, омерзительной чешуёй. А может, и не заметила меня эта выдра…
Я отшатнулась, мечтая убежать и в то же время борясь с желанием ворваться в спальню и оттаскать змеючку за волосы. Все их к чертям собачьим повыдирать!
Ох, как же давно я об этом мечтала… Но… Кто я такая, чтобы закатывать сцены ревности? Я ему не жена. Не его ари. Я и невеста-то фальшивая.
Такая же фальшивая, как и чувства этого мужчины.
Впрочем, кого обманываю — не было никаких чувств. Так, возможно, влечение. Спортивный интерес.
Герхильд ведь Ледяной.
А Ледяные, как известно, не умеют любить.
Пусть Далива топит лёд его сердца хоть до Второго пришествия. А я…
Я постараюсь своё сделать ледяным.
Глава 3
— Анна… Аня, нам надо поговорить, — звучало подозрительно мягко, мёдом, только что выжатым из сот, растекаясь по моему сознанию. — Аня-а-а… Да проснись же ты! — Теплота в голосе сменилась колючим морозцем.
— Я не сплю, — буркнула в наволочку, всю мокрую от слёз (надо же, сколько во мне, оказывается, помещается жидкости), и ещё крепче обняла подушку, не желая поворачиваться к раскипятившейся шантажистке.
— Я знаю о том, что произошло между тобой и этим герцогом.
— Очень за тебя рада. — Зажмурилась, и слёзы прозрачными дорожками снова принялись расчерчивать моё пылающее, как факел, лицо.
Не удивлюсь, если от всех этих переживаний у меня подскочила температура. Я чувствовала себя проснувшимся вулканом, даже несмотря на то, что сердце заиндевело.
— Не плачь, — прошелестело над ухом… ласковое. — Хочешь, накажу его. Заставлю заплатить за каждую твою слезу!
Последнее прозвучало ну очень кровожадно и было весьма неожиданно. Даже боль, голодным шакалом вгрызавшаяся не только в рваную плоть, всё ещё вяло трепыхавшуюся в груди, но и в воспалённое сознание, на время меня оставила. Её вытеснило удивление.
Я точно с Блодейной разговариваю?
Или уже помешалась на почве сердечных переживаний и вижу галлюцинации.
Сморгнув дурацкие слёзы, которые успела возненавидеть так же сильно, как этого драконистого кобеля с его породистой сукой, перевернулась на спину. Сквозь солёную пелену, застлавшую глаза, различила зависшее над кроватью псевдопривидение. Лицо бледное (хотя в полупрозрачном состоянии оно у Блодейны всегда такое), губы — сплошная резкая линия. Глаза… Но лучше не будем о глазах. Они у ведьмы были жуткие. Метали копья, стрелы, молнии и файерболы, и, если бы гнев морканты был нацелен на меня, я бы тут же превратилась в симпатичные белые косточки. Или, что более вероятно, рассыпалась пеплом.
Впрочем, я и так уже была этим самым пеплом. За что большое спасибо Его Блудливости Герхильду! Не вышло с одной, быстренько произвёл рокировку и уединился с другой.
Кобель драконский.
— С герцогом и без тебя разберутся, — устало откинулась на подушки, мысленно посылая призрачную ведьму к тальдену и его шлюшке.
Там от Блодейны толку было бы больше. Запугала бы сладкую парочку до икоты, чтобы кое-кто ещё долго не мог почувствовать себя мужчиной. Но не рассказывать же морканте, из-за чего на самом деле страдаю и проливаю слёзы.
Колдунья присела на краешек кровати, гипнотизируя меня заботливым взглядом. Это было дико, странно и заставляло нервничать. А когда она потянулась к моей руке, чтобы одарить её своим прикосновением… Будто кубиком льда провели по коже.
— Ау, приём, я не Фьярра, — вжалась в спинку кровати и руки предусмотрительно сунула под одеяло, только бы она от меня отстала. — С ней будешь играть в дочки-матери.
— Я просто за тебя переживаю, — насупилось лжепривидение. Не дав мне времени переварить это сногсшибательное заявление, морканта пошла в наступление: — Почему не сказала, что Крейн — двойник Лёши?!
— А разве это так важно? — напряглась внутренне.
Если сейчас опять начнёт угрожать мужу…
Блодейна сардонически усмехнулась:
— Не удивлюсь, если сама его и спровоцировала.
И эта туда же.
— Никого я не провоцировала! — огрызнулась вяло. — И вообще, старалась держаться от Крейна подальше. Чёрт его знает, чего ко мне прицепился.
Судя по тому, что брови ведьмы превратились в одну сплошную полоску и расходиться, как в море корабли, не спешили — мне не поверили.
Ну и демоны с ней. Только бы снова не принялась за старое — не сыпала угрозами в адрес Лёшки.
— Покажи его, — несмело подняла на морканту глаза. — Мужа… покажи.
Блодейна нахмурилась ещё больше, отчего на сером, будто выцветшем, лбу залегла глубокая складка, что явно не придавало ей очарования, и отрицательно покачала головой.
— Пожалуйста, — попросила тихо. — Ну что тебе стоит? Я просто хочу знать, что с ним всё в порядке.
Хоть с одним из нас всё хорошо.
— С ним всё в порядке, — эхом отозвалась колдунья.
— Мне нужно самой в этом убедиться, — сказала уже твёрже.
Морканта ещё немного похмурилась, поартачилась, а потом повелительно взмахнула белёсой рукой, и пространство передо мной разломила напополам ослепляющая вспышка, будто в нескольких сантиметрах от моего лица полыхнула молния.
В Москве тоже была ночь или, если судить по розоватому свечению, пробивавшемуся в щель между неплотно задёрнутыми шторами, — занимался рассвет. Муж спал, широко раскинув руки, со сбившимися к ногам простынями и с таким безмятежным, умиротворённым выражением на лице, что я не сумела сдержать улыбки.
От сердца сразу отлегло. Главное, жив-здоров, и Блодейна не воплотила в жизнь ни одну из своих премерзких фантазий: не выпихнула Лёшку под машину и не свела его с ума.
А может, она и не собиралась ничего такого с ним делать. Так просто, меня запугивала для простоты дрессировки. Или Фьярра без памяти влюбилась в Воронцова — а в такого, как он, не влюбиться невозможно — и будет хранить моего мужа, как зеницу ока, от своей кровожадной наставницы.
Странно, но в постели рядом с Лёшей никого не было.
— А где твоя воспитанница? — Я даже села на кровати и теперь ёрзала, как будто мне под простыню подложили ежа. — Они что, не того…
Сердце или, вернее, его останки рвали на куски противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось рассматривать каждую чёрточку мужа, раз уж выпала такая возможность. Ведь это было лицо родного человека — нить, что связывала меня с домом и со всем, что было мне дорого. С другой — глядя на Лёшу, казалось, что смотрю на помолодевшего Крейна, преспокойно дрыхнущего в моей… нашей постели.
Кошмар какой-то!
— Так что там с Фьяррой? — не спросила, потребовала объяснений, вдруг почувствовав, как удушающе жаркой волной на меня обрушивается волнение.
Увиденное не могло оставить равнодушной. Ни поразительная, вызывающая дрожь во всём теле схожесть Блейтиана и Лёшки. Ни уж тем более отсутствие Фьярры на супружеском ложе.
Видение померкло, и свет, вспоровший пространство, поглотил чернильный сумрак ночи.
— Не бойся, тело твоё цело и невредимо, — это вместо объяснений. — Фьяррочка о нём заботится, холит и лелеет. Даже похудела немного.
Это что ещё за гнусные намёки? Я, между прочим, была в идеальной форме! В отличие от этой сушёной воблы.
