История Гарнета (ЛП) - Эвинг Эми (полная версия книги .txt) 📗

Глава 3

Я знаю, где находятся помещения для суррогата в этом дворце, поэтому решаю начать оттуда.

Мне следует все-таки знать, как она выглядит, если мне предназначено постоянно за ней наблюдать.

Наблюдать за суррогатом. Не могу решить — то ли это противно, то ли это просто скучно. Почему Люсьен не попросил меня посмотреть за кем-нибудь интересным? За кем-то из королевской семьи или моей матерью?

Нет, только не за матерью. Не думаю, что хочу знать, чем она занимается.

Я иду по залу со всеми этими глупыми цветочными картинами и натыкаюсь на Кору, которая спускается с короткой лестницы, ведущей в покои суррогата.

— Что ты делаешь? — спрашивает она. Все вечно спрашивают это у меня с такой интонацией, будто я что-то задумал.

Я пожимаю плечами. — Просто хотел увидеть суррогата, вот и все.

Не лучшее мое оправдание. Мне реально стоило лучше над этим подумать.

Кора закатывает глаза. — Ты знаешь, что тебе не позволено заходить в ее покои. Ты сегодня хочешь еще больше насолить матери?

Естественно, она должна знать о Циан и «Призовой Жемчужине».

— Нет, — говорю я. — Ты права. Мне просто было любопытно. У нас никогда не было суррогата в этом доме.

Она мягко мне улыбается. Кора фактически вырастила меня, и она более снисходительная, чем Мать.

— Конечно же, был, — говорит она. — Я довольно хорошо помню твоего суррогата.

— Она похожа на моего? — спрашиваю я.

Она задумывается на мгновение. — Нет, — отвечает она. Не уверен, следует и мне обижаться на это.

— Она все еще спит, — продолжает она. — Возможно, ты увидишь ее сегодня вечером перед ужином.

— Я не увижу ее за ужином?

Она вздыхает. — Ее Милость забыла тебе сообщить — она сегодня устраивает традиционный ужин после Аукциона. Первый раз за двадцать лет. Прибудут Курфюрстина и остальные Дома-Основатели.

— Даже Графиня Камня? — спрашиваю я. Моя мать и Графиня ненавидят друг друга.

Кора ухмыляется. — Да.

Я почти хочу быть приглашенным только для того, чтобы посмотреть, как эти двое поругаются, но со всем изяществом и любезностью, которую можно ожидать от членов королевской семьи.

— Что же, — говорю я, не совсем уверенный, что мне теперь делать. — Полагаю, ты можешь сказать Аннабель, чтобы она принесла ужин мне в комнату.

— Аннабель теперь прислуживает суррогату, — говорит Кора. — Думаю, Уильям обслужит тебя.

Так Люсьен был прав. — Хорошо, — говорю я, будто меня это совсем не волнует, хотя волнует даже очень.

Но Аннабель может помочь мне со всей этой затеей. Я не скажу ей о Люсьене, но она может быть хорошим источником информации.

Сейчас только три, и, держу пари, я знаю, где она. Я бреду на первый этаж и направляюсь в сад к прудику с яркими рыбами. Аннабель сидит там, смотря на то, как они словно фейерверки мечутся в воде, и, завидя меня, она подскакивает и делает реверанс.

— Слышал, у тебя новая забота, — говорю я. Она кивает. — Ставлю на то, что с ней будет легче, чем со мной.

Аннабель пожимает плечами, и я осознаю, что она нервничает.

— У тебя все получится, — говорю я. Я могу видеть в ее глазах, что она хочет мне поверить, но она напугана.

Первый раз

— О, а я тогда кто, отрезанная печень?

Не несу за вас ответственность

— Да брось, — говорю я, садясь рядом с ней на скамейку. — Ты заботилась обо мне с тех пор, как мне было двенадцать.

Одиннадцать

— Видишь? — Она краснеет. Аннабель много краснеет в моем присутствии.

Не была официальной фр-й

— Ох, так ты теперь официальная фрейлина?

Он делает рукой движение «вроде того».

— Эй, а ты видела ее уже? Суррогата?

Аннабель пронзительно смотрит на меня и качает головой. Я поднимаю обе руки.

— Мне просто любопытно. Не волнуйся, даже я не настолько бунтарь, чтобы закрутить с суррогатом.

Это правда. То есть у них вообще есть нормальные части тела? Я слышал, что у них много странных способностей. Вдруг это меняет их тела или вроде того. Я представляю, что наверху лежит девушка с двумя головами и перепончатыми пальцами.

Аннабель снова тяжело смотрит на меня, затем кивает, будто решила мне поверить.

— Так теперь мы остались одни с Уильямом, полагаю, — говорю я угрюмо. — Он всегда подбирает мне розовые галстуки. И никогда не приносит мне правильный кофе.

Аннабель тихо посмеивается.

Джордж?

— Да, Джоржд был бы намного лучше! Ты не могла бы…

Она тут же кивает. Я целую ее в щеку, и она краснеет еще больше, чем прежде. — Ты самая лучшая, знаешь? — Я поднимаюсь, чтобы уйти, затем оборачиваюсь. — О, можешь сказать, когда суррогат отправится на ужин? Мне нужно увидеть, как она выглядит, и на этом все. Обещаю.

Аннабель сужает глаза. Я снова делаю крест на сердце.

Попробую

— Спасибо. — Я дарую ей свою самую очаровательную улыбку и направляюсь обратно во дворец коротать часы до ужина.

Ожидание неизбежно заставляет меня пить виски в своей комнате и слушать музыку на граммофоне.

Последнее время мне так нравится группа «Веселые Роджеры», играющая на духовых инструментах — у них потрясающий игрок на трубе — и я растворяюсь в одном из его соло, как вдруг ко мне в дверь стучит Аннабель.

С на уж

— Что? — вскрикиваю я. — Уже?

Она отправляет мне взгляд, который ясно говорит, что это не ее вина, и указывает на настенные часы. Сейчас двадцать пять минут девятого.

Я стою и понимаю, что выпил слегка больше виски, чем планировал. Теперь с этим ничего не поделаешь.

Аннабель поспешно покидает мою комнату, скорее всего направляясь в покои суррогата, чтобы заправить постель. Я беру свой стакан с собой и иду в столовую. Мужчины не приглашаются на Ужины после Аукциона. Охотно поспорю на то, что Отец прячется в своей курильне.

Двери в столовую не охраняются лакеями, поэтому я предполагаю, что они сервируют столы. Я прижимаюсь ухом к двери, надеясь, что смогу хотя бы услышать что-то интересное. Но разговаривает только знать.

Конечно. Не думаю, что слышал когда-либо, как суррогат говорит больше нескольких предложений, за исключением тех, кто умеет петь.

Мать говорит что-то своим самым вежливым из злобных голосов, поэтому я думаю, что она говорит либо с Герцогиней Камня, либо с Курфюрстиной. Подозрения подтверждаются, когда Герцогиня отвечает своим раскатистым голосом.

— О да, полагаю, я начну с дочери, — говорит она. — С мальчиками может быть так трудно, как вы думаете?

Ой. Матери это не понравится. Я слышу, как Курфюрстина хихикает.

— Да, кстати, как Гарнет? Не лезет в переделки?

Если бы она знала. Я задерживаю дыхание, ожидая ответа Матери.

— Он в своей комнате сейчас, Ваша Светлость. Учится.

Учится? Она серьезно считает, что кто-нибудь в этой комнате поверит такой нелепой лжи?

И все же, момент слишком идеальный. Я знаю, что не должен, но, даже толком не подумав, я врываюсь в двери и вальяжно вхожу в столовую.

На меня с разной степенью удивленности уставились десять пар глаз. Знать — в изумлении, суррогаты испуганы (и, рискну сказать, заинтригованы), а моя мать… Думаю, что она может замораживать воду этим взглядом.