Против силы ветра (ЛП) - Альварес Виктория (бесплатные версии книг txt) 📗
Похоже, этот Савиньи не существовал. Это всего лишь вымышленное имя. Скорее всего, оно было выбрано для того, чтобы Александр ничего не смог разузнать об этом человеке до тех пор, пока не станет слишком поздно, чтобы отступать. «Вскоре я свяжусь с вами» — было обещано в последнем письме.
Александр выругался сквозь зубы, но, как оказалось, сюрпризы этого странного утра еще не закончились. Когда он собрался толкнуть калитку в собственный сад, то увидел выходящего из дома мальчишку лет восьми в замызганных, удерживаемых подтяжками, штанах и с залатанной шляпой на голове. Он так торопился, что столкнулся с профессором.
— Ты в порядке? — спросил Александр, хватая парня за плечо, чтобы тот не упал. Пацан вырвался и побежал прочь со всех ног. — Эй, вернись сейчас же!
— Профессор Куиллс! — позвала его с порога экономка миссис Хокинс.
Александр поначалу даже не обратил на нее внимания. Он смотрел, как мальчишка убегает, пока тот не скрылся за поворотом, и только потом повернулся к женщине. Экономка протянула ему конверт.
— Его только что принес этот сорванец, который чуть не сбил вас с ног. Он отказался рассказывать, кто его прислал, лишь попросил вручить письмо лично вам в руки. Похоже, ему неплохо заплатили, раз уж он так расстарался.
Александр совершенно не удивился, увидев фирменную бумагу «Рэндольфа», знакомый до боли почерк, и все более издевательский тон послания.
Четверг, 4 июня 1905 год.
«До каких пор мы будем играть в кошки-мышки, профессор Куиллс? Не буду отрицать, я ожидал подобной реакции с вашей стороны (за время нашего знакомства, вы не раз продемонстрировали ваше благоразумие, чем навсегда заслужили мое уважение), но мне показалась не слишком элегантной попытка выведать у сотрудника отеля то, что могли бы узнать от меня лично при встрече.
Давайте будем друзьями, профессор. Вам нечего опасаться с моей стороны. Если бы у меня возникло желание проинформировать ваших коллег по Магдален-колледжу о ваших забавах с потусторонним, то я сделал бы это уже давно. Но я бы ничего не выиграл от вашего падения в немилость, а у меня нет привычки делать то, что со временем не принесет выгоды. Боюсь, я сейчас слишком занят, чтобы тратить время на месть, которая в итоге настроит нас друг против друга.
Полагаю, лучше покончить с этим раз и навсегда. Как насчет того, чтобы встретиться сегодня в 17.30 в Ботаническом саду[9]? Я слышал, что этой весной у хранителей Дома орхидей есть прекрасные экземпляры.
Для вас же будет лучше не подводить меня еще раз.
Месье Э. Савиньи».
На этот раз Александр выругался так, что даже миссис Хокинс покраснела. Она еще никогда не видела профессора в такой ярости.
— Это переходит все границы, — пробормотал Александр, сминая письмо.
— Вы… вы о чем? — решилась спросить экономка. — Надеюсь, там нет плохих новостей?
— Нет. Возможно. Пока еще слишком рано говорить что-то определенное. Тем не менее, я начинаю ощущать себя марионеткой, которую кто-то дергает за ниточки ради своего удовольствия, — ответил Александр сквозь зубы, убирая письмо в карман. — В конце концов, плюс в том, что вскоре я избавлюсь от своих сомнений, нравится мне это или нет.
Он вошел в дом следом за миссис Хокинс и передал ей сюртук и шляпу. Женщина смотрела на него с некоторым беспокойством.
— Что-то сегодня слишком тихо… Дома опять никого нет?
— Мистер и миссис Сандерс сообщили, что вернутся к обеду. Кажется, они что-то изучают на севере. Ваша племянница закрылась наверху и рисует. Пару часов назад она заявила, что у нее много работы, и чтобы я даже не думала беспокоить ее, иначе она швырнет мне в лицо свои кисти.
— Как всегда мила и воспитана. Я надеялся, что миссис Сандерс окажет на нее положительное влияние, но Вероника обращает на нее не больше внимания, чем на любого из нас, — он вздохнул, берясь за лестничные перила, — ладно, придется мне самому превратиться в мишень для кистей. Пожелайте мне удачи.
Судя по выражению лица, миссис Хокинс считала, что для противостояния Веронике необходима была не удача, а полный комплект доспехов, включая шлем и железные рукавицы. Александр поднялся по лестнице, все еще обдумывая ситуацию с письмами, и, наконец, остановился перед единственной дверью на третьем этаже. Специфический запах краски, превратившийся со временем в неотъемлемую часть его племянницы (как говорил Лайнел «Eau de Veronique»(туалетная вода Вероники — фр.), наводнил лестничную площадку. Профессор постучал в дверь.
— Я же сказала, чтобы меня никто не беспокоил, если только дом не загорится!
— Вероника, это я, — ответил ей дядя, пытаясь набраться терпения. — Я знаю, что ты очень занята, но мне нужна твоя помощь.
За дверью послышался возглас, затем шум шагов, звук встряхиваемой ткани, и, наконец, дверь слегка приоткрылась. В проеме показалось обрамленное спутанными каштановыми кудрями лицо Вероники. На левой щеке красовалось черное пятно, а из-под мужской рубашки торчали голые ноги.
— Ты хуже Папы Юлия II[10], который ежедневно появлялся в Сикстинской капелле, чтобы обвинять Архангела Михаила, — выпалила она. — Разве ты не должен быть сейчас в колледже?
— У меня поменялись планы, — ответил Александр. Он шагнул к двери, но Вероника не дала ему войти. — Что у тебя на лице? Уголь?
— Грифель, — она протянула руку, демонстрируя пучок стержней. — Я делаю анатомические наброски. О чем ты хотел попросить?
— Мне надо, чтобы ты зашла в музей Эшмола и передала от меня сообщение для Лайнела. Скажи, что на все про все есть только сегодняшний день, и я буду ждать его у Магдален-колледжа в 17.15. Это очень важно.
— А почему ты сам не можешь пойти, раз уж не собираешься работать?
— Произошло кое-что странное, и мне необходимо все обдумать, пока не вернулись Оливер и Эйлиш. Более того, ты знаешь музей как свои пять пальцев и тебе не составит труда разыскать там Лайнела, если прямо сейчас его нет в кабинете смотрителя.
Вероника помолчала немного. Подлетевший ворон Свенгали каркнул и сел ей на правое плечо.
— Начинаю думать, что я для тебя лишь посыльный, — буркнула девушка, пожимая плечами. — Ладно, но сначала мне надо закончить то, что я сейчас делаю. До выставки Королевской академии [11] осталось всего два месяца, и если я хочу представить там своего Эндимиона[12], то должна посвящать работе двадцать четыре часа в сутки.
— Не волнуйся, я скажу миссис Хокинс, чтобы она набралась терпения, — улыбнувшись, сказал Александр и пошел вниз по лестнице. — Спасибо, Вероника.
— Подожди, — окликнула его девушка. Она босиком вышла из комнаты, а Свенгали покачивался на ее плече, чтобы удержать равновесие. — Ты уверен, что все в порядке?
— Более или менее, — ответил немного удивленный Александр. — Почему ты вдруг спрашиваешь?
— Ты бы в зеркало посмотрел. Я не видела тебя в таком дурном настроении с прошлого года, когда один из этих твоих детекторов эктоплазмы упал с лестницы.
Александр снова улыбнулся, подошел к Веронике и убрал с ее лица непокорный локон, не обращая внимания на ее нахмуренные брови. Трудно было поверить, что ей уже двадцать два года, для него она все еще оставалась маленькой девочкой, которую он взял к себе в дом после смерти брата Гектора. Девочкой, превратившей свою мансарду в настоящее логово львицы, швыряющейся тухлыми яйцами в политиков и использующую в качестве моделей для картин аристократов, с которыми, возможно, ее объединяли не только слова, но все-таки девочкой до мозга костей.
— Не волнуйся за меня. Я просто немного растерян, вот и все. Когда все прояснится, я расскажу тебе, что произошло, а пока не стоит об этом думать.
Свенгали ответил за Веронику, клюнув его в руку. Александр воспринял это как знак того, что день преподнесет еще немало «сюрпризов». Он попрощался с племянницей и спустился на первый этаж Кодуэллс Касла, не переставая размышлять о содержимом своего кармана, и о тузах в рукаве месье Савиньи.
