Шрамы и песни (ЛП) - Золендз Кристина (полная версия книги txt) 📗
— Не, но все равно спасибо. Было... весело. — Развернувшись и дойдя до двери, я взглянул на нее в последний раз. — Если нужно такси или еще что, дай знать кому-нибудь из нас.
— Ты издеваешься? И это после всего, что вчера между нами было? — завопила она. — Я... я думала, что нам так хорошо вместе. Я... мне казалось...
Развернувшись на пятках, я наклонил к ней голову.
— Ты знала, на что шла, когда стучала ко мне в дверь.
Она вскочила, подняла с пола свою футболку, натянула ее через голову и посмотрела на меня.
— У тебя хоть капля уважения к женщинам есть? Тебе что, совсем на меня срать? — Поскольку она надела футболку задом наперед я рассмеялся. Она швырнула в меня подушкой.
Я скрестил руки на груди.
— Если незнакомка входит в мою гребаную личную спальню с голыми сиськами и умоляет попользоваться ею, к черту отказываться. Зачем? Ты даже не думала о безопасности, когда запрыгнула на колени к незнакомцу и скакала вверх-вниз на его члене. Так почему этому незнакомцу должно быть не срать на тебя? Я даже имени твоего не знаю. Парни относятся к девушкам так, как те относятся к себе, и если ты сама себя не уважаешь, какого хрена я тебя должен уважать?
Выбежав из комнаты и зайдя в свою спальню, я захлопнул и запер за собой дверь. К черту всех. Я не понимаю всех этих людишек, как и всех этих крышесносящих эмоций, так мучающих меня. Свернувшись на кровати, я уснул, и спал, пока не зазвонил будильник, оповещающий, что пора репетировать к очередному концерту.
Пока я чисто автоматически собирался, желудок сжался, зная, что сегодня его ждет повторение всей вчерашней хрени.
Вечер начался как обычно — мы с парнями в баре перед выступлением. Толпа девочек за столиком рядом с нами, и мы, показывающие мастер-класс худшего пикапа, пытающиеся снять их. Это уже стало игрой, потому что после выступления каждая отказавшая нам девушка будет ползать на коленях, расписывая, насколько мы хороши. Каждая девушка. Любая. Без вопросов. Я еще не встречал девушку, которая бы отказала. В любом случае, не тогда, когда парни из «Безумного мира» ошиваются рядом.
Такер, который даже не являлся участником нашей группы, был в этой игре лучшим, но только потому, что знал худшие способы пикапа в мире. Полагаю, где-то у него есть книга, в которую он эти способы записывает.
— Отличные ножки, а когда они раздвигаются? — спросил Такер девушку, сам над собой посмеиваясь.
Усмехнувшись, я подхватил:
— Если подбросить монетку, есть ли у меня шанс всунуть? — Девушки скривились от отвращения, в неверии качая головами.
Алекс, ритм-гитарист и клавишник, локтем ткнул мне в живот, чтобы я заценил его попытку.
— Эй, а как насчет раздвинуть свои ножки и позволить мне языком провести путь к твоему сердцу? — Он с сексуальным намеком (по отношению к девушкам) пошевелил языком между пальцев. Я сильнее расхохотался.
Брейден, басист, хрюкнул прямо как свинья, и пиво потекло у него из носа. Мы все завыли от смеха. Отсмеявшись, он выкрикнул:
— У меня есть пестик. Ему не хватает твоей тычинки!
Итан, барабанщик, лишь смеялся вместе с нами. Он никогда не участвовал в наших детсадовских играх. Он единственный из всех нас был в разводе, с двумя детьми и собакой. Наверно, у него и чокнутая кошка была.
Такер выдал еще:
— Если бы этот бар был мясным рынком, вы были бы там лучшими ребрышками! — Эта фраза заставила девушек пересесть за другой столик подальше от нас, дебилов. Кроме одной, что показала мне средний палец, но так и осталась сидеть с сексуальной улыбочкой на лице. Легко.
Я встал со своего места и склонился над ее столиком, прямо перед ее лицом.
— С удовольствием, — прошептал я. Я протянул ей руку, и, как и думал, она схватила ее своими потными ладонями.
Я отвел ее в одну из подсобок. Это место отлично подходило для секса. Чаще всего меня как-то не вдохновляло тащить домой женщин, настолько легко раздвигающих передо мной ноги. Все они легко раздвигали ноги, мне даже искать не приходилось. Они сами прыгали мне в руки после выступлений. Хотя будем честными, без преувеличений, они сразу после выступлений запрыгивали прямо на наши члены. Да, именно так. Так легко.
Девушка зашла в подсобку, подняла юбку до талии и наклонилась, уже готовая. На ней не было даже чертова белья. Вот дерьмо. Наверно, с этой надо использовать презерватив, раз она так чертовски легкодоступна. Она облокотилась руками о шкаф с ящиками пива, склонила подбородок к плечу и улыбнулась.
— Я Кристал. — Она что, решила представиться?
— Э, привет. Приятно, э-э, познакомиться, — засмеялся я. Да на кой черт мне ее имя? Я не собирался звать ее по имени.
Она повернула голову и еще шире раздвинула ноги.
— Господи, скорее бы рассказать подругам, что я перепихнулась с солистом «Безумного мира». Эти девушки, с которыми я пришла, мы просто работаем вместе. Они не представляют, насколько ты знаменит. — Вот она, причина, почему мой член был нарасхват. Я — Шейн Макстон, солист «Безумного мира». Знаменитость. Да. Никто ни черта не знал, кто я на самом деле.
Я был счастлив, когда она наконец отвернулась. У меня не было настроения смотреть ей в лицо, ее голос раздражал, я боялся, что мой бедный член опустится.
— Но не думай, я не часто так делаю, — сказала она, повернув голову, когда я надевал презерватив. — Не хочу, чтобы ты считал меня легкодоступной, — произнесла она хриплым голосом.
— Да, мы не хотим, чтобы тебя считали легкодоступной, — посмеивался я. Я схватил ее за голые бедра и с такой легкостью вошел в нее. Я точно знал, что она самая легкодоступная девушка из тех, что я встречал.
Она громко застонала, прямо как порно звезда, отчего мне стало смешно. Я отстранено наблюдал, как она энергично двигается на мне, и взглянул на часы. Осталось около десяти минут до выхода на сцену.
Кристал вопила, кричала, стонала, ругалась, а в какой-то момент чертовски меня напугала, заржав как кобыла. Честно. Почувствовав, как она сжалась вокруг меня, я излился, сбросив сексуальное напряжение своего тела. Хотя лучше бы подрочил. В таком случае не получил бы жуткую головную боль, и был бы один, так или иначе. Шлепнув ее по заднице, я вышел из нее.
— Спасибо, детка. Увидимся. — Уже дойдя до двери, я совершенно не помнил, как она себя называла.
Выйдя из подсобки, я отправился на сцену. Тело должно бы быть удовлетворено, расслаблено, чего никогда не происходило после девушек. Изнутри все скручивало, и мне хотелось сходить исповедоваться. Вот она, самая смешная мысль.
Как обычно, чей-то черный кружевной лифчик прилетел мне в руки. Девочки бросали мне так много всякой хрени, что я мог бы открыть магазин белья. И разбогател бы.
И, как и раньше, прежде чем выступать, я присматривался к публике в поисках чего-то, сам не знаю чего. Я просто знал, что где-то там что-то есть, и однажды я это отыщу и вернусь домой. Вернусь и увижу ее.
Я схватил микрофон. Перед глазами предстала Села, как она выглядела, когда я пел. Прошло много времени с тех пор, как мы виделись, ее образ слабый и размытый, и я боялся, что скоро не смогу вспомнить ее красоту.
Я начал выступление с медленной песни, которая так напоминала о ней. Тело трясло от одного воспоминания, как мы держались за руки, но это было так давно, и я знал, что больше никогда ее не увижу. Она мертва. И сейчас были лишь десятки пустышек, в которых я запихивал свой член, пытаясь забыть о ней. И спал с каждой проклятой девушкой, чтобы стереть ее из памяти. Любой девушкой: высокой, низкой, блондинкой, рыжей — любой, не похожей на мою Селу. От них требовалось лишь улыбнуться.
Остаток песни прошел туманно, публика сияла, излучая энергетику; отчего казалось, что у меня еще остались крылья и я могу воспарить над всеми.
Меня захватила музыка, и все мысли о ней я отправил в дальний ящик. Я глубоко их запрятал, чтобы не вспоминать остаток ночи. Мне уже не вернуться. Не вернуть крылья, и уж точно не увидеть ее. То время ушло, завершилось, испарилось. В этом мире для меня не осталось ни любви, ни надежды.
