Игрушка ветра (СИ) - Серина Гэлбрэйт (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT, FB2) 📗
— Не надо, Шерис.
Демонов боятся не меньше, чем бессмертных. Но Шерис сбежала из своего клана, а беглых суккуб стремятся вернуть обратно и назначают за них награды. Нет нужды переходить ту грань, за которой заканчивается страх перед демонами и зреет желание избавиться от слишком наглой выскочки.
— Аверил, да он наверняка и перед уходом этой карге ещё подкинул, дабы ей не пришла в голову идея сбыть тебя на сторону поскорее.
— Не имеет значения, — кто она такая, чтобы спорить с проклятым или даже с матушкой?
Повезло, что не убил.
— И что здесь всё-таки произошло?
— Я… ударила его… своей силой. Он… — глупость какая — Герард ведь ничего ей не сделал. По-своему пытался быть обходительным, терпеливым. — Он сказал… на самом деле он ничего такого не сказал, это были совершенно обычные слова, просто они напомнили о… Я испугалась, и сияние появилось само… и когда проклятый сказал, я… не сдержалась.
Шерис улыбнулась понимающе, сочувственно, погладила Аверил по растрепавшимся волосам.
— Да что ему сделается-то от твоего удара? — заметила суккуба преувеличенно бодро, беззаботно, вторя мыслям Аверил. — Они же бессмертные.
— Мне нельзя показывать свой дар.
Так наставляла мама когда-то. И с годами Аверил убедилась — мама верно говорила. Люди не понимали. Боялись. Сторонились, истово веря в силу дурного колдовского глаза. В других королевствах быть колдуном почётно, колдуны вступают в гильдии магов, пользуются уважением и привилегиями, но в Тарийском княжестве живы ещё воспоминания о тёмных временах охоты на колдунов, неистребимы предрассудки, силён страх перед тем, чего простые люди не могут понять, ненависть к тем, кто отличается от большинства.
— Ты явно ему приглянулась, а значит, вопрос с твоим даром скоро решится сам собой, — Шерис осуждающе покачала головой. — Только рано тебе…
— Мне исполнится двадцать в последний месяц этого лета. При иных обстоятельствах я давно была бы замужем и нянчила уже двоих, — а то и третьего носила бы под сердцем, подобно другим своим ровесницам из деревни.
Что отворачивались презрительно, едва завидев Аверил на деревенских улочках или у реки, шептались ядовито за спиной, следили ревниво, чтобы мужья не засматривались на дочь шлюхи. Вдруг приворожит глазами своими чёрными, бесстыжими, сманит честного мужика, уведёт из семьи?
— Ты не готова, Аверил, — повторила Шерис. — Физически ты вполне созрела, но вот здесь, — суккуба коснулась тонким указательным пальцем виска девушки, — ты не готова принять мужчину, кем бы он ни был.
— У меня нет выбора, — возразила Аверил упрямо.
И, быть может, избавившись от невинности, от этой своей ценности сомнительной, от дара, что довлел незримым проклятием над прежней её жизнью, Аверил сможет успокоиться, смириться, привыкнуть. Забыть.
Должна.
Проклятый явился на третий день, после полудня, когда бордель ещё и не открылся. Потребовал комнату на всю ночь, тихую, с удобной кроватью, без излишеств всяких. И Аверил. А после ушёл, пообещав вернуться вечером.
О том рассказала Шерис, добавив, что выглядел проклятый будто с похмелья — взлохмаченный, небритый, с тенями под глазами, хмурый, что туча грозовая, раздражённый сверх меры. Но за заказ матушке Боро заплатил сразу и щедро. «Озолотится, поди, на тебе, сводня недобитая», — заметила суккуба зло, неодобрительно.
К добру ли это или к худу? Хорошо ли, что скоро всё и впрямь разрешится, или станет лишь хуже? Что, если Аверил опять испугается, не сдержится? И на сей раз пощады не будет?
Встречать проклятого пришлось в маленькой гостиной с громоздкой вычурной мебелью, куда допускались только особые клиенты. Чёрное, расшитое золотыми цветами платье с открытыми плечами держалось, кажется, лишь на тугой шнуровке, подчёркивая тонкую талию Аверил и привлекая неизбежное внимание к приподнятой корсетом груди. Наклоняться в новом наряде страшно, дышать тяжело и надетые отдельно рукава, как назло, всё сползти норовили. В попытке успокоиться и собраться с мыслями Аверил прохаживалась взад-вперёд по гостиной, рассеянно рассматривала фальшивую позолоту на подлокотниках и ручках, алую обивку дивана и кресел, бордовые бархатные портьеры на окне, пару аляповатых, абстрактных картин на стенах.
— Я же просил — одеть девочку попроще и не раскрашивать, как древнего воина перед атакой на врагов его племени.
Матушка Боро, сопровождавшая клиента, залепетала извинения, шагнула было к замершей посреди гостиной Аверил, но Герард усталым жестом остановил женщину.
— Сами разберёмся.
К вечеру проклятый причесался. Побрился, отчего выглядел ещё моложе, всего-то на год-другой старше Аверил. Глаза темны по-прежнему, синие с оттенком стали, словно небо в непогоду. По знаку матушки Боро Аверил приблизилась, присела в неловком неглубоком реверансе, которому учила Шерис. Герард скользнул странно равнодушным взглядом по вздымающейся груди, махнул рукой, разрешая выпрямиться.
— Как твоё полное имя?
Матушка Боро кивнула и Аверил, опустив голову — не должно простолюдинам смотреть в глаза высокородным, — ответила:
— Аверил… милорд.
— Откуда ты родом?
— Из деревни, что близ родового поместья графа Доремского, милорд. Это к северу отсюда…
— Я знаю, где это, — перебил Герард. — И графа тоже знаю. Даже лично, к моему огромному сожалению.
А если при матушке Боро и о даре спросит? Аверил не могла понять по поведению и словам матушки, рассказал ли проклятый о том, что произошло тем вечером, упомянул ли, что она напала на него, а не наоборот? Отчим-то ничего не сказал, продавая падчерицу в бордель, уж в этом Аверил уверена. Зачем снижать возможную выручку за товар? Аверил тоже предпочитала молчать, из девочек правду знала только Шерис, да и то суккуба сама всё определила по ауре девушки.
— Я вам уже говорила, милорд, Вери… Аверил — невольница, — матушка Боро понизила голос, раскрыла расписной веер, словно он мог спрятать речи хозяйки, не дать им дойти до ушей Аверил. — Её отец продал… двадцати годков-то ей ещё нет, и не мужняя она, так что он имел полное право распоряжаться ею по своему усмотрению… вы же знаете наши законы, милорд…
Пальцы стиснули тяжёлые складки на юбке, сминая ткань.
Отец…
Пусть она и не видела никогда того мужчину, из-за кого появилась на свет, но и тот человек, за которого маму вынудили выйти замуж, дабы позор на семью не навлекать да прелюбодеяние прикрыть, — ей он никто. Не отец, не батюшка, не благодетель, милосердием своим да щедростью неслыханной одаривший.
— Он мне не отец, — прошептала Аверил.
Матушка, похоже, и не расслышала, но Аверил почувствовала во взгляде Герарда интерес, иной, не сугубо мужской. Любопытство, что касалось кожи легчайшими пёрышками.
— Тогда кто? — спросил задумчиво.
— Отчим, милорд.
— А твой отец, он?..
— Я его не знала, милорд.
— Он умер до твоего рождения?
— Не знаю, милорд.
Вопросы царапали щетиной жёсткой, грубой. Мама редко вспоминала о том мужчине. Пылкая, но скоротечная страсть, мимолётное увлечение заезжего высокородного лорда первой красавицей деревни, несколько встреч в лесу, несколько прогулок по берегу реки, красивые слова, пустые обещания и вот натешившегося сельскими прелестями лорда уже и след простыл, а той, кто ещё недавно слыла неприступной гордячкой, нос воротящей от простых парней, только и остались, что эфемерная сладость воспоминаний, позор да растущий живот.
— Как оно обычно бывает, милорд, — взгляд тёмных, что тлеющие угольки, глаз матушки Боро смешал причудливо и льстивое подобострастие перед дорогим клиентом, и раздражение расспросами проклятого, и злость на нерадивую, бестолковую Аверил. — Нагуляла девка вне освящённого богами брака, принесла кукушонка в подоле, а честному мужику расхлёбывай. Чему ж тут удивляться, коли избавились от приблудной девчонки?
Будто родных не продают… особенно когда ртов много, а год плохой выдаётся, неурожайный, лорды своё требуют или богу войны повеселиться охота.
