Дочери богини Воды (СИ) - Шурухина Мария (онлайн книга без .TXT) 📗
Ее брата, отползшего на несколько шагов от Варга, рвало остатками ужина.
А ведь у Льена может быть и сотрясение. Получить камнем по голове — не шутка. Она, конечно, проверяла зрачки — не расширены ли, но…
— Льен!
Утерев рот рукавом, Льен на четвереньках подполз к своему недругу, просунул руки ему под мышки, уселся на траву, так, что голова Варга оказалась у Льена на коленях.
— Молодец, так и держи, — скомандовала Роанна Льену. Затем уже Варгу: — Открой рот и глотай.
Маковое молоко она готовила с сахаром, но все равно горечь было не перебить. Первую порцию Варг выплюнул, сопя, задыхаясь и воя:
— Это яд! Хочешь меня отравить, ведьма?
— Дурак! — Надо же, на волосок от смерти, а все туда же — дерзит. — Это лекарство, сильное обезболивающее. Не выпьешь, будет только хуже. Ты не в том положении, чтобы выбирать, Варг. Глотай, давай.
Он послушался. Давился, морщился, глотал. Роанна споила ему целую склянку. Дозировка конечно, большая, но сейчас хуже уже точно не будет. В крайнем случае, он просто надолго заснет.
Лекарство подействовало быстро. Когда Роанна накладывала самодельный лубок, приматывая льняными полосками прямой черенок к ноге, Варг слабо стонал, но уже не кричал. Бормотал что-то бессвязное, и было видно, как у него слипаются глаза.
Перевязка получилась так себе, но уж какая есть. До дома дотянет.
Когда они вдвоем потащили Варга — Роанна под мышки, Льен — за ноги, тот уже спал крепким сном.
Уже дома они уложили мальчишку на пол, предварительно подстелив чистую простынь. Роанна отправила Льена оторвать от забора две крепкие доски, чтобы надежно зафиксировать перелом. Зажгла три свечи и масляный светильник, распорола на Варге штанину и принялась осматривать ногу.
Все оказалось хуже, чем она думала. Капкан оставил не только глубокую рану, но еще и поломал мальчишке кость. Она торчала наружу в нескольких местах так, что Роанна даже засомневалась, сможет ли прцдать ей первоначальное положение. Однако выбора не было.
Когда братец вернулся с досками, она вправила кости, остановила кровь, зашила рану. Варга перетащили на Льенову кровать, подобрали окровавленную простынь, худо-бедно оттерли пол. Роанна безумно устала. Подумала, что только на минуточку опустится на стул, закроет глаза, отдохнет.
И сама не заметила, как заснула.
Глава 2. Липовый цвет
Гведолин чесала крупного волкодава. Пес смирно стоял посреди двора, щуря от удовольствия глаза и выгибая спину. Частый железный гребень скользил по шерсти — крепкой, лоснящейся, с густым пуховым подшерстком. Этот подшерсток Гведолин аккуратно снимала с гребня и складывала в мешок. Снова чесала, снимала и складывала.
Она всегда сама вычесывала собак, не доверяя такое важное дело слугам.
Слуги, давно привыкшие к причудам хозяйки, даже не думали предложить помощь, зная, что в лучшем случае наткнуться на ворчание, в худшем — на выговор.
С четырех псов набрался целый мешок шерсти. Гведолин крикнула Сальке, чтобы уводил собак. Привычно взвалила мешок на спину и потащила в дом.
Свернув за угол псарни, она чуть не столкнулась с полноватым мальчишкой- подростком. Мальчишка испуганно отскочил, всплеснул руками, изумленно заморгал, уставившись на нее и на мешок.
— Госпожа, да что ж это вы надрываетесь! — Похоже, он решил, что Гведолин тащит мешок картошки. — Сказали бы, я бы, как бы, помог!
Ясно, это же тот самый, новенький. Ее вышколенные слуги о таком не спрашивают. Ладно, сейчас она расскажет ему о правилах поведения в ее усадьбе. А не понравиться, пусть убирается обратно, туда, откуда его подобрали. Гведолин одарила мальчишку надменным, чуть насмешливым взглядом, спросила:
— Думаешь, я развалюсь не дойдя до комнаты, таща в мешке собачью шерсть?
— Нет, но… как бы…
— Что "как бы"? — передразнила его Гведолин. — Не мямли, договаривай, раз начал.
— Просто матушка учила — старым, как бы, помогать надо.
Сказал и осекся, голову в плечи вжал. Быстро сообразил, что ляпнул не то, и ждал расправы.
— Это кто старый? — голос ее приобрел ледяные нотки. — Я-то старая?
Мальчишка сжался еще сильней. Да, он здесь всего неделю, спрос с него невелик, но вот этого она не терпела. Не терпела, когда ее называли старой. И что с того, что голова вся седая, а лицо и руки в морщинах? Она еще крепкая, молодая. И не настало еще то время, чтобы она, сидя на лавочке под окном, щелкала с соседками семечки, обсуждая и осуждая все вокруг. Да и не осталось у нее ни соседок, ни друзей.
— Извините, госпожа, — мальчишка схватывал на лету, — такого больше не повторится, обещаю. Просто я думал, в мешке, как бэ, что-то тяжелое. — Выдержал паузу и неприкрыто восхищенно добавил: — А вы — сильная женщина.
Подлизывается. Подлиз Гведолин не любила. Так же как и ябед, лжецов, лицемеров и ханжей.
— Ладно. Иди, на первый раз прощаю. Но послушай совет, э-э… как там тебя…
— Кален, госпожа.
— Вот что, Кален. Никогда, слышишь, никогда не предлагай мне помощь. Запомнил?
— Запомнил, госпожа.
— Иди уже.
— Слушаюсь, госпожа.
Кален неторопливо обошел ее полубоком, а затем заметно прибавил шаг, видимо, торопясь, скрыться в доме для слуг, расположенном рядом с псарней.
— Хотя, постой!
Мальчишка замер как вкопанный. Если бы Гведолин свистнула — а свистеть она умела так, что любой страж порядка прямо на месте умер бы от зависти, — Кален бы не просто застыл — подпрыгнул от неожиданности.
— Подойди.
Он покорно подошел, всем своим видом напоминая послушную марионетку.
— Вот еще что. Я смотрю, жира у тебя многовато: спереди и по бокам свисает. В твоем возрасте надлежит быть худым и жилистым, мускулистым, в конце концов. А ты поесть любишь, верно?
— Верно, госпожа, — Кален потупился и совсем сник.
Как обычно, Гведолин, словно слушая себя со стороны, отчеканила:
— Будешь каждое утро бегать вокруг двора. По десять кругов. Босиком. И пирожков с киселем поменьше лопай. Понял?
— Понял, но…
— Никаких «но», — строго сказала она. — Смотри у меня, проверю!
Мальчишка поклонился и убежал. Хотя, какой он мальчишка? Вон, уже усы пробиваются.
Гведолин чуть заметно улыбнулась и потащила мешок дальше.
В доме она остановилась возле кухни, вдохнула знакомый приторно-терпкий аромат. Другой бы человек не почувствовал, но она различила — кухарка греет молоко с липовым медом и корицей.
Гведолин встретила уже семнадцатое лето, но по детской привычке все еще отлично лазила по деревьям. В мужских шароварах и рубахе, словно акробат в цирке, раскачивалась она на тонкой ветке разлапистой липы. Цветы нужно было сорвать именно сегодня, пока не наступило полнолуние.
Дома она засушит липкие желтые соцветия. А зимой чай из них спасет от простуды и лающего надсадного кашля.
Она собрала полную сумку и теперь раздумывала — скинуть ее на землю, затем спускаться, или слезать, перекинув сумку через плечо. И только когда Гведолин посмотрела вниз, прикидывая, как лучше поступить, она увидела под липой чьи-то вещи. А чуть позже и их обладателя.
Голых мужчин она видела и раньше — в бане подглядывала. Все подглядывали, и она тоже. Обладатель вещей, отфыркиваясь и вытрясая воду из ушей, выбрался из маленького, занесенного ряской и кувшинками, лесного озера.
Надо было ей выбрать другую липу, а не эту — рядом с озером. Но, наверное, именно из-за близости к воде, это дерево цвело особенно пышно и ярко. Тем и понравилось. К тому же, Гведолин и подумать не могла, что кто-то придет купаться в такую рань. Ведь когда она дошла до дерева и полезла вверх, только рассвело.
Человек подошел ближе, принялся одеваться; она наклонилась, чтобы лучше его рассмотреть. Парень, похоже, ее возраста. Волосы мокрые от воды. Лица сверху не разглядеть, зато пока незнакомец не натянул рубашку, Гведолин успела заметить множественные шрамы у него чуть ниже груди, на бедрах и на спине.
