Истории Эписа. Некромант (СИ) - Липатова Софья (мир бесплатных книг TXT) 📗
Окончив пересчет, Ра аккуратно сложила пачку и, перевязав резинкой, убрала в сумку. Перчатки, что интересно, так и не стала снимать. Хмыкнув, я отвернулась.
— Мужиков не водить, трупы свои тут не препарировать. Смотри у меня — если что пропадет — мигом сдам смотрящим, — женщина пригрозила мне пальцем.
Я не смогла сдержать улыбку. Хозяйка посмотрела на меня и как-то расслабилась. Сделав серьезное лицо, я тут же кивнула.
— Ну и как ты, девка, докатилась до такой жизни? — пробурчала женщина, а я просто пожала плечами, — будешь вести себя тихо — продолжишь жить тут. Эх, молодежь, — добавила хозяйка, поднимаясь со стула.
Раздав несколько абсолютно бесполезных советов, убедившись, что прямо сейчас я не собираюсь устраивать пляски с зомби, она, наконец, успокоилась и, скрипнув дверью, ушла.
А я огляделась еще раз. Защелка на двери никуда не годится — надо срочно исправлять. Прикоснувшись пальцами к косяку, еще раз дернула резерв.
— Запрись, — и поток, отделившись от пальцев, заполнил щель между дверью и стеной.
Держать долго такую защиту смысла нет, это неразумное использование жизни. Все, что можно сделать без воздействия — нужно делать без воздействия. Золотое правило некроманта. Иначе оглянуться не успеешь, как в двадцать пять лет останешься беззубой старухой на пороге перехода к Безмолвной. Поэтому всех нас учили работать сначала руками, а только потом — жизнью. Но в таком жилище придется немного вложиться.
Конечно у меня был выбор. Первый вариант — вернуться в Дом Рабоса. Именно там Правящие выделили две комнаты для приехавших в Эпис некромантов. Это был и сиротский дом, куда отправляли всех брошенных или рожденных со смешанной кровью детей на воспитание, и военная школа для тех, кого готовили к служению Всевышнему и Правящим. Достаточно популярным считалось так же отправлять детей из богатых семей Осирис и Ра для воспитания. Действительно, куда еще Правящие могли предложить вселиться еще не друзьям Эписа? Проведя в Доме всю свою жизнь я поклялась никогда не возвращаться. Не собиралась нарушать обещание и теперь.
Если первый вариант пугал меня на уровне физической боли, то второй грозился задушить собственными эмоциями. Упав на железную кровать, я потянула ниточку, которую питала все годы отсутствия, и закрыла глаза. Покажи мне. И тут же в нос ударил аромат сладких жареных пончиков. Чьи-то голоса. Нет, подожди, куда ты так бежишь? Содрал коленку? А что это? Собачий лай? Да, ты же хотел щенка. Я улыбнулась. Как же он заразительно и звонко смеялся. Легонько дернула связь, расширяя поток.
— Я здесь, малыш, — где-то там ребенок остановился.
— У меня щенок. Я назвал его Чик! — тут же похвастался и параллельный поток животной жизни вторгся в сознание. Судя по всему, поднял собаку на руки. Вот в кого такой?
— Умничка, милый. Только не кричи так. Ты же помнишь, что мы разговариваем в твоей умной голове? И это наш секрет, — перед глазами замелькали пятна.
Слишком устала сегодня для долгой связи. Но еще чуть-чуть.
— Мааам, — внутри все задрожало, — уже скоро, правда?
Глаза защипало. Нельзя, связь двухсторонняя. Хотя и нулевой, но он может почувствовать.
— Конечно, милый. Очень скоро, — связь истощилась, а на новый поток сейчас не было сил, — c Днем Рождения, сынок. Я люблю тебя, Масик.
— И я тебя люблю, мам.
Связь оборвалась, оставляя меня обессиленную одну в этой чертовой дыре. Из глаз катились слезы, но уже было все равно. Пять бесконечных лет. Моя жизнь. Как же хочу увидеть тебя. Маленький кулечек.
В ту позднюю ночь я прижимала тебя к груди и не могла заставить отпустить. А ты спал как никогда спокойно и крепко. Тогда я, кажется, плакала в последний раз. Крошечный, только что отметивший свое первое день рождение, сжимал пальчиками воротник моей кофты и мирно посапывал, прижав кулачок к лицу. Положив тогда ребенка в кроватку, я оставила не его, а саму себя. Каждый мой шаг становился болью, пока я не достигла границ Эписа. Это было необходимо. Чтобы защитить тебя, чтобы остаться собой. Необходимо. Но смогла бы я снова поступить так же? Оставить ребенка и исчезнуть, пропасть с лица земли, ни сказав и слова? Еще очень долго я просыпалась по ночам прислушиваясь, а не раздается ли детский плач? Утром, по инерции, варила кашу. Фантомные боли. Я помню, как напевала потоками колыбельные, когда сын еще не мог формулировать мысли. Когда готовилась к переходу, перед заданиями, — каждый раз связывалась, как в последний. И всегда боялась только одного — больше никогда не увидеть. Я вытерла влагу со своего лица, но соленые ручейки продолжали бежать по щекам.
— Очень скоро, малыш, — произнесла я в пустоту, — мама рядом.
Воспоминания о младенчестве сына захлестнули меня с головой. Начало дня выдалось слишком тяжелым. С трудом приоткрыв глаза, я кинула взгляд на часы. Есть еще немного времени. Какая-то мысль промелькнула в голове, но тут же исчезла в погрузившимся в сон сознании.
Возвращение. Глава 2
Жесткие парты и деревянные скамьи, с которых легко было собрать пару заноз за урок. Я отодвинулась на самый краешек, стараясь при этом держать спину прямо, а локти на столе. Закатанные рукава рубашки, больше нужного размера в несколько раз, цеплялись об углы, а недавно обритая голова жутко чесалась. Терпеть, только терпеть и слушать. Надсмотрщик ходил между рядами, а тяжелый кнут в его руках был совсем не для красоты. Я постаралась прислушаться к словам учителя.
— … тогда Всевышний обрушил свой гнев на род людской. И разбушевалось солнце, сжигая все на своем пути. Очистилась земля от человечества. Но милостивый Всевышний сжалился. Вернулась большая вода, зелень снова покрыла землю. И обратил взор свой на выживших. Самые выносливые смогли выстоять на поверхности. Потемнели волосы их, сгорела кожа, покрылось солнечными пятнами лицо. Закалился характер, а мышцы окрепли. Приняли они наказание и опустили голову в покаянии. И дал им Дары всевышний. И назвал он детей своих — детьми солнца. Так появились Ра.
Глубже в землю направил взор свой Всевышний. В подземелья спустились самые быстрые и хитрые. Побелела их кожа без солнца, поблекли глаза. Лишились цвета волосы. Но и их характер закалился, а мышцы окрепли. Надоело им жить под землей и охотиться друг на друга. И их пощадил Всевышний. И дал им Дары. И принял детей своих из подземелий. Так появились Осирис. Поднялись они на поверхность — да не смогли устоять под лучами солнца. Пожалел Всевышний снова детей своих и вложил в каждого вздох, наделяя их долгой жизнью.
Полюбили Осирис и Ра друг друга. И стали наполнять землю. Но дети любви их не помнили великого гнева. Смешанная кровь мешала воспоминаниям рода. Только чистая кровь не забывала. И решили восстать они над Всевышним и править землей. Они напали на Него и сильно увечили. Но выстоял Всевышний. Разгневался Он снова и заклеймил взбунтовавшихся. И отправил ко Вратам в самое сердце Загробного царства Безмолвной. Выстроил в очередь и велел хранителю пропускать в Небесное царство только когда их потомок послужит на Великое благо. Послушалась Сестра. Так появились Рабосы и стали они Войнами.
Задумался Всевышний о силе Даров своих. Расстроили его дети, обратив силы свои против Него. В гневе схватил с полки первую Книгу со Словом своим и кинул на землю. Не мог больше человек использовать Дар, не попросив разрешения Всевышнего через Слово Его. Так появились Книги.
Учитель замолчала. Тишина повисла в аудитории. Лишь шаркающие шаги надсмотрщика и летящая мимо муха нарушали ее.
— Учитель, — девочка с огромными черными глазами подняла руку, — а как же Безмолвная? Она же тоже дала людям Дары?
И не успела она договорить, как кнут надсмотрщика хлестнул ту по спине. Звук удара и рвущейся ткани оглушил всех. Кто-то взвизгнул. Запах крови больно резанул обоняние. Я вздрогнула, поправляя выправку.
