Пленница Белого Змея (СИ) - Петровичева Лариса (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Да и дьявол с ними. Пусть себе думают, что хотят, а он совершит переворот в артефакторике и навсегда изменит облик мира. Это не было какими-то пафосными словами опереточного злодея — Эрик прекрасно отдавал себе отчет в том, что делает.
Осторожно протянув руку к голове Брюн, он вытянул из волос забытую шпильку. При выстраивании нитей лишний металл может перекроить все течения энергетических полей. Шпилька была украшена серебристым цветочком. Милая девичья безделушка.
Эрик вдруг ни с того, ни с сего вспомнил, как Альберт смотрел на Брюн — оценивающим взглядом столичного развратника, повидавшего всякие виды и познавшего души и тела женщин во всех возможных вариантах. С Альбертом все было очень сложно, и если бы не нужда держать его в узде и силы, которые на это уходили, Эрик давным-давно закончил бы свою работу.
Но Альберт тоже был от крови Белого Змея. Пусть слабее Эрика, но все же…
Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Эрик дотронулся до виска спящей Брюн и почувствовал легкий укол в подушечку пальца: нить, которая вырвалась из его ауры, внедрилась в ауру Брюн, аккуратно, но крепко привязывая ее к Эрику. Отец недаром назвал Брюн «кобылкой», она действительно была дерзкой и не собиралась сдаваться перед трудностями. Эрик невольно усмехнулся, вспомнив, сколько пощечин она ему надавала, защищая свою честь.
И что с того? Стоит ему захотеть — и Брюн с легкостью отдастся ему лучше всех потаскух из дорогих борделей. И никакая честь со всеми моральными установками благовоспитанной барышни ей не помешают это сделать. Просто потому, что Белый Змей сильнее.
В этом и была суть эксперимента. Полное подчинение и манипуляция. Вот только заказчик, который щедро оплачивал работу Эрика, еще не знал, что никакого артефакта нет и не будет — в привычном хаомийском понимании.
Эрик сам был артефактом. Потомком и наследником того, кто не имел к людям ни малейшего отношения.
1.3
Проснувшись, Брюн несколько минут не могла понять, где находится, и почему спальня, которую она делила с сестрами Хильдой и Гретхен, вдруг так изменилась. Вместо светлых обоев с легкомысленными букетиками цветов тут откуда-то появились плотные дубовые панели, куда-то бесследно исчез комод, заставленный баночками и бутылочками с косметикой — вместо него возник письменный стол, а уж о таком большом книжном шкафе Брюн и мечтать не могла.
Потом пришло осознание того, что с ней произошло, и это было, словно удар в лицо: Брюн опустила голову на подушку и зажмурилась, сдерживая слезы.
Одна сволочь проиграла ее в карты, а вторая ставит на ней опыты. И она ничего не может с этим поделать. И бежать ей некуда — даже если предположить, что она сумеет выбраться отсюда и добраться до дома, то отец наверняка вернет ее Эрику. Может, даст впридачу еще одну из дочерей.
Конечно, можно было попробовать сбежать к бабке. Но Брюн боялась герцогини Мадельхейм еще больше, чем братьев. Старуха, помешанная на сословных приличиях и чистоте крови, не пустила бы ее и на порог. Впрочем, бабка могла бы и пустить — мало ли у нее приживалок? — но тогда Брюн стала бы мишенью для унижений, оскорблений и проповедей, срамящих ее порок…
— Проснулись? — услышала она. Значит, ничего не приснилось, и Брюн действительно провела эту ночь под одним одеялом с безумным артефактором. А в безумии Эрика она не сомневалась — нормальный, порядочный мужчина, джентльмен, никогда не сделает с девушкой того, что сделал с ней этот человек.
Она обернулась: Эрик, уже успевший одеться, вставлял изумрудные запонки в прорези манжет — словно змея сверкала глазами. Чувствуя, как лицо заливает румянцем стыда, Брюн сердито отвела взгляд. Дьявол побери, она и повеситься не сможет, этот манипулятор не позволит.
— Не желаете со мной говорить, — с трудом скрывая усмешку, заметил Эрик. — А вот я наоборот, хотел бы с вами побеседовать.
— Вы забрали меня из дому. Привезли практически в тюрьму. Издевались надо мной, — Брюн действительно не собиралась с ним говорить, но теперь не выдержала. — Ладно, делайте со мной, что хотите. Я все равно не смогу вам помешать. Но я не собираюсь быть с вами милой и любезной.
— Сказали, как отрезали, — улыбнулся Эрик. Обойдя кровать, он протянул руку, и Брюн послушно встала. Он в самом деле мог сделать с ней все, что захочет, и с этим надо было смириться, но Господь свидетель, Брюн не знала, как это сделать.
— Будьте умницей, — попросил Эрик. — Вы мне нравитесь, я не хочу причинять вам излишний дискомфорт, но если вы будете дергать змею за хвост, я вынужден буду вас наказать.
Брюн посмотрела на него, надеясь, что в ее взгляде достаточно ярости.
— Прикажете мне вскрыть вены. Не сомневаюсь, что вы на это пойдете.
Эрик задумчиво провел подушечкой большого пальца по царапине на запястье Брюн. У нее в животе похолодело: она вспомнила, как взяла нож и порезала кожу: спокойно, словно делала привычное дело.
— Нет. Просто скручу вас в бараний рог и высеку. Как провинившуюся школьницу, — он сделал паузу и добавил: — Вы ходили в школу?
На мгновение Брюн задохнулась от гнева.
— Разумеется, — холодно сказала она. — Осенью родители хотели отдать меня в столичный пансион.
— Самая умная и дерзкая из дочерей Шульца? — предположил Эрик. — Поэтому отец поставил на кон именно вас?
Брюн всхлипнула. В какой-то момент ей стало ясно, что она больше не может сдерживаться и сейчас разрыдается, как ребенок. Видимо, Эрик это понял: он мягко погладил ее по щеке и примирительно произнес:
— Я в самом деле не хочу вас обижать, Брюн. Поверьте. Вы нужны мне для моей работы, и когда она будет закончена, вы сможете уехать отсюда, куда захотите.
Уехать? Какая тонкая издевка. Кому нужна будет Брюн после того, как станет ясно, что она жила в доме с двумя мужчинами? А это непременно выяснится, все знакомые наверняка уже в курсе того, что младшая Шульц покинула дом при весьма интригующих обстоятельствах.
— Я должна примириться со своим новым положением, — прошептала она. Некстати вспомнились чужие уверенные прикосновения, которые вчера почти заставляли ее терять сознание от наслаждения — это было словно пощечина, звонкий удар, за которым наступает обморочная тишина.
— Должны, — кивнул Эрик. — Просто попробуйте увидеть в нем и положительные стороны.
Брюн горько усмехнулась.
— Неужели они есть?
— Во-первых, вы послужите своей родине, — произнес Эрик, и Брюн поняла, что он искренне верит в то, что говорит. — А во-вторых, наше общение не будет длиться вечно. Когда закончится эксперимент и будет отработан механизм артефакта, я вас отпущу.
Несколько мгновений Брюн смотрела ему в лицо, пытаясь понять, сколько правды в словах артефактора.
— Предупреждайте, — сказала она наконец. — Предупреждайте, когда начнете манипулировать. По крайней мере, это будет честно.
Эрик понимающе качнул головой.
— Согласен, — ответил он. — А теперь пойдемте завтракать.
1.4
— Ты что-то бледен, Берт.
Завтрак был накрыт в саду, среди цветущих розовых кустов, и в любое другое время Брюн решила бы, что здесь очень красиво. Теплое и солнечное летнее утро, наполненное томительно-сладким запахом роз, деловитым жужжанием пчел и беззаботными голосами птиц в высоких деревьях, не может быть некрасивым. Но сейчас Брюн видела все словно бы через запыленное стекло, и удивительный мир казался ей ненастоящим.
Слуга бесшумно положил на ее тарелку еще одну порцию омлета с помидорами и беконом. Брюн и не заметила, как до этого опустошила тарелку: а ведь благородной девице следует стыдиться такого отменного аппетита. Она не крестьянка, которая только и думает о том, как бы набить брюхо. Матушка была бы очень недовольна.
Все равно. Как это теперь все равно.
— У Мадлен новые девочки, я вроде бы рассказывал, — произнес Альберт. Сегодня он выглядел изможденным и вновь не счел нужным побриться. Если бы Брюн встретила его где-нибудь, то непременно перешла бы на другую сторону улицы.
