Расколотый мир (ЛП) - Кауфман Эми (книги без регистрации TXT) 📗
Пистолет прыгает в руках, и я бросаюсь вниз, прежде чем мятежники успеют снять меня. Звук выстрела эхом отскакивает от пещеры в меня, а затем раздается треск камня, разделенного паром, и рев валунов, поражающих воду. Слышится безумное вращение оборотов двигателей, брошенных в обратном направлении, когда мятежники делают дикие зигзаги в стремлении избежать камней, торчавших из мелководья в устье гавани.
Я снова приподнимаюсь, чтобы увидеть устье гавани, отступающее от нас, наполовину потерянное в брызгах нашего следа, и скопление лодок, пытающихся перемещаться по новому лабиринту задерживающих их валунов.
Я смотрю вниз, и на секунду глаза Флинна мельком встречаются со мной, отрываясь от отображения нашего маршрута. Мы вырвались.
Мы не разговариваем. Больше нечего сказать, даже если бы у нас были бы силы перекричать рев мотора. Я один раз оглядываюсь на него и вижу сумятицу на белом лице, красные глаза, слезы, смешивающиеся с брызгами от нашей носовой волны, и резко отвожу взгляд. Я больше не пытаюсь на него смотреть.
Небо только начинает переходить от чернил к древесному углю к тому времени, когда на горизонте показываются отдаленные огни базы, похожие на мираж. Флинн сдвигает двигатель вниз, приглушая рев, который становится похож на мурлыканье. Мы пробираемся по коридорам воды, пока нос катера не утыкается в грязь с тошнотворным креном. Двигатель отключается.
Тишина звенит в ушах, как появляющиеся образы перед глазами после того, как оказываешься во внезапной тьме. На Эйвоне нет ни лягушек, ни насекомых, ничего, чтобы скрасить тишину. Я смотрю на огни далекой базы, пока зрение не размывается.
— Куда ты отправишься? — спрашиваю я шепотом, который разрежает тишину.
— Я не знаю, — отвечает он хриплым голосом. От долгого молчания. От холода. От горя. Я не могу сказать от чего. — Я где-нибудь перекантуюсь.
Я тянусь к куртке, брошенной на дно лодки, и прижимаю ее к его рукам. Она понадобится ему больше, чем мне, там, без укрытия и тепла.
— Молли, бармен. Он может передать мне сообщение, если ты… — голос застревает в горле. Если ты будешь нуждаться во мне.
Он кивает, но я не уверена, что он действительно слышал меня. Я испытываю шок, пытающийся снова овладеть мной, словно холодные пальцы скользят по позвоночнику и сковывают мои мышцы. Тренировки не подготовили меня к этому. Ничто не подготовило меня к этому.
Если бы это была только я, я могла бы просто лежать здесь, пока лодка не прогнила и не затонула бы, а жижа не поглотила бы мои кости. Но я не могу. Я с трудом сглатываю, отталкивая это каждой унцией силы, которая у меня осталась. Флинн был прав — я единственная, кто может попасть на базу и попытаться узнать больше о том, что происходит на Эйвоне.
Я заставляю свои одеревенелые мышцы работать и перевалить меня через борт катера, чтобы приземлиться в глубокую по бедро воду. Я хватаюсь за пистолет, чтобы уравновеситься, так как колени угрожают подогнуться на холоде.
— Флинн. — Достаточно странно произносить его имя. Я избегала этого так долго, стремясь держать дистанцию между нами. Но вместо этого я нахожу, что поглощена тем, как оно влияет на него. Он менее осторожен, хотя печаль в глазах не отступает, он снова смотрит на меня, сжав челюсти.
— Флинн… я хочу, чтобы ты знал, что я никогда бы этого не сделала бы. По отношению к твоему народу. — Я стараюсь говорить тихо, слишком страшно говорить такое громко. Это выходит свирепо, жестоко. — Я бы никогда. Сначала умерла бы сама.
Он молча смотрит на меня, пока сердце болезненно и тяжело колотится у меня в груди. Когда он открывает рот, его голос тих, полностью соответствует моему.
— Я знаю, Джубили. — Он встает с колен, и мы оказываемся на одном уровне. — Я знаю, кто ты.
Он знает. Он знает, я в это верю. Но даже он не может заставить себя смотреть на меня дольше нескольких секунд.
И я не могу отвести взгляд.
— Не сдавайся. — Слова для меня не меньше, чем для него. — Все, что тебе нужно, чтобы держаться, это — правда. Что-то реальное во всем этом.
Он смотрит на мои руки на планшире — руки все еще липкие от крови, слишком запекшейся, чтобы хорошо смыть ее водой. Я начинаю отступать и прятать их в тени, но прежде он протягивает руку, нежно беря мою. Он брызгает воду на мою кожу и начинает стирать покрытые коркой мерзкие брызги.
Руки безвольны и тяжелы, как кукольные, как будто они больше не принадлежат мне. Глаза горят, зрение затуманивается и размывается. Все, что я чувствую, это прикосновение Флинна, потирание сначала одной руки, затем другой, медленно возвращая в них жизнь. Смывание всех следов крови, затребованной от меня яростью.
Когда он заканчивает, он останавливается, глядя на мою руку в своей руке. Момент тянется долго и тонко, пока не лопается, и Флинн, отступая, отпускает их, а его лицо, запятнанное горем, отворачивается от меня.
У меня перехватывает дыхание, реагируя на незнакомую тяжесть в груди и боль в душе. Я не должна скучать по нему, но я скучаю. Этот парень имел полное право нажать на курок, а вместо этого встал между мной и смертью. Этот юноша, единственный, кто верит, что я не та, кем они меня считают, кем я была: солдатом без души, девушкой, у которой нет сердца, которое можно разбить. Он единственный, кто доказал мою неправоту.
Внутри меня теперь живет отчаянная потребность, жажда его прикосновения, тишины, которую он находит посреди этого хаоса, и исцеления. Для него.
Но вместо этого я просто стою там, и метр пространства между нами оказывается таким же огромным, как каньон. Я бы хотела, чтобы пришел рассвет и принес достаточно света, чтобы лучше разглядеть черты его лица, чем сейчас, когда оно в тени. Несмотря на мои слова, я знаю, что он не пошлет за мной через Молли. Я знаю, что он не вернется. В глубине души я знаю, что больше никогда его не увижу.
— До свидания, Флинн Кормак.
Она играет с мальчиком, больше не озадаченная тем, как ее ум встраивает его в ее сны, как будто он всегда был там. Она преследует его в переулке, ее сердце радостно вздрагивает от каждого шороха. Когда она достигает мусоросжигательной установки, он выпрыгивает из-за нее, крича:
— Пиф-паф! Ты мертва!
Девочка кричит и покорно падает на землю.
Зеленоглазый мальчик смеется и наклоняется к ней.
— Здорово, на этот раз ты будешь плохим парнем.
Но когда девочка садится, мальчика уже нет. Она одна в переулке, и ее окружает разрушенный Новэмбэ.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
ФЛИНН
Я ПРИКРЫВАЮ ГЛАЗА. Я не могу заставить себя смотреть, как она уходит, потому что она уничтожила меня. И потому что я больше никогда ее не увижу. И потому что огонь в моей груди — для мести, и из-за нее, и я не могу сказать, какое желание победит.
Когда я открываю глаза, уже близится рассвет. Джубили ушла, и с ней ушли все надежды, что она сможет остановить этот хаос. Раньше борьба была невозможной, но идея, что присутствие «Компании Лару» на Эйвоне связано с яростью, потрясла меня и заставила бороться за мой следующий шаг. Что означает, что ярость ощущалась Джубили также — озноб, вкус крови во рту — как и то, что воздействовало на нее, когда она нашла чип «Компании Лару»? Мы единственные, кто знает о причастности «Компании Лару», единственные, у кого есть идея, что ярость может быть чем-то, что не является особенностью Эйвона, но чем-то, что что-то делает с ним.
Есть только один человек, как мне думается, кто может услышать меня. Кто должен был наблюдать, как тот, кому доверяешь, кого не должна была затронуть ярость, превратился в монстра. Возможно, дочь Дэвина Куинна не слышала о моем предательстве фианны. Может, она подождет, чтобы услышать мою версию, прежде чем сдаст меня. Через несколько дней, когда все станет спокойнее, я рискну показаться в городе, чтобы найти ее.
