Цепная лисица (СИ) - Эго Мэри (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
Я сижу неподалёку от них в луже чего-то зловонного, всюду кровь и исковерканные тела. Встаю, брезгливо отряхиваюсь, и тут слышу жалобное мяуканье.
Оборачиваюсь. Это Луи. Я его сразу узнаю, хотя он сейчас не серый, и вообще, больше похож на полупрозрачную дымку. Он сидит на оторванной голове мужчины, одиноко лежащей на одном из стульев. Но прежде чем я успеваю подойти, голова открывает глаза. У неё их оказывается целых три. Два обычных — голубых, и один чёрный, посреди лба — перетянут мутной плёнкой, какая бывает у людей больных катарактой.
Мужчина кривит запёкшиеся губы, из всех его глаз одновременно начинают течь кровавые слёзы.
— Это я виноват, — доносится до меня его хриплый голос. — Я их всех погубил. Они больше не родятся. Никогда не оживут. И мой ребёнок тоже. Я погубил душу своей доченьки. Нерождённого дитя! Погубил душу… — Кровавые слёзы растекаются лужами по полу. Голова кричит и плачет, а я думаю только о том, что нужно снять с неё Луи.
Встаю на носочки и, ступая по сухим островкам, обходя оторванные конечности, добираюсь до рыдающей головы, тяну руки к Луи. Пальцы проходят насквозь, кожа немеет от холода.
— О, нет, нет, — бормочу я и пытаюсь снова. Котёнок смотрит на меня своими шоколадными глазюками снизу вверх и вдруг говорит:
— Вот мы и встретились, Аустина, — его голос больше всего напоминает эхо — гулкое и зыбкое, лишённое эмоций.
Почему-то в тот момент мне не кажется это странным, словно говорящие животные нынче в порядке вещей. Но то что происходит дальше, заставляет моё сердце сжаться от первобытного ужаса. Спрыгнув на пол, котёнок начинает меняться: его тело вытягивается к потолку до человеческого роста. По помещению туманом растекается тяжёлый полумрак.
Лоскуты света в страхе прячутся по углам, боясь быть съеденными тенями, а пауки, напротив, выползают из своих убежищ. Стены покрываются инеем. Передо мной уже не безобидный маленький зверёк, а существо без лица. Моя Тень. Моё проклятие.
— За ужин, спасибо. Хотя мы предпочли бы что-то более питательное, чем душа котёнка. Но для начала и она сойдёт…
От существа тянет мертвенным холодом. Хаосом бесконтрольной стихии. Я обхватываю себя за плечи, чтобы хоть как-то согреться, спрашиваю, немея от страха и собственной смелости:
— Ты Тень? Зачем ты здесь? Чего хочешь от меня?
— Зачем мы? Чего хотим? — эхом повторяет тень. Её очертания складываются в человека. Сначала я различаю знакомую фигуру, нос и глаза, и вот, передо мной стоит призрак — копия меня, только слепленная из дыма и теней.
— Мы не знали, что значит “хотеть”, — шепчут губы статуи, в то время как остальное лицо остаётся неподвижно. — Ничего не желали. Мы были хаосом и хаос сеяли. Мы были частью Матери сущего… Но пришли в этот мир следом за тобой. И теперь, мы научились желать… ты научила нас. Ищем путь домой. Мы голодны. Хотим есть… И ты поможешь нам. Накормишь нас. Или умрёшь.
Прежде чем я успеваю что-то ответить, трехглазая голова на полу принимается истерично смеяться и бормотать сквозь смех:
— Это всё было не напрасно. Это… это просто такой путь. Ты не обманешь меня, Мать! Я не отступлюсь! Они умерли не напрасно! Ворон ещё тебе покажет! Ты его узнаешь! Всё узнают!
Тень присаживается и бережно гладит оторванную голову по волосам так, будто ей жаль глупого человека. Потом она поднимает взгляд и, в следующее мгновение, оказывается рядом со мной. Говорит:
— Пора, — и толкает меня в грудь.
Я падаю прямо в кровавые лужи, которые оказываются настолько глубокими, что в них спокойно может утонуть человек.
И просыпаюсь.
Сцена 15. Горькая, колючая
Говорят, утро вечера мудренее. Но мне кажется, тот кто это придумал, просто никогда не влипал в настоящие неприятности. Я теперь точно знаю, им совершенно точно плевать на время суток. Каждая минута играет неприятностям на руку, и к утру крохотный росток проблемы может разрастись в настоящие джунгли, и никакая мудрость не поможет найти из них выход.
Но я всё равно на что-то надеялась и продолжала лежать с закрытыми глазами. Мне казалось, что пока я их не открою, проблемы меня не найдут. Ощущение было, как в детстве, когда кажется, что если ты кого-то не видишь, то и он тебя тоже.
Думаю, того же правила придерживался и Павел. Я слышала, что он проснулся десять минут назад, но всё продолжал лежать рядом. Видимо, не мог прийти в себя от такого утречка. Впервые я задумалась, что “аура” — не выдумка шарлатанов, потому что, хоть и не касалась Павла, но почти физически ощущала его присутствие.
О чём я только думала, когда вчера заваливалась на его кровать?! Я мысленно уговаривала Павла поскорее подняться и выйти из комнаты, втайне надеясь, что если встану, когда Павла не будет в помещении, то мы оба сможем сделать вид, что ничего примечательного в это утро не произошло.
В конце концов, ну, подумаешь, заснула на краешке его кровати, перетянула половину одеяла. Я же не голая к нему забралась, так что не из-за чего себя изводить. Да и мы с ним не чужие, может быть когда выпутаемся из этой заварухи, даже станем друзьями. “Но, если ты правда так считаешь”, — гаденько заметило сознание, — “то почему всё ещё прикидываешься спящей?”
“У нас и так проблем по горло, к чему плодить новые”, — отмахнулась я. И правда, ведь Илона вчера едва не запустила меня в форточку. Узы вот-вот одного из нас прикончат. И этот странный сон. Можно ли от него просто отмахнуться? А ещё Луи… думать о котором и вовсе было невыносимо.
Вдруг, скрипнул матрас, обрывая поток моих мыслей. Это Павел повернулся на бок. Ко мне лицом? Или от меня? Кожи коснулся отголосок дыхания. Всё-таки лицом! Сердце перекатилось в пятки. Я отчаянно старалась не моргать, щёки пылали от стыда. “Ну конечно! Моё притворство давно раскрыто!” — горестно подумала я, но ломать комедию не прекратила. В основном из упрямства, да и внутри ещё теплилась искра надежды, той самой, которую русский человек называет “Авось”.
Мои глаза были закрыты, а остальные чувства натянулись струнами. Я чувствовала кожей, как Павел приблизился. Буквально слышала его едкие мысли, и уже приготовилась, что он сорвёт с меня одеяло, столкнёт с кровати, скажет какую-нибудь грубость, или вовсе посмеётся. Вот! Сейчас!
И… к моим губам прижалась что-то мягкое и горячее. Губы.
В голове стало пусто.
Шок был настолько велик, что я, кажется, забыла даже своё имя. А в следующую секунду, Павел уже отстранился и торопливо покинул место преступления.
Поцелуй длился всего пару мгновений. А мир для меня успел перевернуться несколько раз.
Я всё ещё, видимо по инерции, прикидывалась спящей. Павел тем временем чем-то демонстративно громко шуршал и стучал, как арестант слоняясь по комнате из угла в угол. А в моей голове по тому же маршруту метались мысли: “Что это только что было? Наказание? Издевательство? Или… или… ”
Тут, громко топая, Павел направился ко мне, грубо потряс за плечо. Актриса из меня никудышная, но всё-таки я, как могла, постаралась напрячь мышцы лица в правильном порядке и изобразить удивление. Поморгала, протёрла глаза, чувствуя себя последней дурой. Павел стоял надо мной бледный, с горящими ушами и твёрдым, ледяным пугающим взглядом. Его Эмон смотрел пристально, прижатые уши дрожали от напряжения.
Лисица испуганно тявкнула. Моя голова сама собою втянулась в плечи, и стоило усилий не позволить ей провалиться в них по макушку. “Разве это не он сейчас должен меня бояться? После того что сделал!” — попыталась приободрить я себя, но проще было бы убедить овцу пойти войной на волка.
— Тина, — сказал Павел. Или точнее прорычал. — Скажи, я кто?
— Э-э, что случилось? — пискнула я, невольно натягивая одеяло повыше.
— У тебя мозга не хватает дочалить, что не стоит забираться ко мне в кровать! Особенно, в нашем положении! Узы действуют на меня тоже! Я не железный, что бы им противостоять двадцать четыре на семь. Или тебе перепихона захотелось?
