Злато в крови (СИ) - Мудрая Татьяна (читать книги онлайн без .TXT) 📗
То было — клянусь! — утерянное третье звено ее волосного украшения. Над узкой пластиной с петлями, куда надлежало продеть «рога», сидела на задних лапах чудесно изображенная лиса, распушившая все свои девять хвостов. Лисица-оборотень японских легенд.
— Золотая кицунэ, — произнес он завороженно. — И впрямь — «скрепы и путы».
— Узы, — поправила старуха. — Надо же, под ними я имела в виду мой личный гроб. Ну, тот, где похоронили вещи, в которых одна из меня померла.
— Что ты…вы… говоришь, милая? — несвязно спросил я.
— Помните, папа Римус, о чем я предупреждала? Что у меня много жизней, и каждый раз, когда вы выпьете следующую, очередное сердце будет стоять на страже. Вот только все жизни и все имена мои скончались, осталось одно это.
— Если не совокупный Темный Дар, то что еще я могу подарить тебе? — спросила Махарет, которая все это время была погружена в раздумье.
— Какое имя, интересно, — в одно время с ее словами подумал Грегор. — Наверное, не полагается называть ее Селиной, как и прежде?
— Да нет, почему? — возразила она, — Истинное имя — штука тайная, спрятанная от сглазу. Кстати, Махарет и все-все: я ведь не пытаюсь вас перекрестить, это несерьезно. Только размечаю новое распределение ролей.
— Ты ответишь мне, наконец? — настаивала Махарет. — Не годится мне быть в долгу.
— Тогда вот что, — старая женщина протянула ей нашу находку. — Отыщи ей нового хозяина или хозяйку. Я, по правде говоря, думала для того отнять камею у Принца — но это было бы злое дело. Он счастливо избег такой участи своими стараниями.
— Как же мне искать?
— Не знаю, да и подсказывать было бы неинтересно. А смысл в ней есть, в этой лисичке. Только найти его нужно так, чтобы он стал твоим личным, а не «смыслом вообще». Бери!
Махарет прицепила лисицу к вороту.
— Благодарю тебя снова.
— Не за что, вот увидишь. Плату с вас троих ведь не мне брать пристало.
— А теперь мы пойдем наверх, — распорядилась Селина. — Тот путь, что был нам раньше заказан, теперь наш по праву.
Она подобрала свою куртку.
— Всё специфическое снимайте и бросайте — уж найдется кому подобрать. Больше пещер в нашей жизни авось не будет. Мы идем в гости к Большому Расколотому Зеркалу.
Интерлюдия седьмая. Ролан
Благополучно завершилось наше приключение или нет? Кто скажет! Римус и Грегор пьют вино, мне же по справедливости достается горький осадок на дне бутыли или бокала: это один из признаков, что и весь напиток может быть отравлен.
Я понемногу превращаюсь в Кассандру — безошибочно угадываю то, чему надлежит произойти, но никого не могу заставить себя слушать. Вообще не могу говорить.
Еще одно видение — в конце Ночи из Ночей, когда мы готовились к походу в Зал Церемоний. Почему-то я не придал ему особого значения, решив, что это усложненное повторение уже пройденного.
…Я, по-прежнему смертный мальчик, стою рядом с Теми, Которых Следует Оберегать моему Мастеру Римусу, но с обратной стороны: Акаша находится справа от Энкила (и по правую же мою руку), а не слева, как должно быть по древнеегипетскому канону, изображающему супругов. К тому же они развернуты лицом друг к другу, будто готовясь к единоборству. И какие они огромные, в два раза больше смертных! Ноги их купаются в воде.
Над поверхностью озера вдруг появляются широкие круглые листья со слегка зазубренным краем, бутоны: царственный лотос готовится к своему вечернему цветению, голубой лотос — древний символ Ночного Народа. Один цветок, особенно крупный, медленно распускается, похожий на пышную звезду. Но вот чудо! Из самой сердцевины встает крошечная живая девочка из сказки Ганса-Христиана, тонкая, как пестик, золотистая, точно зрелый початок маиса, ибо светлые волосы окутывают всю ее наготу. И она растет, возвышаясь над своим ложем, — растет и оформляется в невиданную и лучезарную красавицу, по сравнению с которой Священная Чета кажется застывшим мертвым камнем, потерявшим всякий внутренний свет. Святая Аньес. Оживший речной жемчуг. Венера, рожденная из раковины. «Это последняя картина моего любимого художника, — говорит некто за моей спиной голосом Мастера. — Больше он не писал ничего подобного до самой смерти».
Светлая Дева начинает свое движение вперед: шаги ее почти не пригибают листов, не колышут поверхности вод, настолько они легки. Как бы стараясь удержать равновесие, она расставляет руки так, что почти касается ладонями Родоначальников. И тут я догадываюсь, что идет она ко мне самому.
— Они ее раздавят. Оберегаемые убьют Деву, Мастер! — кричу я беззвучно.
И понимаю, что именно того она и добивается.
Глава восьмая. Снова Грегор
Из мифа мы прямиком попали в сугубую современность — и даже более. В проеме одного из выходов (хитрая дверь с кремальерой и чем-то вроде рулевого колеса) нам открылся широкий коридор, отделанный в стиле шикарной подземной конторы типа Пентагона, как я это понимал: матовые лампионы, стальные щиты от пола до потолка, заклепки на всех прочих местах, накачанные дяди в форме наподобие нашей и со стрелялками наперевес. Никаких прикинутых вудуистов, конечно. Однако по мере продвижения и, очевидно, пробуждения местных обитателей (ночами они, что ли, оживают?) местность всё более напоминала Рио во время карнавала или мой подопечный город в самый канун Великого Поста. Молодые люди в качественном твиде и однотонных галстуках и с красной феской на голове. Девицы в расшитых тебетеях, синих бархатных платьях до полу и серебряных цепях на груди. Парни от четырнадцати до девяноста в фирменных голубых портках и футболках с хулиганскими надписями. Самураи в штанах-хакама и куртках с широкими плечами, их подружки в белой форме для айкидо. Дама в вечернем платье, до того черном и маленьком, что ее самой, белой и прелестно сформованной, казалось что-то уж очень много. Стандартные бизнес-леди и бизнес-джентльмены в униформе, попадавшиеся не так редко, светились на этом фоне, как солнышко сквозь набрякшие грозовые тучи. Чинности и благопристойности тоже было хоть отбавляй. Из полуоткрытой двери нам под ноги выкатилась пара каратэистов, встала, поклонилась в пояс:
— Мы слегка увлеклись, высокая ина Карди.
И быстро-быстро укатила назад.
На этом фоне мы никак не вызывали ажиотажа. Разумеется, я не вполне отошел от своей давней смуглоты, наши дамы умели поддерживать ее краткими вылазками на солнце, Ролан казался напудренным по некой экзотической моде, а Римус…
На одном из перекрестков, где большой коридор пересекался с малым, нас приветствовал красавец смертный: высок и строен, абсолютно белые кудри овевают розовато-бледное лицо, глаза скрыты за дорогими черными солнцезащитными очками, губы нежны, ногти слегка подкрашены бежевым.
— Вот за такого Селина меня и приняла, — мысленно сказал нам Римус. — Верно, дорогая моя? Это же альбинос.
— Не это, но именно это, — вдруг произнесла Мехарет невнятно. — Здесь и не здесь.
— Понятно, — сказала ей Селина. — Ты со своей вековечной вампирской жадностью выпила лет этак тридцать моей смертной жизни. Но не беда: я их все прожила на большой скорости, пока они в тебя вливались. Сейчас мне девяносто, но я здорова, как мореная дубовая коряга, и твердо решила разменять всю положенную мне сотняжку. Нет, правда: до сих пор у меня уже на семидесяти годах батарейки сдыхали. А что до вас всех, то швейцарские золотые счета растут, как дрожжевое тесто, шикарные тачки стоят по горло в смазке и в качестве антикварных стоят нынче прямо бешеную кучу бабла, особняки застрахованы и законсервированы так плотно, что и пыль не проникнет, не то что всякое ворье. Наши компьютеризованные и прочие детки постарались: я же свое дневное время не на одну покупку снаряжения потратила, а и на контакты.
— Мокша, — панически подумал я ей одной. Селина как-то очень светло на меня посмотрела:
— О, Мокша прожил слегка меланхолическую, но достойную жизнь. Два десятка жен, в том числе и его собственные правнучки — для сохранения чистоты генома. Сотни отменных потомков. Зачинатель великого рода. Сорок пять с лишком лет, разумеется, рекордный возраст для собаки, но его опекунам удается это скрывать.
