Невеста для Бессмертного (СИ) - Фрес Константин (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Щедрой недрогнувшей рукой Кощей сыпанул на диван целых два кило золотых монет, отчего дева завопила голосом не своим, выплюнув «богатыря» и тараща глаза.
— Ого-го! — вопила она, собирая трясущимися жадными руками рассыпавшиеся монеты и напрочь позабыв о Кощее и Трепете. Этой заминки было достаточно, чтоб Кощей ловко упрятал «богатыря» в габбаны и стартанул к выходу удачнее Исинбаевой с шестом. На финише он не вписался в поворот и брякнулся еще разок о косяк, да так, что искры из глаз посыпались, как бенгальские огни, освещая его путь.
В зал Кощей выкатился совершенно другим человеком. Молодым и полным сил. Да и вовремя: прямо там, посередине зала, на красивом черном жеребце в белых звездах, гарцевала прекрасная и дерзкая любовь Кощеева, синеглазая девица, словно сошедшая с того самого портрета!
Глава 17. Прозрение
Никогда еще могучий и властный Кощей Трепетович не чувствовал себя румяным бесхитростным Ванечкой-дурачком. А тут вдруг почувствовал. Глаза кощеевы разгорелись, рот расползся в самой глупой ухмылке, какую только сумел изобразить, а сердце злое кощеево затрепыхалось, будто белый голубок в клетке, что аж несолидно. Но ничего Кощей с этим поделать не мог; и радовался обретенной красавице, как дитя. Протягивая рученьки белые, снимая девицу, красоту ненаглядную, с коня могучего и к себе прижимая, млел Кощей, как самый натуральный дурак, словно только что целое озеро уток распотрошил собственноручно, чтоб погибель супостата найти да любимую у него вызволить.
И девица, синеглазая юная чаровница, без надутых губ, без разрисованных глаз, озорная девчонка, кожу которой только чуть тронул легкий загар, молчала, ничего не говорила, скромно глаза синие опуская и краснея в объятьях кощеевых, будто знала наверняка, что нравится ему, будто только к нему сюда и спешила.
И такая идиллия промеж них приключилась, что готов был Кощей действовать по стандартному древне-русскому сценарию: три дня на коне протрястись, знакомясь, а на четвертый жениться. Все, как пророчествовала Яга.
Но пираньи, которые наверняка потратили немало сил и материальных благ на модный, но ненужный Кощею гардероб, просто так сдаваться не собирались. Страшный перестук и скрежет зубовный, словно в лесу мертвом, поднялся кругом, и Кощей тотчас всецело ощутил всю несправедливость мира по отношению к Ивашкам, честно, без жульничества, обретшим любовь свою. Все существо кощеево воспротивилось силам злым, что обычно ради амбиций своих недобрых да эгоистичных счастье молодым рушат. Это ж каким негодяем быть надо, чтоб у человека любовь отнимать?!
Пираньи, которые зубищами скрежетали, тоже хотели своего нехитрого счастья. Наверное, в их рыбьих зубастых головах уже рисовались заманчивые картинки о том, куда и сколько кощеев сокровищ они в себя вложат, а потому конкурентка-аутсайдер им была как кость поперек собачьего горла.
— Нечестно! — верещали пираньи, размахивая когтистыми руками. — Она не участвовала в отборе! Не участвовала! Почему ей на особых условиях?! Это судья пристррастен! Это личные симпатии! Это любая так может! Обман! Верните деньги, потраченные на участие в конкурсе!
Кощей и рад был бы вернуть, но сколько б не кидал он злата — все мало пираньям было мало. С пола сгребалось все с невероятной скоростью, а злые голоса, кричащие «мало, мало!» все не смолкали. И тогда вдруг услышал Кощей в голове своей голос чудный, телепатический, шепчущий ласково подсказки верные.
«Не робей, Кощеюшка, — ласковой девицей шептал тот голос. — Голубку свою белую в конкурс-то включи. И недругам рты закроешь, и любовь-то свою проверишь. Верно ли любит, али как все — олигаршонка в мужья ищет?»
Тут, надо отметить, Кощей струхнул совсем уже неподобающе званию властелина сурового. Ну, а как любовь его окажется такой же, как все? А вдруг он прикипел душой исстрадавшейся черт знает к какой проходимке? Вдруг это пиранья, самая хитрая, мимикрирующая под скромных девиц?!
«Ох, Кощей, Кощей, — укоризненно произнес все тот же голос в голове его, без труда угадавший мечущиеся в хаотичном порядке мысли кощеевы. — Как же живешь-то ты, никому не веря, как же не видишь, не различаешь ты правды? Навету поверил?! Вот и любимую готов оговорить, проходимицей назвать. А ты повнимательнее на нее глянь!»
Кощей посмотрел; и в волосах русых, в косе, обнаружил цветок из жароптицева пера пророщенный. На талии тонкой белым ремешком меч-кладенец волшебный защелкнут был.
«Ну, сообразил, недотепа носатый? — весело осведомился телепатический цветок. — Это ж ради тебя здешняя девица все ТриДевятое на уши поставила. Гоняется за тобой, только пыль столбом, а ты еще сомневаешься! Вроде, тыщща лет тебе, а все как дитя неразумное… аль ценить поступки не умеешь?»
Кощей не умел.
Никто ради него никаких поступков раньше не делал, горы не сворачивал, внимания своего не посвящал. И от понимания того, что он, Кощей, действительно девчонке синеглазой и красивой этой люб и нужен, на глаза его навернулись едкие, как луковый сок, слезы.
Он готов был рыдать от счастья.
«Ну, давай, — нетерпеливо уже вещал меж тем цветок волшебный голосом прожженного многоопытного юриста, — в конкурс включай! Нигде не было оговорено время вступления в конкурс. Главное — этапы пройти!»
— Отчего же не честно, — хрипло проговорил Кощей, неотрывно глядя в синие глаза красавицы, — отчего же условия особые? Пусть поучаствует, покажет себя.
Этого пираньи ожидать не могли и крупно пожалели, что не настояли на исключении явного фаворита. Но отчего-то спорить не стали.
— Как зовут тебя, девица? — ласково спросил Кощей, русые волосы красавицы поглаживая.
— Мария Ивановна, — застенчиво представилась та.
— А выбери-ка ты, Мария свет Ивановна, — прошептал воодушевленный словами цветка Кощей, вглядываясь в черты девичьи, — хлеб самый лучший, самый вкусный. Чтоб по вкусу мне пришелся.
— Так ты сначала проголодайся, — дерзко ответила синеглазка, усмехаясь, — а там тебе и горбушка горячая, с солью, самым вкусным лакомством покажется.
— Верно, — сказал Кощей и улыбнулся впервые в жизни этой радостно и беспечно. — Хитра, однако, ты, Марьяша.
В абсолютной тишине, что повисла меж ними, было слышно только как цокают копыта коня богатырского, да как кот под столом орет, плачет с икотой, утирая глаза хвостом.
— Ой, я не могу, — рыдал он, хватаясь лапами за сердце. — Романтика какая жалостливая…
— А рубашку мне, — проводя экспресс-конкурс, не давая конкурсантке опомниться, — продолжил Кощей, все так же тесно обнимая Марьванну, — смастеришь?
«Марьяша, — меж тем шептал хитрый цветок Марьванне в ухо, — ты иголочку-то возьми, да пуговку ему пришей. Смотри — на ниточке висит. А рубашка у него итак самая лучшая».
Наверное, это было нечестно — пользоваться подсказками. А может, как раз наоборот, очень честно, ведь ни одна из невест не прошла все те испытания, что прошла Марьванна. Ни одна из них не воевала с жижей и не добывала пера жароптицева. Ни одна не старалась понравиться Кощею так неистово, как Марьванна, и ни одной из них он не нравился так, как ей.
Поэтому Марьванна просто пробормотала подсказку и, краснея от смущения, принялась наспех пришивать пуговку, сорванную пираньей, попытавшейся дать взятку. Длинноносый Кощей горящим взглядом смотрел на свою Машеньку и просто счастливо молчал. Орал кот, растроганный прекрасным моментом.
Разочарованные пираньи расходились, как-то слишком легко смирившись с тем, что богатого олигаршонка они потеряли. Вероятно, это волшебный цветок, защищая Марьванну, напел каждой в уши, что жених-то загадки задал с подвохом, и ни одна их них не угадала. А может, золота, которым от них откупился Кощей, было предостаточно.
И тут можно было б закончить сказку, честным пирком да за свадебку, но не тут-то было.
Если и оставалось в этом мире зло, то сосредоточилось оно в Кацмане, злопамятном несостоявшемся отличнике-космонавте. Стряхнув со своих горбов клубок и глазеющую на влюбленных непонимающим взглядом маленькую Горынышну, он тихонько, затаив дыхание, процокотал на самых кончиках меленьких копыт к Марьванне. Преисполненный жаждой мести, злопамятный Кацман, обращенный в непонятное животное типа осла, вытянул рыло и ухватил счастливую Марьванну за косу, выбирая злыми зубами из волос ее волшебный цветок, таким трудом добытый.
