Стальные небеса (СИ) - Котова Ирина Владимировна (книги без сокращений .TXT) 📗
Четери весело покосился на него.
— Я и так это знаю, Вей Ши.
— Запретишь мне? — напряженно поинтересовался ученик.
Чет покачал головой.
— Нет, молодой тигр, я не давлю ростки, стремящиеся к солнцу. Слишком просто жить, когда запрещают или разрешают, когда решают за нас. Ученичество — это не только работа тела, но работа разума и души. Это умение выбирать — а как ты научишься делать выбор, если я буду решать за тебя? Послушание вредно без осознания. Ты решил когда-то, что ученичество у меня тебе важнее, чем гордость — способен решить, что важнее, и сейчас. И нести ответственность за свое решение, каким бы оно ни было.
Небо за их спинами совсем потемнело, а впереди багрово-желтый закат над великой Неру горел на полнеба, словно каленое железо опускалось в воду. Слева, на одном из холмов, светил огнями дворец. Чета ждала там Светлана, и он словно воочию увидел, как стоит она у окна, выглядывая его, и смотрит на темнеющее небо, что отсчитывает время до его отлета.
— Уходя, нужно не оставлять дела без внимания, поэтому я пришел к тебе, — продолжил Владыка. — Если не вернусь и не помогу вернуться тому, за кем иду, ты останешься единственным, кого я учил. Тогда, как закончится война, пойдешь к храму Красного и попросишь учить тебя, как учил он первого из Мастеров. И потом, прежде чем взойти на трон, передашь умение ученикам. И моему сыну, если рука его будет крепкой. Линия Мастеров клинков не должна прерываться, Вей Ши.
Наследник склонил голову, принимая обет.
— А если и я погибну? — неохотно спросил он.
— Я оставлю в камне ворот дворца два клинка, — проговорил Владыка, мечтательно улыбаясь. — Не оскудею. Заговорю обрядом, которому научил меня мой Мастер, будут на них надписи, что доставшему делать дальше. Любой сможет попробовать вытащить их, а осилит — сильнейший. Станут они тогда частями его ауры, и будет он знать, что надо просить у Воина уроков. А если я вернусь, то сам продолжу учить тебя и других учеников, но клинки во вратах оставлю: тот, кто вытащит их, сможет тоже стать моим учеником.
— Я в детстве слышал такие сказки, — кивнул Вей Ши невозмутимо. Но глаза его светились почти детским любопытством.
— Нет ничего более реального, чем сказки, — усмехнулся Четери и встал. — Пора мне, молодой Ши.
На обратном пути он опустился у врат дворца. Вырезал одним из лезвий надпись на камне слева от кованых створок и, прошептав короткий заговор, крест-накрест воткнул под нее клинки. Засветились они в темноте, погружаясь, и погасли — только рукоятки и остались налитыми голубоватым сиянием. Четери подергал их, довольно хмыкнул — все сработало как надо, теперь и он сам не сможет достать их, только тот, кто достоин стать его учеником. А затем пошел к Светлане.
Она действительно ждала его у окна, уставшая, с печальными глазами, поникшая — и Чет вместе с ней еще заглянул к ее родителям, чтобы коротко попрощаться.
— Эх, — крякнул разволновавшийся Иван Ильич, выслушав собравшегося на войну зятя, — так это, ты хоть винцом бы новость смягчил. Тяжело насухо-то, может… — он осекся под выразительным взглядом жены.
— Оставляешь Свету одну, — сурово сказала Тамара Алексеевна. — А ей рожать меньше чем через два месяца. Не подождут подвиги-то твои?
— Мам, — дрожащим голосом вступилась Светлана.
— Не подождут, матушка, — кротко сказал Чет, которому прощания эти были тягостны, но обязательны из почтения к родителям. Мама Светы, несколько секунд посверлив его взглядом, вздохнула, поманила к себе, заставила склониться и поцеловала в лоб.
— Пусть тебе помогут боги, — сказала она и взволнованно всхлипнула. — Ты только вернись. Света с тобой счастлива, и хоть я сначала была против, ты мне доказал, что не нужно ей лучшего мужа, Четери. Ты хороший человек, и мы с Ваней тебя полюбили как родного.
— Да-а, — подтвердил Иван Ильич, потер костяшками пальцев покрасневшие глаза, посмотрел на жену, на Свету, едва удерживающуюся от рыданий, и посоветовал дракону: — Ты иди, иди. Иначе тут такой слезоразлив сейчас начнется, что ты и за неделю не улетишь.
Четери хмыкнул, от души пожал понятливому Светиному папе руку и увел жену в их покои.
Светлана не плакала, как и просил он — обняла его в спальне, постояла, греясь в руках, и отпустила. Села на край постели, слушая пение вечерних птиц, вдыхая привычный запах цветов и глядя, как роется муж в большом сундуке. Наконец, Чет выпрямился, держа в руках две фляги.
— Вот что возьму. Набери мне воды из колодца, что в часовне Богини, — попросил он, — своей рукой. Будет мне благословением твоим и благословением Матери в чужой земле.
— А больше ты ничего брать не будешь? — встревожилась Светлана, прижимая фляги к груди.
— У меня есть оружие, — ответил Четери, доставая из сундука и простой нож в ножнах, — остальное я добуду.
Она медленно, ковыляя, словно пытаясь отсрочить неизбежное, отправилась по коридорам дворца к неприметной двери, ведущей к маленькой часовне Синей. Когда она вернулась и подала Чету фляги, холодные от ледяной воды, он прикрепил их к поясу, привлек жену к себе и поцеловал в висок.
— Мне страшнее всего то, что я не смогу получать от тебя весточек, — проговорила Светлана глухо. — Неизвестность страшна, Чет.
— Возможно, у Матвея получится передать тебе весть, — ответил дракон, глядя за окно — туда, где тонкая закатная полоса уже стремительно гасла, уступая ночи. — Но если не выйдет, есть еще способы, женщина.
— Какие? — она поцеловала его, вопросительно заглянула в глаза.
— Будут знаки, — проговорил он. — Рано или поздно поймешь, что они говорят тебе. А если не разберешься, сходи в часовню, шепни вопрос матушке-воде. Она тебя любит, может, покажет что, Света.
Она еще коснулась его губ, и еще — и, чувствуя слабость и опустошение, отступила сама, потому что ощущала уже, как не терпится ему лететь.
— Я буду ждать тебя, — сказала она тяжело. — У тебя все получится, Чет. Тебя никто не способен победить.
— Пусть богиня говорит сейчас твоими устами, женщина, — сказал он тихо и нежно. Все же притянул ее к себе, поцеловал еще раз — крепко, захватнически, словно выпивая и горечь, и боль, словно и не улетал сейчас, а собирался заняться жаркой, нетерпеливой любовью. А оторвавшись, посмотрел на нее вишневыми глазами, сделал к окну несколько шагов и выпрыгнул в него, сразу разворачиваясь в дракона и стрелой устремляясь в небо.
Закат догорел, и на Тафию опустилась ночь. Но Четери знал, что Света все равно будет стоять у окна и смотреть ему вслед, пока хватит сил.
Поднявшись над Песками, он послал Зов Нории. Владыка Владык откликнулся тут же, и Чет по-военному кратко передал ему, что поведал Матвей.
"Мое время пришло, Нори-эн. Не зря я ждал. Я лечу к вратам в иной мир".
"Да, — задумчиво отозвался друг, — если кому и под силу вывести их, то только тебе, Мастер. Мы сейчас в Теранови. Ангелина пожелала пообщаться с родными. Сейчас второй раз за день с королевой Рудлога говорит. Не хочешь залететь по пути и сам все рассказать?"
"Нет. Еще одного прощания я не переживу. Да и разве ты не знаешь свою жену? Она тут же возжелает полететь со мной спасать свою сестру".
"Твоя правда, Чет, — мягко усмехнулся Нории. — Я все скажу ей сам. А ты лети с легким сердцем. Я позабочусь и о Тафии и Светлане. Пусть мать-вода и отец-воздух и в том мире не оставят тебя, друг".
Через пару часов полета Четери поохотился в горах на сонных баранов, наевшись до осоловелости и впрок, укрылся невидимостью и, избегая редких "стрекоз" в воздухе, полетел к издали видимому сияющему порталу. По пути он с хищным любопытством разглядывал инсектоидов, сразу отмечая в их броне места, уязвимые и для клинков, и для боя вручную, и для драконьих зубов. Но не рисковал — не сближался, хотя твари вызвали у него лишь ухмылку: несмотря на грозный вид, они были вполне победимы. Чет спокойно долетел до светящегося волшебным цветком перехода, окруженного массой войск, и принялся лавировать меж "стрекоз" — все же из-за количества наземных инсектоидов сложно было бы пробивать сюда проход по земле, да и в воздухе, несмотря на ночь, живности было достаточно.
