Галактика. Принцесса и генерал - Гусейнова Ольга (читать книги полные .txt) 📗
— Братскими чувствами здесь и не пахнет, х’шет, не правда ли?
— Это не ваше дело, профессор. У вас другие задачи на корабле, — отрезал Лейс.
Башаров перевел взгляд на меня, поставил ноги ровно и, опершись о колени локтями, извинился, подавшись вперед:
— Прости, Даш, за двусмысленности, но мне хотелось ясности.
— Получил? — укорила я.
Он шумно выдохнул и продолжил:
— В силу своей профессии я хорошо знаком с физиологией х’шанцев. Настолько любопытные особенности ни один нормальный патоморфолог не смог бы пропустить. А я ученый, скромно замечу.
— При чем тут это?
— На досуге я просмотрел ваши медицинские карты, которые мы составили недавно. И если у тебя, Даш, его локусов немного, видимо, из-за детского возраста, когда произошел первый обмен, то у него твоих довольно прилично.
— Оставьте, профессор. На мою жизнь и отношение к Дарье Сергеевне они никак не влияют, — строго произнес Лейс. — Меня интересует, когда вы займетесь насущной проблемой с розовой?
— Уважаемый х’шет, на результаты ваших с Дарьей анализов я потратил не более десяти минут. В качестве отдыха, если позволите.
— Я смотрю, крепко вас зацепило золото женских волос, — неожиданно буркнул Киш.
Башаров нахмурился и посмотрел на нас уже жестким, цепким взглядом.
— Ваша природа, Хеш’ар, природа всех х’шанцев как раз весьма влияет. Да, сейчас у вас не критическое количество локусов. Но поймите, вы, как плюс и минус, сами того не понимая, притягиваетесь друг к другу.
— Илья, я не считаю возможным обсуждать эту тему с тобой, — холодно предупредила я.
— Если бы мне было все равно, я бы не вмешивался, но увы… — грустно ответил Башаров. — Я просто хочу, чтобы ты поняла, подумала. Обмен локусами, даже пока незначительный, как у вас, ведет к формированию связи. Причем на уровне биополей. Вы оба можете даже не осознавать их влияния, хранить дружбу, вступать в деловые отношения, но все это — притворство. Ваша энергетика стремится к слиянию, а значит, находясь рядом, вы уже подспудно ощущаете внутренний комфорт, доверие, приятие друг к другу — чувства, создающие привязанность на психологическим уровне, усиливающие процесс связывания.
— Думаю, ты ошибаешься, и… — неуверенно пискнула я.
— Ты уверена? — Скепсис в голосе профессора чувствовался почти физически. — Через пятнадцать лет вы как-то сразу приняли друг друга. Ходите под ручку, словно не расставались. Я что-то не заметил особенного желания у нашего многоуважаемого х’шета хватать за руки своего давнего друга и коллегу командора Рейш’ара…
— Профессор, а вы нарываетесь, — мрачно заметил Киш.
Башаров кивнул:
— Вы правы, командор. Бывает, и довольно часто.
— К чему вы затеяли этот разговор? — сухо спросил Лейс, но, самое главное, не отрицая доводов оппонента.
— Я прежде всего врач, а потом мужчина, — неожиданно хмуро ответил Илья. — О Дарье Сергеевне слышал исключительно хорошее, но знаю и о том, что она ученый-затворник, хоть молода и чертовски хороша собой. А вот вы, х’шет, взрослый состоявшийся мужик и должны понимать, к чему дело идет. Я в этом вопросе, так уж вышло, сторона заинтересованная, но не хочу, чтобы по незнанию вы совершили ошибку. Физика ваших энергополей такова: даже не желая, не осознавая в полной мере, вы будете искать точки соприкосновения…
— Точно! — воскликнула я, хлопнув себя по лбу. — Энергетическое поле!
— Ты о чем? — спросил Башаров. Помимо него на меня уставились с тем же вопросом в глазах Лейс и Киш.
— Да уж точно не о тех глупостях, что вы тут плетете, профессор, — сорвалась я на непозволительный тон. — Так, пообедаем потом, идемте быстрее к Зельдману, у меня наконец оформилась идея по розовой.
Не дожидаясь ответа, я встала и быстро направилась к выходу. Но спиной чувствовала чей-то пристальный взгляд между лопатками. Возможно, сразу троих мужчин. Выходя за дверь, я не выдержала, обернулась и поймала задумчивый взгляд ярких зеленых глаз Лейса. И тут же ощутила себя трусихой, сбегающей от личных проблем, прячущейся за общественными. Притом что я всего вторые сутки рядом со своим эльфом. А дальше как будет? Страшно подумать. Еще и Башаров удружил: влез, куда не просили.
Мы уже подошли вплотную к лаборатории Зельдмана, когда Башаров, придержав меня за локоть, тихо посоветовал:
— Даш, если Хеш’ар не нужен тебе на всю жизнь, держись от него подальше.
— Илья, я говорю один раз, но твердо: ты не мой мужчина. А вот что нам делать с Лейсом, разберемся как-нибудь сами, без посторонней помощи. И еще — спасибо, я тебя услышала! — Сейчас я заявила это уверенно и четко, как другим мужчинам, которые пытались ухаживать за мной. Сама виновата, действительно расслабилась, поддалась обаянию. Чего уж врать себе-то, сама флиртовала. Гадство!
Наш инфекционист, слава науке, оказался на своем рабочем месте.
— Профессор Кобург, вы? — немного удивился пожилой врач, увидев меня, потом добавил: — Башаров, и вы здесь? Что-то нашли? Или случилось что?
— Можно Дарья Сергеевна. — Я улыбнулась мужчине. — Ничего не случилось, заинтересовал один важный момент. Поэтому хотелось бы с вами его обсудить.
В лаборатории, кроме Зельдмана, находился Сей Шитцини. Первым делом он предложил нам кофе. К счастью, на этом исследовательском корабле в лабораториях поставили кофейные аппараты, зная специфику работы ученых. Ароматный напиток я приняла с огромной благодарностью, сразу с блаженством вдыхая его бодрящий запах, и посочувствовала крайне утомленным коллегам:
— Вы хоть отдыхали?
— Любопытная штука эта розовая, знаете ли. Не дает покоя, — усмехнулся Зельдман, кивая на дугу экранов, подобную моей.
— Профессор, мне кажется, вы правы, — осторожно начала я.
— В чем именно? — устало улыбнулся пожилой ученый, показывая пожелтевшие и слегка стертые зубы. Видимо, ему плевать на свою внешность, учитывая нынешний уровень развития стоматологии.
— Я просмотрела все данные, записи. И…
— И? — потерял терпение коллега. — Не тяните резину. Дарья Сергеевна, мы не на экзамене, за неправильный ответ вам «неуд» в зачетку не поставят.
Не сдержавшись, я хихикнула, ведь перед ученым такого ранга и опыта, как Зельдман, я действительно сильно робела.
— Розовая — паразит. По сути — какая-то разновидность бактерии. Да, пусть не стандартная, но есть схожая база признаков. Ведет себя как стафилококки: делится во всех плоскостях и без определенной системы. Вид почти цилиндрический, если бы не странная выпуклость… ну хорошо, булавовидный. Ее скопления обнаружены в самых неожиданных местах и даже средах.
— Более того, — вмешался мастер Шитцини, — чаще всего самые большие скопления обнаруживаются в средах неорганического характера. Я бы отнес их к хемосинтетикам. Могу с большой уверенностью предположить, что они питаются неорганикой. Даже уточню: розовая — хемоавтотроф.
— Честно говоря, я того же мнения, — согласился Зельдман. — Если бы не одно «но»!
— Какое? — Я присела на край рабочего кресла.
Профессор не успел ответить, его опередил Илья, с удовольствием пивший кофе опершись бедрами о стол рядом со мной:
— Если розовая — хемоавтотроф, в чем я солидарен с мастером Шитцини, то она питается исключительно неорганикой. И это укладывается в систему расположения и нахождения колоний. Более того, тщательно и внимательно осмотрев переборки, я нашел что-то наподобие ржавчины в местах ее локации. Хемоавтотрофы создают органику из неорганики…
— Именно об этом я хотела сказать, когда мы пришли сюда, — выдохнула я. — Думаю, вы все отметили свечение, испускаемое розовой? — Коллеги кивнули. — Это дополнительный специфический признак, как мне кажется. Хемоавтотрофы — паразиты, разрушающие структурные связи, по сути, разрывающие чужие молекулы на части и собирающие из них собственную оболочку, тем самым пополняя свое содержимое питательными веществами. Чаще всего они питаются за счет химической энергии окисления, но, может быть, не только? Может быть, способ схож, но питание — более энергетическое, из-за чего она светится словно радиоизотоп?
