Записки средневековой домохозяйки - Ковалевская Елена (е книги .txt) 📗
Мы же с женщинами занялись первыми посадками и пересадками из теплицы. Я все-таки не удержалась и позволила себе устроить небольшой цветник и облагородить дорогу к дому. В теплице я посеяла виолы, низкорослую гвоздику, бархатцы, цинерарию, рудбекию, люпины. В грунт вдоль дороги высевала алиссум, за ним вторым ярусом — годецию двух цветов — красную и белую. Потом когда все зацветет — будет смотреться шикарно. Декоративную перламутровую календулу расположила перед невысоким забором, в полутени она растет просто замечательно. Перед домом не удержалась и посадила платикодон — фиолетовый и белый — в контрасте они должны выглядеть чудесно! А еще… Ох! От чего я только не смогла удержаться! Однолетние георгины, низкорослые астры, многолетняя гипсофила белая и розовая. Выпестовала такую капризную армерию. А еще высоким цветочным забором из дельфиниума скрыла подходы к 'задумчивой' деревянной будочке, а то она издалека так неприлично хорошо просматривалась, и аквилегию или как ее еще зовут водосбор — посадила с теневой стороны перед крыльцом.
И, конечно же, мы занимались 'съедобными' посадками. Перед тем как чинить курятник, мужчины перекапывали нам расчищенный участок, а мы уже формировали грядки. Пока еще по ночам было холодновато, и мы высевали только морковь, редиску, петрушку, сельдерей. Сажали лук — семейный и такой (его за небольшую цену удалось купить у деревенских). Немного позже собирались посеять базилик трех сортов и салаты четырех видов. А после надо было бы по-хорошему и капусту высаживать… И когда все успеть?
Чтобы хоть как-то успокоить себя и окружающих я говорила, что вот-вот и ударный труд закончится. Хотя в глубине души прекрасно понимала, что ничего он не закончится. Едва мужчины сделают птичник — заставлю благоустраивать их сарайчик для двух поросят, о которых я тоже заранее договорилась с мистером Кормаком. А мы — женщины — начнем сажать помидоры, перец и баклажаны, и когда полностью освободим теплицу от посадок — посадим там огурцы. Детей я погоню на первую прополку. Между делом все это хозяйство поливать надо будет. И с колодцем что-то решать. Он настолько заилился, что его бы по-хорошему вычистить, а значит надо будет договариваться с деревенскими умельцами! А это придется платить: натурой отдавать, то есть продуктами, или деньгами. Лучше бы продуктами и по осени, но деревенские, конечно же, предпочтут деньги. А где их столько взять?
Те сто золотых, над которыми я тряслась как скряга над последней серебрушкой — потихоньку таяли. Пришлось потратиться, когда мы только приехали сюда, а потом и здесь. Есть надо? Надо. А у нас с собой запасов не на целый же год было. Прибавилось еще четыре рта, поэтому мне пришлось дозакупать картофель и лук на посадку. Да и на покушать тоже пришлось брать дополнительно. Плюс надо было хотя бы по воскресеньям кормить народ мясом. Хотя мясом — это громко сказано! Брали кусок мяса или какую-нибудь полузаморенную курицу — варили из нее бульон, доставали и пускали на второе. Но когда пришло тепло — то я перестала покупать и это. Весна — никто не режет скотину, птицу не бьют… В итоге в еде сплошь овощи да крупы. Я уже вспомнила кучу рецептов со студенческой бытности, когда мои подруги по институту жили в общаге, и разносолов у них не водилось.
Ох, а еще баню бы срубить! Как я мечтала нормально помыться, а не трястись от озноба в тазике перед камином. Ведь в такой лоханке и не помыться толком, и грязь не оттереть. А голову вымыть вообще сплошное мучение! Мыло да уксус — вот все, чем я могла заменить привычные мне шампунь и кондиционер. Надо бы для волос крапивы насушить, и березовых листьев… Только проблема получалась — берез здесь не было. Буки, клены, вязы были, а берез нет. Но крапивы надо насушить точно, а то от мыла волосы торчали во все стороны и выглядели словно солома. Укус хоть смягчал их, но ненамного.
В особняке у герцога Меган приносила мне готовую смесь из кислого молока, яиц взбитых с еще чем-то там. Здесь же приходилось обходиться самым простым. Молоко не успевало скисаться — его или выпивали или… Короче на такую глупость как мытье головы его никто не употреблял. Яйца естественно тоже. Только щелок, хозяйственное мыло и уксус — вот все радости моих нынешних рыльно-мыльных принадлежностей. Но ладно, что есть, то есть. Вот отрастет еще и надо мальчишек отправлять рвать крапиву по всей округе. Заодно потом и зеленый супчик из нее сварим.
Дела, заботы. Все заботы, да дела… Деревенские обозом в город стали собираться, надо будет с ними мистера и миссис Порриманов послать. Они у меня самые опытные — так выдам им остатки денег, пусть в городе купят сахару (благо здесь уже знали способ получения его едва ли не в промышленных масштабах), перца горошком, гвоздики, лаврового листа, пчелиного воска, пергамента… Боже, мне кажется, список всего, что нам требовалось можно было составлять на рулоне обоев мелким подчерком, и то места бы не хватило. А уж денег и подавно!..
Когда-то я мечтала из кучки золотых зажилить хоть для себя немножечко на будущее, но видно не судьба. От меня зависят люди, да и мне, честно говоря, хочется жить в более комфортных условиях, нежели в развалюхе и сидеть на этих самых деньгах как собака на сене. Так что я готовилась растрясти последнее и в ближайшие дни, как деревенские раскачаются — отправить Порриманов в город.
Май заканчивался. Народ отсадился привел свои хозяйства после зимы в порядок и наконец-то созрел для совместной поездки в город. Те, у кого были лошади, предоставили их, зато я могла подкинуть аж три возка. Несмотря на то что мы прибыли сюда ранней весной, то есть на санях, местные умельцы, шустро перекинули их на колеса, благо конструкция позволяла (рессор изначально никто не предусматривал), и отправились в путь еще вчера.
Была уже середина дня, когда я рубила курам лебеду. Поутру, пока солнце еще не палило нещадно, я заставила мальчишек полоть дальние грядки, а сама, вооружившись топором, рубила на чурбаке большие стебли пополам и складывала в корзину, чтобы после бросить ее в курятник — пусть молодняк порадуется.
Корзина уже была почти полной, но у моих ног лежала еще приличная куча, когда я в очередной раз занесла топор над неповинной травой. И вдруг раздался истошный вопль — 'Едут!'. Естественно я промахнулась, хорошо что хоть по ноге не попала! Чертыхнувшись и помянув про себя 'в бога-душу-мать', я отложила его в сторону и поспешила к дороге. В голове билась только одна мысль: 'Случилось что-то нехорошее, раз они вернулись с полпути'.
Из-за поворота выскочил босоногий деревенский постреленок. Это он кричал и на бегу махал руками, указывая себе назад, за спину. Завидев меня, он замахал еще отчаяние и еще громче заголосил:
— Хозяйка! Еду-ут! Хозя-айка!..
Я остановилась и, заслонив рукой глаза от яркого солнца, стала ожидать худшего. Мальчишка домчался до меня и теперь, согнувшись и уперев руки в колени, задыхаясь, пытался что-то пояснить. Но из его несвязной речи можно было только разобрать: там, едут, много, богатый — и более ничего. Это взволновало меня еще сильнее.
Замерев посреди дороги, как памятник самой себе, я ждала. И верно, не прошло и полминуты, как из-за холма показалась кавалькада из пяти всадников и сопровождающего их экипажа. У меня нехорошо екнуло в груди, а в горле пересохло. Какой еще напасти не хватало?! Кто это еще к нам пожаловал?
А всадники неслись, не снижая скорости. Побоявшись, что нас с мальчишкой просто затопчут, я ухватила его за руку и оттащила к обочине. Вот уже лица можно было разглядеть и одежды. Впереди ехали двое в гвардейских мундирах. Их бы я ни с чем не спутала — пока сюда ехали, насмотрелась на них вдосталь, ведь наши конвоиры как раз из гвардейцев и были. Следом еще двое, одеждой попроще, но рожи та-акие спесивые-е-е… Точно личные слуги какого-нибудь вельможи. Рядом с экипажем ехал последний — пятый мужчина. Из-за яркого солнца он надвинул на глаза шляпу так, что лица не было видно, и чуть ссутулившись, беседовал с тем, кто сидел в экипаже.
