Полночный покров - Эдриан Лара (книги онлайн полностью .txt) 📗
– Ты на него совсем не похож, – тихо произнесла Рената. – Я думала, ты такой же, как Сергей Якут, Лекс и все остальные, которых я видела. Но ты... я не знаю... ты другой.
– Другой? – Его взгляд оставался пристально-напряженным, но улыбка застыла в уголках рта. – Это комплимент или бред, вызванный жаром?
Рената улыбнулась, хотя физически чувствовала себя отвратительно:
– Думаю, и то и другое.
– Договорились. А теперь давай снимать жар, пока я не утонул в сладкой патоке твоих комплиментов.
– Патоке? – удивилась Рената, наблюдая, как он взял бутылку и плеснул в воду жидкого мыла.
– Да. – Нико, повернувшись вполоборота, посмотрел на нее.
– Тебе не нравится, когда тебя хвалят?
– Что-то в этом роде.
Нико криво усмехнулся, но две появившиеся на его щеках ямочки сделали его очень обаятельным. Глядя на него вот такого, Рената догадывалась, что он, вероятно, обладает многими достоинствами, и не только боевыми, за что его можно похвалить. Основываясь на собственном, пусть и ничтожном, опыте, она представляла, каким искусным любовником он может быть. И вопреки желанию продолжала чувствовать тот поцелуй, его обжигающее тепло, и жар здесь был ни при чем.
– Раздевайся, – сказал Николай. И Ренате вдруг показалось, что он прочитал ее мысли. Он поболтал рукой в воде, пенящейся мыльными шапками. – То, что надо. Давай залезай.
Рената наблюдала, как он стряхнул пену с руки, заглянул в шкафчик, вытащил сложенную пополам мочалку и большое полотенце. Пока он стоял к ней спиной, искал мыло и шампунь, Рената сняла лифчик и трусики и погрузилась в прохладную воду – истинное блаженство.
С глубоким выдохом она опустилась ниже, и ее напряженное от усталости тело расслабилось. Она устроилась так, чтобы удобно было плечу и под мыльной пеной не видно было груди. Николай сунул мочалку под струю холодной воды над раковиной, свернул и приложил ей ко лбу.
– Так хорошо?
Рената кивнула, закрыла глаза и прижала компресс рукой. Очень хотелось лечь на стенку ванны спиной, но как только она сделала попытку, боль мгновенно заставила ее передумать и стиснуть зубы.
– Давай так. – Николай положил свою ладонь между ее лопаток. – Обопрись и расслабься, я буду тебя держать.
Рената медленно перенесла вес на его сильную руку и расслабилась. Она пыталась вспомнить, когда в последний раз о ней кто-нибудь вот так заботился. И не могла. Ее глаза сами собой закрылись от благодарности и наслаждения. Ощущение сильных рук Николая, прикасавшихся к ее измученному болью и усталостью телу, вызывало у нее непривычное и странное чувство защищенности – очень приятное чувство.
– Так лучше? – спросил он.
– Ммм, хорошо, – протянула Рената, затем приоткрыла один глаз и посмотрела на него. – Прости, опять разливаю патоку.
Снимая с ее лба компресс, Николай хмыкнул и посмотрел на нее так серьезно, что у Ренаты екнуло сердце.
– Не хочешь рассказать мне об отметинах на спине?
– Нет.
Рената напряглась, не желая открываться Николаю до конца. Она не была к этому готова. О том, как на ее спине появились шрамы, ей не хотелось ему рассказывать, и тем более при данных обстоятельствах. Она пережила такое унижение, о котором не то что говорить – вспоминать не было сил.
Николай не стал настаивать. Он опустил мочалку в воду, захватил ею пену и намылил ей здоровое плечо. Прохладная вода приятными тонкими струйками потекла вниз, огибая выпуклость груди. Николай потер мочалкой шею, лопатку и переместился к раненому плечу.
– Не больно? – Его голос прозвучал тихо и глухо.
Рената кивнула, говорить она не могла, слишком нежными и возбуждающими были его прикосновения. Она молча позволяла ему мыть себя, любуясь игрой красок дермаглифов. У Николая рисунки дермаглифов были не такими густыми, как у Сергея Якута, – на светлозолотистой коже искусные симметричные завитки, узоры, напоминавшие цветочные орнаменты с вплетенными в них языками пламени.
Завороженная, плохо понимая, что делает, Рената провела пальцем по завитку на его твердой и мускулистой руке. Услышала, как Николай шумно втянул воздух и замер, а затем последовало прерывистое рычание.
Она посмотрела на него и отдернула руку – брови сдвинуты, зрачки сузились, радужная оболочка пульсирует огненными искрами. Она хотела было извиниться, но не успела.
Она не заметила его движения, молниеносного, грациозного движения хищника, только ощутила на губах его губы – мягкие, теплые, требующие ответа. Кончиком языка он провел по ее губам, и Рената с жадной готовностью раскрыла свои губы для поцелуя.
Она почувствовала пробудившийся внутри огонь жизни, и боль от раны отступила в блаженстве поцелуя. Не отрывая губ, он осторожно обнял ее.
Рената растворялась в нем, не было сил соображать, не ошибку ли она совершает. Но ей хотелось, чтобы поцелуй не прерывался, хотелось сильно, до дрожи в теле. Она ощущала только его руки, ласкающие ее тело, слышала только учащенные удары своего сердца, стучавшего в унисон с его сердцем. Поцелуй был таким сладким, что она хотела большего, хотела продолжения.
Раздался стук в дверь.
Николай тихо заворчал и отпрянул:
– Кто-то пришел.
– Это, должно быть, Джек, – прерывисто дыша, сказала Рената. – Пойду узнаю, что ему нужно.
Она пошевелилась, пробуя подняться, боль пронзила плечо.
– Черта с два ты посмотришь, – сказал Николай, выпрямившись. – Оставайся здесь, я сам пообщаюсь с Джеком.
Николай был высоким и крепким, но сейчас, при взгляде снизу вверх, он показался ей просто огромным, голубые глаза искрились, дермаглифы переливались разными цветами. И он был возбужден, этого не могли скрыть даже спортивные брюки.
Когда стук повторился, Николай чертыхнулся, обнажив кончики клыков.
– Кто-нибудь, кроме Джека, знает, что мы здесь?
Рената покачала головой:
– Я просила его никому не говорить. Ему можно доверять.
– Вот сейчас мы это и выясним.
– Николай, – предостерегающе произнесла Рената, когда он взял рубашку, которую она недавно сняла, и натянул ее на себя. – Джек... он хороший человек. Честный. Я не хочу, чтобы у него были неприятности.
Николай усмехнулся:
– Не волнуйся, я постараюсь вести себя хорошо.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
– Отлично, – проворчал Нико, раздосадованный тем, что ему пришлось покинуть ванную.
Несколько минут наедине с Ренатой, прикосновения к ее обнаженному телу и поцелуй – господи, он совсем потерял голову – вызвали у него определенные физиологические реакции. Как бы он ни был раздражен, полная эрекция волновала его сейчас не в первую очередь. Джек вновь постучал. В этой ситуации оставалось только одно: сделать вид, что нет никакой эрекции, глаза не горят огнем и клыки не выступают так, что способны нагнать страху на ротвейлера.
Слава богу, большого размера рубашка скрывала его ярко пульсирующие дермаглифы. Нико не нужно было на себя смотреть, он и так знал, что они пылают цветами сексуального возбуждения. В таком виде ему бы не удалось убедить человека, что это всего лишь обычные татуировки.
Николай смотрел на закрытую дверь и усилием воли старался остудить свой пыл. Ему удалось потушить искры в глазах, это означало, что накал страсти, вызванный прикосновением Ренаты, ослаб. Он сконцентрировал внимание на пульсе – унять его бешеное биение при полной эрекции оказалось не так-то легко.
– Эй! – раздался за дверью голос. Джек снова постучал. Темная тень от его головы маячила на шторке, закрывавшей окно двери. – Рената, ты здесь, девочка? Ты уже проснулась? – Похоже, он намеренно понизил голос, чтобы не привлекать внимания.
Черт. Придется его впустить. Николай, ворча, взялся за засов. Он обещал Ренате вести себя деликатно с ее старым другом, но не знал, как все пойдет, когда он откроет дверь. Если человек заметит в его облике нечто подозрительное, ему придется сразу же стереть Джеку память.
Николай отодвинул засов и повернул ручку. Он открыл дверь и отступил за нее, спрятавшись от потоков солнечного света.
