Сплюшка или Белоснежка для Ганнибала Лектора (СИ) - Кувайкова Анна Александровна (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
— Айн момент!
А дальше всё было как обычно и в тоже время совсем не так. Заказ шёл за заказом, поток клиентов не спешил уменьшаться. Выражение «спиртное текло рекой» уже не казалось таким фигуральным, как раньше. Только здесь, в «Максимусе» это не выглядело жалко или страшно. Это выглядело горячо и жарко, безбашенно и очаровательно безумно. И я волей-неволей проникалась этой атмосферой, чувствуя самую настоящую эйфорию от всего происходящего.
Наслаждаясь ею без зазрения совести.
Даже не заметив, что совершенно точно потеряла всякое чувство времени и пришла в себя только, когда Алик вытащил из моих подрагивающих пальцев несчастный шейкер и, пристроив его на стойке, уселся на пустой стул, с наслаждением вытянувшись на столешнице. А я, ощущая, как гудит уставшее за смену тело, опёрлась задом на полупустую полку с алкоголем, упираясь ладонями в неё же, и сгорбилась. Чтобы облегчённо выдохнуть и расхохотаться, когда Алик, продолжавший возлежать на стойке выдал как бы между прочим:
— Я медузка. Кто ткнет хоть пальцем — ужалю тяжёлым по голове и с чистой совестью отъеду в КПЗ. Хоть высплюсь по-человечески…
Собиравшийся отвесить ему подзатыльник парень так и замер с занесённой для удара рукой. Скосил взгляд на показательно медленно сжимающийся кулак и… Засунул руки в карманы джинсов, удалившись в сторону с самым независимым видом, насвистывая легкомысленную мелодию.
Провожаемый очередным взрывом хохота со стороны официанток, убиравших оставшуюся в зале посуду. На него, впрочем, он ни капли не обиделся, скривив коварное (по его мнению) выражение лица и скрывшись где-то в глубине служебных помещений.
— Стажёр, а ты чего тут делаешь ещё? — наконец, соизволил обратить на меня внимания старший по смене. Смерил оценивающим взглядом, и вяло махнул рукой в сторону подсобки. — Вали домой. Следующая смена через день, телефон твой у меня есть, я тебе график потом скину. Как соберу в кучу мозги и конечности… Ну чё ты ржёшь, Снегирёва?! У меня может, давно не было такого офигенного напарника! Отвык, расслабился…
— Разленился, — поддакнула, продолжая посмеиваться.
— Разле… Так, ты ещё тут что ли? Чем в тебя кинуть, чтобы не было?!
— Нет меня уже, нет… — фыркнув, я поднялась и поплелась в сторону раздевалки, попутно разминая изрядно затёкшую шею и ноющую поясницу. Но всё же, не удержалась, пропев. — Мы весёлые медузы, мы похожи на арбузы…
— Зараза-а-а… — простонал Алик, уткнувшись лбом в стойку.
— Всё, меня нет! — не дожидаясь возмездия за собственное словоблудие, я юркнула в небольшой коридор и там уже тихо хохотнула, качая головой и даже не думая скрывать довольную улыбку от уха до уха. И впервые за долгое время работы барменом, почему-то, совершенно не горя желанием уходить из клуба.
Нет, мне нравилось в «Мяте», нравился «Волхв» и даже чем-то импонировал «Блуд», куда меня занесло явно не попутным ветром. Каждый клуб обладал своей индивидуальностью, своим шармом. Но не один из них не стал мне родным, каким бы хорошим, популярным или же респектабельным он не был. И дело тут не в зарплате, не в месте расположения или в лояльности работодателя, готового терпеть такое «счастье», как бармен-студент и опекун четырёх несовершеннолетних детей.
Хотя опекун — это громко сказано, скорее сестра и нянька по совместительству, но не в этом суть. А суть в том, что где бы я не работала — в небольшой пивнушке, скромном баре-андеграунд или самом пафосном ночном клубе города, нигде не было этого ощущения уюта. Когда даже самая тяжёлая и выматывающая душу смена оставляет после себя определённое моральное удовлетворение. Когда можешь беззлобно шутить с коллегами, не опасаясь потом оказаться на ковре у начальства. Удивительное чувство, на самом-то деле.
Приятное, чего греха таить.
Сменив балетки на привычные, разношенные кеды и переплетя волосы в свободную косу, я стащила с шеи галстук, засунув противную удавку в самую глубину выделенного мне шкафчика. Чтобы прихватить крутку, рюкзак и захлопнуть дверцу, легко поворачивая ключ в замке. Только тогда я и заметила новое украшение на ней, прикреплённое аккурат посередине и не оставляющее ни шанса, что его никто не увидит.
Потому как сложно не заметить широкий прямоугольник угольно-чёрного цвета, где было размашистым почерком выведено «Белоснежка. Осторожно, попытка отравить карается Ганнибалом Лектором!». И если первую часть я со скрипом, но расшифровала, согласившись, что фамилию Снегирёва в комплекте с внешностью можно просклонять до образа диснеевской принцессы…
То вторая вызывала чистое недоумение. Минут пять. Пока я запоздало не сообразила, что для гостя Ярмолин вёл себя слишком вольно, имел доступ к служебным помещениям и… Ну да, как ещё можно было прозвать этого матёрого тролля, со склонностью к моральному и психологическому садизму. Да ещё так тонко подчеркнув место работы в нашем универе.
Вздохнув, я застегнула куртку и хмыкнула, бодро шагая в сторону служебного выхода. Да уж, только мне могло так повезти. Мало того, что преподаватель, мало того, что байкер (уж о том, кто держал «Максимус» и кто в нём, в основном, работал, я прекрасно знала!), так ещё и прозвище как у самого известного серийного маньяка, с весьма изощрённым чувством прекрасного. Интересно, мне стоит начинать бояться или уже того, поздновато будет?
Вопрос получился риторическим даже на мой заинтересованный взгляд. Да и потом, Ярмолина я не боялась, меня к нему тянуло. Со страшной, непреодолимой силой. И самое ужасное было в том, что, не смотря на все свои слова и попытки (вялые) его оттолкнуть, я не хотела сопротивляться. Совершенно. Но Лектору, пожалуй, я об этом пока не скажу.
Взбодрившись от таких размышлений, я скользнула на улицу и остановилась у небольшой урны. Засунув руки в карманы куртки, я дышала чуть морозным, свежим воздухом и щурилась, глядя на сонный город. На дорогах вился лёгкий туман, скрадывая очертаний окружающих домов и магазинов. Небо на востоке только-только начало розоветь и царившая вокруг тишина настроила меня на мирный, созерцательный лад.
— О, Натаха!
Точнее настраивала. Когда вид на рассвет тебе закрывает не совсем твёрдо стоящее на ногах тело, лишь слегка похожее на былой предмет воздыхания, волей-неволей потеряешь не только созерцательный настрой. Но и отринешь заповедь «Не убий». Тем более, что Ярик, сумев таки сохранить равновесия, не придумал ничего лучше, чем стиснуть меня в своих почти богатырских объятиях.
Ну, или, как вариант, использовать меня в качестве дополнительной точки опоры. Потому как набрался он знатно!
— Ната-а-ах, а я тебя… Люблю! — выдал Исаков, блаженно улыбаясь во все тридцать два. И тут же принялся шарить по моей спине руками, спускаясь всё ниже и ниже. Ровно до того момента, пока не получил по этим самым рукам.
— Ярик, проспись, а? Потому как виски вышиб у тебя не только разум, но и память повредил. Ты же сам со мной расстался тогда на набережной, не помнишь что ли? — чуть поморщившись, я отцепила от себя парня и отступила в сторону.
— Я тебя это… Ик! Проучить хотел! Я ждал!..
— У моря погоды? — скептично уточнила, скрестив руки на груди и морщась. Терпеть не могу выяснять отношения прилюдно, да ещё и на чужую, нетрезвую голову!
— Когда ты извиняться придёшь, — обиженно пробурчал Ярослав и, поправив очки, снова попытался меня обнять.
— Ну, извини, я мысли читать не умею. Да и извиняться мне, собственно, не за что. Так что иди уже домой, Ромео, проспись! — снова увильнув от этих «медвежьих» объятий, я обогнула шатающегося кавалера по широкой дуге. Тихо охнув, когда спиной врезалась в кого-то ещё.
И ни капли не удивившись, что этим «кем-то» оказался мой самый «любимый» преподаватель.
— Снегирёва, тебя вообще можно оставить хоть ненадолго одну? — задумчиво протянул блондин, крепко обняв меня на пару секунд и прижавшись тёплыми губами к виску. После чего обратил внимание на гневно сопевшего Ярика и удивлённо так протянул. — Ну надо же… Какие знакомые всё лица…
