К нам осень не придёт (СИ) - Шелкова Ксения (электронная книга .txt) 📗
— Уж не Денис ли? — рассмеялась Анна. — Нравится он тебе?
— Да нет! — Люба небрежно махнула рукой. — Денис хоть и красавчик, а так… вертопрах. С ним побаловаться только, а замуж — нет. Мне серьёзного человека надобно.
Анна взволнованно затеребила в руках пяльцы.
— Ты не про это думай… Замуж надо по любви, а без любви — никак нельзя. Потом каяться всю жизнь… Думать — вот так проходит молодость, без радости, без счастья…
Голос её сорвался. Анна уронила вышивку и закрыла лицо руками.
— Барышня, барышня, да что это вы? — Люба поспешно кинулась к ней, утёрла слёзы кружевным платочком, подала стакан чая с мятой. — Да не печальтесь вы так! На нём, графе, свет клином не сошёлся! — она перешла на шёпот. — Будет у вас и любовь, и счастье! Будет! Вот помяните моё слово! Вот встретите хорошего человека — тут-то и узнаете радость… Как того, что вас в Бадене подвёз, помните?
Теперь уже Анна вспыхнула и засмеялась, всё ещё всхлипывая.
— Что-то вы с Катериной Фёдоровной в одну дуду играете, одно и то же советуете!
Люба посерьёзнела, внимательно всмотрелась Анне в лицо, затем отвела взгляд.
— Вот-вот… Некоторые вроде и по любви великой замуж выходили, а путного всё равно ничего не вышло… — пробормотала она.
— Это ты про Катерину Фёдоровну? Послушай, Люба, может быть, ты мне скажешь… Твоя мамаша ведь двадцать лет назад у моего отца в кухарках уже служила?
— Точно так, — кивнула горничная. — Мамка моя, почитай, к Алексею Петровичу нанялась, как они в Петербурге поселиться изволили. А потом уж она в село наше вернулась…
— Люба! Вспомни, ради Бога, может, мать тебе говорила что-нибудь?..
— Про барыню, вашу маменьку? — перебила Любаша, сочувственно глядя на Анну. — Истинный Бог, барышня, ничего про неё не знаю! Мать моя говорила то же, что и все: исчезла, мол, и поминай как звали.
— Нет, не про неё, а про Катерину Фёдоровну. Она ведь у моей маменьки, Алтын Азаматовны, в горничных была, так что она… Хотя я даже и сама не знаю, о чём хотела спросить… — Анна остановилась, подыскивая слова. В самом деле, что нового может сообщить ей Люба о Катерине Фёдоровне?
Однако Любаша немного подумала, испытующе глядя на хозяйку, и вдруг зло усмехнулась.
— А вот и расскажу! Важной барыней она себя возомнила, да ведь есть люди, что помнят, как она ею стала! Вы ведь меня в обиду не дадите? Ох, и озлится она, если узнает!
— Что?! Что узнает?
— А что я рассказала вам, отчего барин Алексей Петрович на мачехе вашей женился! Она тогда, как обвенчалась с папенькой-то вашим, им всем пригрозила, будете, мол, болтать — пеняйте на себя! Только мамка моя не удержалась, всё мне поведала — потому как крепко не любила Катерину-то нашу, слишком та двуличная оказалась.
* * *
Новую прислугу Катерину Алексею Петровичу порекомендовала матушка кого-то из его близких приятелей, и характеризовала её как в высшей степени старательную и умелую девушку. Рекомендация заслуживала доверия — Катя и вправду работала ловко, неутомимо и охотно. При ней в холостяцкой квартире молодого купца Калитина всё заблестело чистотой, каждая вещь обрела своё место, а гости были в восторге от её приветливости. Всем она радостно улыбалась, мило краснела и посмеивалась, когда с ней шутили. Катюшу никто не назвал бы красавицей, однако она была стройна, одета скромно и чисто, причёсана волосок к волоску. И она настолько открыто обожала и боготворила своего барина, что остальная прислуга, да и самые близкие друзья отнюдь не удивились, что Алексей Петрович вскоре сблизился с нею.
Впрочем, утехи молодого барина с симпатичной горничной в той среде, где вращался господин Калитин, были отнюдь не дивом. Никто, считая самого Алексея Петровича, не относился к домашним интрижкам серьёзно — за исключением разве что самой Кати. Калитин всегда был с нею добр и мягок, дарил небольшие подарочки — но и только. А вот она, похоже, слишком сильно увлеклась своим барином: ревновала его к знакомым дамам, обижалась, плакала — а пару раз закатывала и настоящие сцены. Постепенно Калитин стал тяготиться этой связью. Однако по врождённой деликатности и галантности по отношению к женщинам Алексей Петрович не мог открыто дать Катюше понять, что не желает продолжать эту близость.
Так всё и тянулось, пока господин Калитин не отправился по какому-то делу за Волгу. Оттуда привёз он юную татарскую княжну, Алтын Азаматовну, от красоты которой все друзья и домочадцы Алексея Петровича аж рты пооткрывали с удивления. А уж сам хозяин и подавно глаз с неё день и ночь не сводил. Тут уж, понятно дело, Катя получила мгновенную отставку.
Вся калитинская прислуга, хотя и жалела Катюшу, но признавала, что та рядом с молодой барыней — никакого сравнения, да и поставить себя с Алексеем Петровичем правильно у горничной не вышло. Человек он молодой, богатый, всё равно рано или поздно женился бы; а Кате, коли хотела продолжать с ним любовь крутить, помягче надо было быть, поласковее, пособлазнительнее… А так — теперь уж всё, отцвела весна!
Поэтому Катюша внешне старалась ничего такого не показывать, но в душе страстно возненавидела Алтын Азаматовну, укравшую её счастье. А вдруг, не будь прекрасной княжны, Алексей Петрович подумал бы, поразмыслил — да и женился бы на Кате, или оставил бы её рядом с собою, как невенчанную супругу, навсегда! Ведь никто на свете преданнее Катюши любить его бы не смог!
* * *
— Вот, значит, как… — прошептала Анна.
Теперь поведение Катерины Фёдоровны во многом предстало перед ней в новом свете. В самом деле, подспудно чего-то подобного она и ожидала… Не могла мачеха не воспылать ненавистью к Алтын, а затем не перенести эту ненависть на Анну, что была так похожа на мать!
— А что же дальше-то было, Любаша? Ну, ведь отец всё-таки на Катерине Фёдоровне женился?
— А дальше, — ответила Люба, сматывая нитки, — пропала барыня, маменька ваша. Ох, как же барин горевал, и сказать нельзя! И прислуга, и друзья, все боялись, что он, ни приведи Господь, что-нибудь с собою сделает! Да и сделал бы, верно, коли бы вас у него не было! Он только ради вас и жил, почитай, вы у него единственным светом в окошке остались!
— Знаю… — Анна проглотила слёзы. — Ну, а что же Катерина Фёдоровна?
— Она тоже делала вид, что горюет да виноватой себя мнит. Всё вздыхала, с опущенной головой ходила, в присутствии батюшки вашего слезу пускала, так что он иной раз и утешал её. Говорила: мол, ангел-барыня так добра была, так прекрасна — а теперь и нет её, а она, Катя, её не уберегла… Алексей Петрович наш, сердешный, ей и отвечал: спасибо, Катюша, никто не может её вернуть, так хоть поплачем вместе. Верил он, что Катерина о барыне искренне печалится… А однажды выпил он лишка с горя, Катя к нему в покои тогда зашла, да и осталась на всю ночь. А утром сказала: я всё осознала, какой дурой была — а только теперь, когда барыня пропала, желательно мне лишь вас, барин, утешить, ради вас я на всё готовая. Вот у них и началось сызнова: барин как выкушает полграфинчика, так она сейчас к нему — утешаться. А там кто-то из прислуги приметил, что Катя-то никак в тягости ходит…
— Значит, папенька женился на ней, когда узнал… — с трудом выговорила Анна. Отчего-то ей было тяжело даже вздохнуть.
— Да. Барин уж такой человек был — поверил он Катерине, что та всё ради него, а тут ещё и дитё на подходе. Махнул он рукой, обвенчался с нею. Мамка моя слышала, как он друзьям говорил: мол, жизнь его всё равно разбита, жить ему больше незачем — а чтобы ещё две жизни не погубить, так он женится на Кате и чадо своё будет растить. Там и Елена Алексеевна родилась. А вот Катерина Фёдоровна, лишь только настоящей барыней стала, очень к своим ко всем переменилась. Как же, из грязи да в князи! Мамка моя говорила, Алтын Азаматовна такая добрая была, а Катерина всё старалась доказать, что теперь она — барыня! Ух, и натерпелись они от неё! Никак не угодить было… Ровня вчерашняя ей холопами сделалась.
— Понимаю, — Анна поёжилась, представляя, каково было её отцу жить с этой вечной тоской и виной, да ещё терпеть рядом ненужную, нелюбимую жену. — Спасибо тебе, Любаша, я хоть о маменьке так ничего и не знаю, так хоть про мачеху всё ясно теперь.
