Северный волк (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
Эдвин опустошил чашечку и продолжил, рассматривая ее дно.
На семейном совете мы решили, что в королевстве долженоставаться только я. Рисковать многими, если их присутствие в стране необязательно, неразумно, - он усмехнулся, повел правым плечом. - Отец оформил бумаги, позволил мне распоряжаться поместьем в его отсутствие. И родственники уехали через два месяца после моего совершеннолетия. Я промолчала. Если бы Эдвин тогда попытался уехать, ни к чему хорошему это бы не привело. Его вынудили бы сотрудничать, а его родных ожидала бы плаха. Как моих родителей.
После их отъезда мы общались только письмами.
Относительно короткое время. Два года. А потом я решил, что слишком долго позволял Ордену распоряжаться моими талантами, - в лице вновь появилась ожесточенность, дар искрился от нарастающего напряжения, голос звучал сухо. - Я и раньше старался вредить инквизиции, но после одного случая стал прилагать значительно больше усилий. И переписка с родными могла превратиться из поддержки мне в угрозу их жизням. Я написал фразу, о которой заранее договорился с отцом. Заверил, что нашел свое предназначение. Что отныне служение Ордену - цель моей жизни. И получил ответ, что мои устремления семья полностью разделяет и желает мне успехов на выбранной стезе.
Он говорил подчеркнуто спокойно, а у меня сердце сжималось от жалости и боли.
Орден разрушил слишком многие семьи. В жизнях слишком многих появились последние слова, которыми обменялись любящие родственники. Вспомнив родителей и брата, подумала, что наши последние слова были искренними.
Последние слова Эдвина и его семьи - лживыми.
У меня были мои мертвые, я могла скорбеть по ним. А Эдвин для семьи стал живым мертвецом, и они жили в неведении. Ожидали вестей из Ордена, потому что замалчивать смерти аристократов нельзя, но надеялись, что Эдвин найдет возможность, лазейку и уедет на континент. - Не плачь, не надо, - он встал, обнял меня.
Уткнувшись ему в плечо, я рыдала. Справиться с эмоциями не получалось и, вцепившись в любимого обеими руками, просто дала волю слезам. Давно уяснила, что иногда нужно плакать, чтобы потом опять долгое время держать себя в руках.
Конечно, ему удалось меня убедить. Кроме нежелания отпускать и страха, я ничего не могла противопоставить его логичным аргументам. Казалось правильным, что после неудачной попытки освободить лиса, один из подозреваемых будет вести себя так, словно ничего даже не слышал о взбудоражившем Орден происшествии. Будто все это время честно трудился во имя церкви и процветания инквизиции. Я смирилась с его возвращением в Орден, больше на эту тему не заговаривала. Он радовался моей покладистости и окончанию ссоры. Все вошло в привычную колею. Улыбки, поцелуи, нежность, заглушавшая холод, поселившийся в душе. Мы трудились над артефактами для инквизиции. Прошли времена, когда Эдвин мог позволить себе вернуться к магистру Лейоду с пустыми руками. На столе перед нами горкой высились одноразовые амулеты. Из серьезных мы сделали только парочку исцеляющих. Эдвин считал, мне нужно развивать навыки и учиться новому, а создание одноразовых амулетов этим целям не соответствовало.
Он ушел сразу после ужина. Объяснил, что должен побывать в доме, который выделили ему для экспериментов с артефактами. Завернувшись в теплое одеяло и грея ноги о горячий камень, не смогла избавиться от мысли, что Эдвин намеренно уехал до наступления ночи. Боялся, что я изменю решение или попытаюсь лаской убедить его передумать. Мысль была противной и оскорбительной. Но при дворе я слишком часто видела, как король и некоторые советники меняют мнение едва ли не на противоположное. После одной ночи с умелой любовницей. Эдвин, без сомнения, тоже верил в силу женских чар и поэтому ускорил отъезд.
Я зябко поежилась, натянула повыше одеяло. Согреться не получалось, и дело было не в холодной комнате. В душе поселилась тревога, чувство близкой беды превращало сердце в кусочек льда.
ГЛАВА 10
Все десять дней одиночества беспокойство не отпускало, лишь усиливалось. Чтобы побороть его, первые дни целиком и полностью посвятила артефактам. Думала, опустошенный резерв и усталость помогут заснуть. Выматывала себя едва ли не до беспамятства, но истощение превращало ночи в кошмары. Забытье, в которое я раз за разом проваливалась, не называлось сном. Мне чудился Серпинар, стоящий рядом, какие-то смутно знакомые люди и эльфы, слышались голоса и мелодии.
На третью ночь я не выдержала. Перерыла несколько книг по заклинаниям и нашла то, которым усыплял меня Эдвин. Заклятие можно было обращать лишь на другого, но после нескольких бессонных ночей это меня не остановило. Одноразовый артефакт с сонным и оздоравливающим заклинаниями сработал прекрасно.
Мне снились зеленые луга, широкая река, голубое небо над березовой рощей, запах лопнувших почек, летящие по ветру лепестки яблони.
Утром поняла, что мне невыносимо душно в этом доме. Что услужливые коболы раздражают, а просторная купальня с чуть соленым, неживым воздухом бесит. Я злилась на себя и отчегото на Эдвина из-за столь длительного затворничества. С наслаждением вспоминала пьянящий весенний ветерок, и даже наяву грезились запахи трав, птичьи трели, постукивание дятла.
Решилась быстро. Коболы не возражали. С тех пор как я под присмотром Эдвина сама заводила их, они считали меня хозяйкой. А действия хозяев не обсуждаются глиняной прислугой. Эдвин сказал, что магия рода Волка проведет меня до порога, дом впустит. К тому же, далеко отходить я все равно не собиралась.
Затхлый воздух подземного прохода, дрожь в коленях, нарастающее волнение. Будто я совершала что-то запретное, такое, о чем пожалею в ближайшее время. Уже хотела повернуть назад, возвратиться в дом. Но, назвав себя малодушной трусихой, неспособной сделать ничего для самой себя, подкралась к выходу из тоннеля.
Весенний вечер, солнце еще не село, легкий ветерок пах речной водой. На крошечной полянке у входа красочным ковром цвели примулы. На верхушке березы голосил дрозд, где-то неподалеку перекрикивались горлицы. Так и не выйдя за магический барьер, я стояла на пороге, наслаждалась вечером, свежим воздухом. Пыталась не думать о том, что через пару часов вновь пройду по земляному тоннелю, вновь запрусь в склепе.
В ту ночь я спала спокойней. Снилась далекая река, заманчиво поблескивающая между деревьями, шелест камышей и кваканье лягушек, запах илистого берега. Проснувшись, пообещала себе вечером дойти до нее.
Данное слово сдержать не получилось - шел дождь, мокнуть не хотелось, как и использовать магию в такой близости от убежища. Соблазн защититься от воды коконом и все же выйти на берег был поразительно велик. Но я помнила о предосторожности и останавливалась, когда с губ уже готово было сорваться нужное заклинание. Борьба с искушением мешала наслаждаться свежим воздухом и звуком дождя, падающего на недавно распустившиеся листья, поэтому в дом вернулась быстро.
Желание выходить на улицу постепенно преобразилось из ощущения духоты в доме, спертости воздуха в своеобразную одержимость. Я усилием воли заставляла себя не выходить дважды в день, как хотелось, и не отходить от порога. Так и не сделав ни единого шага на полянку, стояла у прозрачного барьера по несколько часов.
Еще одним необъяснимым желанием стала потребность наколдовать хоть что-нибудь. Заставить цветы расти быстрей, усилить голос поющей птицы, стряхнуть ветерком лепестки с цветущей рядом дикой сливы. Это казалось невинным баловством, простительной слабостью. На третий вечер бороться с собой стало настолько трудно, что я предпочитала выходить с совершенно опустошенным резервом.
Эдвин отсутствовал уже девять дней, и впервые я ждала его возвращения с сожалением. Его присутствие означало, что снова придется сидеть взаперти.
Я стояла у барьера и смотрела на проглядывающие между ветвями звезды. Как вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Борясь с поднимающимся в душе ужасом, медленно опустила голову и встретилась глазами с волком.
