Княжеский отбор для ведьмы-дебютантки (СИ) - Иконникова Ольга (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Когда мы приходим в кабинет, Константин уже там. Он тоже не один — канделябр с несколькими зажженными свечами держит тот самый старый слуга, с которым я беседовала вчера в галерее.
— Тушите свечи! — командует князь.
Минут десять мы сидим в комнате в полном молчании. Разумеется, наши разговоры не помешали бы солнцу проснуться, но и я, и князь настолько напряжены, что завести беседу кажется совершенно немыслимым.
Тьма постепенно сереет, становится всё более и более прозрачной, и за окном, над кронами парковых деревьев появляется розовато-белая дымка. И вот, наконец, через эту дымку пробиваются первые солнечные лучи. Который из этих лучиков заглянет в кабинет, отыщет зеркало?
Что я помню об отражении света из уроков физики? Да почти ничего. Угол падения равен углу отражения. Это нам пока ничего не дает.
Окна комнаты устремлены не на восток, и солнце выходит откуда-то сбоку. Я задумываюсь и едва не пропускаю самый важный момент этого утра.
— Вы видите, Вера Александровна? Вы его видите?
Я вижу светлое пятнышко на стене. Вернее, не на самой стене, а на картине, которая на ней висит. Это морской пейзаж — парусник, сражающийся с пенистыми волнами.
И моя первая мысль — именно о том, что изображено на картине:
— У вашего дяди была шхуна?
Но Елагин отрицательно качает головой.
— Нет, не было. Более того, он не любил морские прогулки.
— Но, может быть, — не сдаюсь я, — на оборотной стороне картины есть какие-то записи?
Князь грустно улыбается:
— Уверяю вас — никаких. Впрочем, вы можете убедиться в этом сами. Антип, сними картину!
Старик легко снимает полотно со стены, и я осматриваю картину со всех сторон. Рама тонкая и не тяжелая, и в этом мне тоже видится какой-то подвох.
— Ваше сиятельство, а может быть, то, что нарисовано на картине — это всего лишь маскировка? И если смыть верхний слой, то под ним окажется еще одно изображение?
Я видела такое в детективном фильме — там контрабандисты под видом современной картины пытались вывезти заграницу старинный шедевр.
— У вас богатая фантазия, Вера Александровна, — то ли хвалит, то ли смеется князь. — Но если хотите, вы можете поупражняться сами — я велю отнести картину в вашу комнату.
Я кусаю губы от волнения. Интересно, известным ли мастером написан этот пейзаж, и сколько он стоит? Представляю, что с ним станет после моих экспериментов.
— А стена? — переключаюсь я на другую версию. — Вы уверены, что в этом месте нет никакого тайника?
Кулачком я простукиваю то место, где висела картина. Нет, звук одинаковый — что здесь, что у других стен, обитых таким же пестрым шелком.
— Если вы пожелаете содрать обивку, я не буду возражать, — раздается голос Елагина.
Нет, он точно издевается! Как будто бы я стараюсь только для себя! Между прочим, во всём виноват именно его дядюшка!
Я смахиваю соскользнувший на лоб локон. Должно быть, я уже красная как мак. А скоро проснутся остальные гости. Что они подумают, застав нас в кабинете? Представляю язвительные комментарии Китти.
— Обивку мы, ваше сиятельство, тоже снимали, — напоминает Антип. — Только что стену не разбирали.
Насколько я понимаю, на правах старого верного слуги Антип посвящен в изыскания хозяина.
— А в кабинете всё осталось так, как было при прежнем князе? — цепляюсь я за соломинку. — Может быть, раньше у этой стены стоял шкаф с книгами?
А что? Луч мог указывать на какой-нибудь томик стихов, а уже в нём содержалась подсказка. Кн иг о ед . нет
— Нет, — говорит Антип, — здесь уже лет двадцать, как эта картина висит. Константин Николаевич после ремонта велел всё расставить как было.
— Двадцать лет? — переспрашивает Елагин. — А что же здесь висело раньше?
— А другая картина висела, — простодушно рассказывает старик.
— Другая картина? — удивляется князь. — А почему их поменяли? Дядюшка не любил перемен. Сколько я себя помню, в этом кабинете всё оставалось по-прежнему.
Антип разводит руками:
— Он перед нами не объяснялся, ваше сиятельство. Велел поменять, и поменяли. А вот вы правильно говорите — не любил он перемен. Всего-то картины перевесили, а он и то про них перед смертью вспомнил. Пока еще удар его не хватил, и говорить он мог, сказал, что надо бы по-ранешному сделать, как прежде. Обратно ту картину в кабинет принести.
— Да где же та картина-то? — я не выдерживаю и хватаю Антипа за руку. — И что на ней изображено?
— На чердаке она. Старый князь велел туда отнести, я и отнес. Вы не подумайте — я пыль с нее каждую неделю обметаю. Хорошая картина, душевная.
— Так неси же ее! — Константин тоже заметно волнуется. — Подожди, я пойду с тобой!
Мне тоже хочется пойти вместе с ними, но останавливает только опасение перебудить весь дом.
— Ох, барышня, а из-за чего переполох-то? — удивляется Арина.
Но я молчу. Те полчаса, что требуются им, чтобы сходить на чердак, кажутся мне бесконечными.
Они возвращаются с милым пейзажем. На нём — лес на рассвете. Что-то вроде шишкинского утра в сосновом бору.
Антил водружает картину на стену, а мы вспоминаем, куда именно указывал луч. Судя по всему, на мощный дуб, что застыл на правой части полотна.
— И что? — недоумевает Елагин. — Что нам это дает? Таких дубов в округе — не перечесть. Да и картина могла быть нарисована вовсе не здесь, а где-нибудь под Москвой или под Смоленском.
— Нет, ваше сиятельство, — мотает головой Антил, — это здесь рисовалось. На Медвежьем лугу.
— На Медвежьем лугу? — сомневается князь. — Не похоже. Я этот луг как свои пять пальцев знаю.
— Так ведь не сейчас рисовано-то. Уж, поди, полсотни лет прошло. Я еще мальчиком был.
— Едем! — решает Елагин. — Вели заложить бричку.
Антил отправляется выполнять поручение, а князь оборачивается ко мне.
— Вера Александровна, наверно, вам не стоит ехать…
Он опять думает о приличиях. Ну, уж нет, ни за какие коврижки!
Должно быть, это отражается на моем лице, потому что Константин кивает:
— Что же, как скажете. Только наденьте что-нибудь потеплее.
В этом он прав — по крайней мере, эти туфли точно не предназначены для прогулок по лугу. Но через десять минут мы уже садимся в экипаж.
По дороге на улицу мы не встречаем никого из гостей, но не сомневаюсь, что наше возвращение в усадьбу не пройдет незамеченным. Моя репутация будет испорчена, и Елагину придется на мне жениться. Невольно улыбаюсь при этой мысли.
Мы добираемся до луга минут за двадцать. Я оглядываюсь. Честно говоря, я не сказала бы, что именно это место изображено на картине, но за пятьдесят лет пейзаж (не на холсте, а в реальности) мог сильно измениться.
— Не понимаю, — рассуждает Константин. — Дядя сам заставлял меня учить стишок, значит, он хотел, чтобы я знал про тайник. Зачем же тогда он велел унести картину на чердак?
— Наверно, он не хотел, чтобы вы нашли его в то время, — предполагаю я. — Это был его тайник, и он не стал делиться своими секретами ни с кем, даже с вами. Но когда он почувствовал себя плохо, он сразу же заговорил о возвращении картины, просто сделать это не успел.
Лошади останавливаются в нескольких шагах от нужного дуба. Елагин настаивает, чтобы я оставалась в экипаже — трава еще мокрая от росы. Но я спрыгиваю на землю вслед за ним.
Чтобы найти дупло, а в нём — небольшую шкатулку, нам требуется не меньше часа. Когда она оказывается у князя в руках, я чувствую головокружение. Я плотнее кутаюсь в шаль, чтобы Елагин не заметил, что я дрожу.
Конечно, в шкатулке может оказаться всё, что угодно. Документы, которые были важны для старого князя, но не имеют никакого отношения к моему отцу. Фамильные драгоценности Елагиных. Деньги.
Шкатулка закрыта на маленький крючок. Движение руки, и крышка откинута.
А через секунду шкатулка выскальзывает из рук Константина, и всё ее содержимое оказывается на земле. Сложенные в несколько раз листы исписанной мелким почерком бумаги. Золотой браслет с крупными рубинами. И серебряная волчья голова с изумрудными глазами.
