Ты пойдешь со мной? (СИ) - "KesSaly" (мир книг txt) 📗
- Волшебник. - сказал Ирма, хитро прищурившись, глядя на то, как Граф планирует вниз, прямо по воздуху.
- Позер. - ответила я.
Удивительно, но сам он был одет более, чем скромно. Его комплект - темно-синие брюки и такого же цвета шелковая рубашка, удивительно элегантная в своей простоте, шикарно сидел, подчеркивая мужественность и стройность его фигуры, и выгодно выделял его на фоне пестрой толпы. И, конечно же, цвет - глубокий, насыщенный - он зажег его глаза, и они, и без того синие, словно океан, вспыхнули, переливаясь, словно два подсвеченных изнутри сапфира , искрясь, словно звезды. Он улыбался и, похоже, был в том же восторге, что и все присутствующие. Никакой ложной скромности и напыщенности, только счастливая улыбка, и горящие глаза.
Я оглядела зал и поняла, что мои предположения о двух сотнях были, по меньшей мере, смешны. В стенах огромного зала свободно, не стесняя друг друга, но при этом не оставив ни одного свободного места, было не меньше тысячи человек. Мужчины, женщины, дамы и господа весьма почтенного возраста, и совсем еще юные девчонки, которым только вчера перевалило за пятнадцать, молодые девушки и парни в самом расцвете лет - все они были прекрасны и счастливы. В воздухе чувствовалась теплая атмосфера встречи очень старых, хорошо знающих друг друга друзей. Очень большой компании друзей.
Граф приземлился, и толпа расступилась, окружая его вокруг так, чтобы всем, кто желал видеть его, хватило места. И тут я заметила в его руках тот самый хрустальный тетраэдр, в котором, хранилась музыка, в том числе и моя, и мои щеки густо залились краской. Не знаю почему, ведь каждый из присутствующих внес свою лепту, но именно я чувствовала себя раздетой. Там была добрая тысяча различных музыкальных произведений, примерно четыре тысячи минут и более шестидесяти часов, совершенно разнообразной, не похожей одна на другую, музыки. Ее хватило бы дня на три с учетом хотя бы небольших перерывов на сон, и совершенно не факт, что моя песня прозвучит сегодня, но от одной этой мысли мне становилось не по себе.
- Я рад, что сегодня Вы здесь. - в голосе Графа не было напускной заносчивости, которая всегда сквозила в общении со мной, или напыщенной торжественности, неестественной и совершенно здесь неуместной. Он звенел от предвкушения веселья, он был, действительно, счастлив и совершенно этого не скрывал. Он улыбался и был обаятелен.
- И особенно я благодарен Вам за дар, который Вы преподносите мне каждый год. Вы знаете, я люблю музыку, и ничто другое меня не радует так, как эта музыкальная шкатулка. - Он поднял вверх правую руку, в которой сверкала гранями прозрачная фигура. - Я предлагаю Вам разделить со мной мое пристрастие. - Рука его опустилась, он чуть крепче сжал "шкатулку" в своей руке провел пальцем по одной из ее граней. Зазвучала скрипка, жизнерадостная и дерзкая, к ней присоединился альт, грянули духовые и ударные, и комната заполнилась музыкой. Она звучала громко и заполняла собой все пространство, но при этом совершенно не мешала говорить, потому как я прекрасно слышала каждое слово тех, кто окружал меня. Зал снова зашелся в аплодисментах и тут, к всеобщему удивлению, в столовую неуклюже, но довольно быстро перебирая толстыми ногами, стали заползать столы. Они шли сами по себе, без чьей либо помощи расставляясь в заранее определенном порядке, образовывая огромную "о" в центре комнаты. Над головами полетели скатерти с уже стоящими на них столовыми приборами, тарелками, бокалами, и через считанные мгновенья огромный стол уже ждал своих хозяев. Под новый залп аплодисментов гости стали рассаживаться, кому куда нравилось. Мы с Ирмой немного замешкались. Решили дождаться, пока гости не займут свои места, а уж потом подыскать местечко себе, как голос за нашими спинами заставил нас подскочить, словно ошпаренных.
- Дамы, позвольте проводить Вас.
- Балбес, ну и напугал же... - тихо ругнулась Ирма, поворачиваясь к стоящему позади нас Графу. - Меня же так удар хватит. Колокольчик бы тебе на шею.
Я обернулись. Он стоял совсем близко, и я бессовестно впилась в него глазами, не в силах оторвать взгляд. Он не был красивее, чем был всегда, хотя темный цвет ему шел, просто каждый раз, когда он был так близко, что можно было прикоснуться, мой разум и мое тело отказывались меня слушаться. Я не смела протянуть руку, об этом не было и речи, но взглядом я беззастенчиво зарывалась в его темные, почти черные волны волос, еле касаясь кончиками воображаемых пальцев, прикасалась к щеке, чувствуя тепло его кожи, вдыхая ее запах, пряный, но нежный, и прижимаясь к его груди, слушала стук его сердца, чувствуя, как отдается его ритм в моих венах, и слышала, как где-то в глубине рождается низкий, бархатный голос, который говорит мне: - Ирма, родная, ты прекрасна...
Я очнулась от захвативших меня мечтаний. Граф нежно обнял Ирму, и поцеловал в лоб, - Тебе идет красный.
- Знаю, ты уже говорил, - она обняла его за талию и смотрела в его глаза прямо, без показной скромности, так, словно он давным-давно был ее собственностью, и она ни секунды не сомневалась в своей власти. Наверное, так и было. Не было в замке женщины, которую бы он не любил и боялся больше, чем Ирма. Они так и стояли, обнявшись посреди толпы, словно были совсем одни. Но как бы странно это ни звучало, при всей нежности этого момента, в нем не было того, что обычно бывает между влюбленными. Чего-то неуловимого. И тут в моей памяти возникли слова Ирмы. Я, наконец, поняла, о чем она говорила мне. Между ними не было тех самых пресловутых перчаток, как бы странно это ни звучало. Не было дымовой завесы, той самой пары сантиметров, что придает близости интимный подтекст. Они были настолько близки, настолько хорошо знали друг друга, что любовь их, сколь сильной она ни была, была любовью брата и сестры. Она была слишком честной, слишком открытой. И потому ни один, ни другой не видели смысла скрывать ее или хоть как завуалировать.
- Я хочу, чтобы вы сидели рядом со мной сегодня.
- Как пожелаешь, родной. Амалия снова не пожелала явиться?
- Как обычно.
- Так вот откуда такое хорошее настроение!?
Он улыбнулся и подмигнул ей. Предложил ей руку, она с видимым удовольствием ее приняла, а затем он повернулся и посмотрел на меня. Меня обдало холодным потом, как только синий лед его глаз, прошелся по мне, задержавшись на моих глазах, чуть дольше, чем обычно.
- Не откажете мне в любезности? Составьте компанию скромному хозяину...
- Хватит кривляться, - перебила его Ирма, - Лера, идем, мой зайчик.
Во мне боролись два желания - дать ему в лоб за свои уши и дать ему по лбу за позерство и показушничество, но, поскольку намечался праздник, пришлось наспех закапывать топор войны.
Он повторил свой жест со мной, и я взяла его под руку, чувствуя тепло кожи под щелком.
Мы шли по залу, и гости с нескрываемым восхищением смотрели на нас, улыбаясь и иногда махая нам руками. Я все гуще заливалась краской. Такое чрезмерное внимание делало все происходящее вокруг неестественным, нереальным, словно это был сон, поэтому, когда мы наконец-то уселись на своих местах, мне стало намного комфортнее, потому как все внимание снова устремилось к хозяину сегодняшнего вечера. К моему огромному разочарованию, сидеть с Ирмой нам пришлось по-отдельности - нас разделял Граф, а мы, как верная свита, сидели по обе руки от него - Ирма справа, я - слева. Я возражала. Меньше всего хотелось мне сидеть рядом с человеком, чье присутствия напрочь лишало меня дара речи, рассудка и еще множества других полезных вещей, но выбирать было не из чего - свободны были лишь два этих места. Усаживаясь в удобное кресло, я героически приняла, как должное, тот факт, что останусь голодная, потому как совершенство справа от меня совершенно отбило у меня аппетит. И это было тем более обидно от того, что столы буквально ломились от красивой, ароматной, аппетитной еды на любой вкус. Я горько окинула взглядом это пиршество и взяла бокал с красным вином. Оно пахло малиной. Это напомнило мне что-то. Очень знакомое, очень близкое. Влад... Владик!
