Возвращение домой (СИ) - Аматова Ольга (книги онлайн полностью .TXT) 📗
— Вовсе не присоединилась, — поправила я. — Муж предложил на первых порах использовать подвал, чтобы дать местным время привыкнуть к новому человеку. В итоге это оказалось ошибкой. Связь с альфой не возникла, а без нее соваться в чужую стаю было глупо.
Большой тайны я из этого не делала, хотя для взрослого человека переживать полнолуние в ограниченном пространстве стыдно. Все тринадцать лет я проводила это день одинаково: в просторном, но всё же не предназначенном для дикого животного помещении. Не отсюда ли растут ноги у отрывочности воспоминаний — чтобы стереть из памяти голые стены и тоскливый — не вой даже — скулеж на луну.
Почему я не сопоставила факты раньше? Теперь понятно, отчего на утро после того оборота я проснулась отдохнувшей и разомлевшей: наконец размяла мышцы, набегалась всласть.
— Если не со стаей, то где ты проводила полнолуние?
— Там же.
— В подвале? — напряженно переспросил Марк.
Я подняла глаза и вздрогнула, споткнувшись о бешеную злость.
— Что не так? — спросила осторожно. — Мелких тоже запирают, чтобы привыкли к новому телу. Рядовая практика.
— С ними родные, — проскрежетал мужчина. — И это краткосрочная мера. Находиться в клетке ненормально. Волк не понимает, что происходит, мечется. Безумствует.
На языке горчил вопрос об источнике его познаний — и о судьбе Лиз, вынужденной не только один день в месяц сидеть взаперти.
— Андреас оставался со мной. Иногда.
— Явно недостаточно, — отрубил Марк. — Он ущемлял тебя в самом естественном праве — свободе передвижений.
— Не передергивай, — поморщилась я, хотя какая-то крошечная часть души с ним согласилась. — Я сама пошла на это.
— Поразительно, что ты не стала одиночкой, — сказал он себе. — Столько лет прожить без стаи…
Тут он глянул подозрительно и очень остро.
— В чем еще он тебя ограничивал?
Я невольно отшатнулась, чем выдала себя с головой. Его проницательность и пугающе правильное направление мыслей неприятно поразили. Откровенничать на эту тему я не собиралась категорически.
— Точно не в заботе о Лукасе, — напомнила едко. — Ладно. Я принимаю твои условия. Но сразу после новолуния, когда ты убедишься, что Лукас справляется, он вернется сюда.
Предупреждая возражения, добавила строго:
— Он мой сын.
Марк скуксился и отрывисто кивнул.
Из-за меня Марк пропустил воскресную проповедь. Чтобы нивелировать последствия, мы вместе отправились на ужин для «своих». Таковых набралось не меньше тридцати, включая чету Конте. Мать Алекса вынужденно любезничала со мной, но под вежливой улыбкой и вязью слов чудилась почти ненависть. Маркус весь вечер держался поблизости, прожигая горячей ладонью поясницу сквозь тонкую ткань платья. Вернувшись домой, мы разбежались по своим углам.
Отношение местных изменилось разительно. Меня не просто замечали, но подходили с благодарностью за выигранный поединок, выражали восхищение и признательность. Мистер Грин отслеживал самочувствие и не находил отклонений. Я выспросила про ближайших узких специалистов, с которыми он взаимодействовал, в частности о гастроэнтерологе. С нашим питанием в кочевой период состояние желудка вызывало наибольшие опасения. Оставалось пережить оборот и изменения, которые он принесет, а там уже озаботиться лечением.
Сол повадился завтракать с нами, глотая кофе литрами и уничтожая блинчики со скоростью ветра. Они с Марком, казалось, соревновались, кому больше достанется, так что я заранее откладывала свою порцию на отдельную тарелку и упаковывала долю Лукаса. Сын проникся преимуществом нахождения в доме в одиночестве и торчал в приставке, отвлекаясь только на меня и Алекса.
Накануне новолуния Сол предупредил Конте, что завтра ему лучше не приходить. Я старалась заразить Лукаса уверенностью, но сын нервничал, и я не могла его винить. В шесть Картер выпроводил меня, заверив, что всё будет хорошо, и я побрела домой, утешая себя так же, как только что сына.
Сон не шел.
Я сидела в темноте у приоткрытого окна, вдыхая холодный воздух и не желая встать за пледом, хотя по коже бегали мурашки. Луна полностью скрылась, и я ощущала себя пустой, лопнувшим воздушным шариком. Вяло отреагировала на тяжелые шаги.
Его аромат и тепло окутали меня вместе с шелестом ткани. Оставшись без спортивной куртки, он опустился по соседству, невзначай подставляя правую руку как опору для моей спины. Я прислонилась головой к его плечу, невольно наваливаясь всем телом. Марк подобрал мою озябшую ладонь, согревая дыханием.
— Ты не спишь, — спросила полуутвердительно.
— Ты громко вздыхаешь, — отшутился он, прижимаясь теснее. — Беспокоишься?
Я угукнула.
— Он справится, — взялся утешать. — Третий оборот обычно дается проще.
Кивнула на автомате и тут опомнилась. Задеревенела.
Как меня угораздило ляпнуть про третий раз? Прежде я ссылалась на один, чтобы отвести подозрения в гибели Андреаса. Боже, пожалуйста, пусть он не заметит разночтения…
Но Он решил, что лимит благости в этом месяце исчерпан.
— Расскажи правду, Адалина, — сказал Марк вкрадчиво. Рука, служившая поддержкой, обернулась вокруг талии в отнюдь не ласковом объятии. — Скажи, что случилось в тот день, когда вы покинули стаю.
Мысли лихорадочно метались от одного полюса к другому. Горло сжималось, лишая дара речи.
— Ты знаешь, — проскрежетала я, наконец, ежесекундно сглатывая.
— Его убил мальчик, — произнес он страшные слова. — Так?
Зубы клацнули, когда я насилу кивнула.
— Он не справился с собой? — добивал Марк. — Твой муж его спровоцировал?
— Он защищал меня, — шепнула. — От отца.
Ужасная ситуация. Лукас сделал выбор, который поверг его в пучину лихорадки. Окрепнув, он избегал говорить о случившемся, и я не знала, как много он помнит или понимает.
— Андреас мечтал о ребенке.
Был одержим. Я вышла за него в семнадцать — слишком юная, чтобы думать о детях. К тому же в доме уже подрастал малыш, требующий заботы и любви. Я воспитывала его методом проб и ошибок, не воспринимая нашу семью неполной из-за отсутствия общих детей. Андреас не торопился. Возня с младенцами, шум и моя занятость кем-то другим доставляли ему дискомфорт, граничащий с ревностью. Если бы Лукас оправдал возложенные на него надежды, не уверена, что у нас бы в принципе были общие дети. Но долгожданный оборот никак не случался, и Андреасу пришлось пересмотреть планы.
Сделать ставку на следующего отпрыска.
К тому времени я достаточно повзрослела, чтобы понимать, как крепко привяжет меня ребенок к не слишком радостному существованию у Старка. Влюбленность и страсть поутихли, позволив разглядеть истинное лицо человека, которым я была очарована с первой встречи. Единолично приняв решение, он избавился от моих таблеток и поставил в известность о грядущих переменах. Может, прояви он гибкость и толику понимания, я уговорила бы себя и добровольно отказалась бы от противозачаточных, но его категоричность напугала меня.
И разозлилась. Всколыхнула долго подавляемое упрямство.
На какие только ухищрения я не отважилась ради цели, поставленной в пику ему. Ставила на кон деньги против медикаментов, рассовывала квадратики блистера в труднодоступные места, высчитывала неблагоприятные дни цикла и совала презервативы, ссылаясь на грибковые инфекции. Выгадала целый год, прежде чем он окончательно повернулся на идее обрюхатить меня.
Перешел черту.
— Мы долго пытались, — сказала я Марку, уместив в трех словах неисчисляемое количество уловок. — Без толку. Однажды он загорелся новым способом.
Отвратительным.
Я никогда не смешивала человеческое и животное. Да, природа наделила нас способностью менять облик, но мало кто находил пребывание в теле волка вдохновляющим. Терпели, как женщины терпят менструацию, а мужчины — утреннюю эрекцию. Мы не управляем этими процессами, а имеем дело с последствиями.
В стае Старка отношение к звериной половине отличалось. Они развивались физически, много дрались, привнося волчьи повадки в повседневность. Я подстроилась под их уклад, выучила правила игры. Но даже в кошмаре мне не могло привидеться, что Андреас додумается до идеи спаривания в полнолуние.
