Паучий случай (СИ) - Юраш Кристина (читаем книги .txt) 📗
Я чувствовала себя районным терапевтом, дорвавшимся до лечения бывших школьных обидчиков. Просто взять и удалить фотографию я не собиралась. Авторитет нужно укреплять.
— О, великий Хухл, — зловеще шептала я, делая пассы над телефоном.
Мой встревоженный взгляд осмотрел пациента.
— Он говорит, что готов снять с тебя проклятие, если ты мне расскажешь все, что знаешь про арахнидов! — криво усмехнулась я.
Старик на мгновение поколебался. Он посмотрел на меня, потом вздохнул.
— Или же падешь жертвой великого Хухла, — намекнула я.
Меня тревожило то, что малыш не принимает форму человека. А если и принимает, то только во сне. Если верить книге, паукана что-то сильно напугало. Или он чего-то боится.
— Идет, — послышался вздох. Я потерла ручки и стала делать бессмысленные пассы руками над телефоном. Но мне это показалось несолидно.
— Нужны пять кристаллов, — произнесла я. И украдкой посмотрела на старика. Тот вытащил пять каких-то кристаллов. Я расставила их по размеру. И так, чтобы посимпатичней выглядело.
— А теперь нужны пять трав! — таинственным голосом произнесла я.
— Я не знал, что вы — ведьма, — покачал головой старик. Он шуршал какими-то вениками.
— А вы не знали? Правда? Я думала, что слухи обо мне уже доползли сюда! — нагнетала я ужас и панику. — В моем мире я — очень известная ведьма!
— Боевая? — поинтересовался дед. — Какие города брали?
И дрожащей рукой выдал мне какой-то сухостой.
— Казань брал, Астрахань брал. Ипотеку не брал! — пошутила я с серьезным лицом. И скрыла улыбку.
Один пучок я подожгла от свечи. Он безбожно дымил. Остальным веником я разгоняла дым.
— Ом-м-м… — гнусаво протянула я. — Ом-м-м… Ом-м-м-ном-ном!
От дыма хотелось кашлять. Я уже пахла, как погорелица. Не хватало только узелка и милостыни.
— Ом-м-м… О, великий Хухл! Смилуйся над … эм… Элуардом! — подвывала я.
Мои руки коснулись треснутого экрана. Оп! И фотографии, как не бывало!
— Все, готово! — прокашлялась я.
И вручила телефон обратно. Маг недоверчиво смотрел на экран. Я кивнула. Все! Сеанс черной магии с разоблачением закончен.
На всякий случай я потушила веник. И вопросительно посмотрела на мага.
— Почему он не хочет принимать облик человека? — спросила я.
Маг недоверчиво хмурил брови. А потом просиял.
— У арахнидов есть три формы. Паук — самая сильная. Полупаук — средней силы. И человеческая. Самая слабая. Что-то пугает ребенка, раз он предпочитает самую сильную форму. Он видит для себя опасность, — глухо произнес маг. И тревожно посмотрел на двери.
— Вы думаете, он боится меня? — спросила я. И тоже посмотрела на двери.
— Нет. Я — единственный маг, который изучает арахнидов. Его величество пригласил меня в замок. И сейчас я в глубочайшей немилости. После смерти королевы, — горестно вздохнул старик.
— Поподробнее! — занервничала я.
— Его величество искал способ, как уберечь любимую от смерти, — продолжал старик. Он протирал колбы и склянки. — Я тоже когда-то искал этот способ.
Маг задумался. И посмотрел на страницы рукописей со стены.
— Я был молод, богат и беззаботен. И даже не помышлял о магии. У меня была невеста. В ночь перед свадьбой она гуляла с подругами в саду. А потом пропала. Когда ее нашли, было поздно. Я искал способ спасти ее. Я объездил полмира. Потратил баснословные деньги. Я собирал утерянные знания. И нашел ответ.
— Какой! — задохнулась я. И сжала покрывало на коленях.
— Невозможный, — слабо улыбнулся Элуард. — Арахнид и девушка должны полюбить друг друга. Но, как выяснилось, это все пустая болтовня. Король и королева очень любили друг друга. Но королеву это не спасло. Так что, надежды нет…
Неужели нет? Неужели нет ни единого шанса?
Я шла к магу с надеждой. А уходила едва ли не со слезами.
— А если … ну… — остановилась я в дверях, глядя на мага очень выразительно. — Как бы… без детей? Постараться… Ну есть же разные штучки…
— Ты понимаешь, что в этот момент арахнид себя не контролирует. Мы приносили из всех миров разные приспособления, — послышался голос мага. — И зелья, и какие-то белые штучки в металле… И даже эти… забыл слово…
Маг полез в ящик и достал упаковку воздушных шариков для взрослых.
— Никак, — выдохнул он, пряча ее обратно. — Проклятие сильнее, чем все ваши бесполезные ерундовины…
— Так, стоять! — дернулась я, увидев в ящике упаковку фломастеров. Именем великого Хухла я реквизировала ее. Вместе с половиной пачки бумаги.
— Но это же священные чернила! — бежал за мной вслед маг. — Я могу дать зелье! Отличное! Вместо священных чернил! Убирает прыщи и морщины! Нет кожи — нет прыщей и морщин!
Хухл был жадным и коварным божеством. Поэтому фломастерами его аппетиты не ограничатся.
— Великий Хухл сказал мне, что готов их взять в качестве жертвы! — авторитетно произнесла я.
Маг понял, что сражаться с Хухлом бесполезно. И лучше сделать вид, что так задумано. Поэтому повернул обратно.
Я шла по коридору. И кусала губы.
«Так не честно!», — хотелось закричать мне. И топнуть ногой. Как в детстве. А еще поймать кого-то, оттащить в сторонку и наорать, как следует!
А потом пошмыгать носом. И уткнуться в грудь. И тихо похныкать. С завываниями: «Ну почему-у-у! Почему-у-у все именно та-а-ак! Почему именно со мно-о-ой? Почему не с кем-нибудь други-и-им? Как будто я больше всех накосячила в этой жизни! Вон сколько маньяков неловленных ходит! Сколько мерзавцев и подлецов! А страдаю именно я-я-я!».
Мне стало себя жалко-жалко. Не знаю, как у других. Но у меня это называется «в порядке вещей»!
Пока я шла к комнате, в голове мелькали остросюжетные альтернативы. Почему он не Вася на заводе? А? Не Петя — таксист? Если бы Риордан знал, о чем я думаю, то наверняка бы смотрел на меня с опаской.
Воображение разгулялось, чтобы хоть немного утешить меня. Волшебное «а что если?» слегка успокаивало меня.
Я открыла двери и застыла на пороге. Люстра покачивалась. На ковре было пятно. Фрагменты игрушек валялись по всему полу. А в туалете что-то радостно плескалось.
Посмотрев на пушистый ковер, я опасливо обошла его стороной. Однажды я уже познакомилась с детским конструктором. А соседи с моим пронзительным сопрано.
Я бросила фломастеры и бумагу на стол. И зашла в туалет. На ободке сидело его пушистое высочество. И, простите, мочило в сортире гадов.
Политических репрессий удостоилась передняя половина лошадки. К задней половине он решил проявить милосердие.
Кукла превратилась в невесту «всадника без головы». И фраза «а теперь жених поцелует невесту» звучала как жесткий стеб. Розовым буйком плавал деревянный дракон. То, что игрушка так себе, я уже выяснила. Но унитаз показал это наглядно.
— Зачем ты это делаешь? — спросила я, присев рядом с пушистым «Герасимом».
На меня посмотрели с удивлением. Как зачем? Ну ты даешь, няня!
— А у меня что-то есть, — загадочным голосом произнесла я. И стала медленно уходить.
Я распаковала новые фломастеры. Достала листик и стала рисовать цветочек. Цветочек получился миленьким.
Послышался шелест лапок по полу. Ой, няня, а что ты делаешь?
— Ипусий слусяй, — вздохнул юный ценитель искусства.
— А ты так сможешь? — спросила я. И продолжила рисовать. Паукан сидел на моей голове. Бегал и пытался поймать фломастер. Но никак.
Подлый фломастер продолжал пачкать бумагу. А еще был невкусным. Его пытались ухватить лапой, но фломастер оказался проворней.
Унитаз расстроился. Он был забыт. На него махнули пушистой лапкой. И дали понять: «До встречи. Подрасту, тогда мы встретимся!». В расстроенных чувствах он журчал и требовал внимания.
Никто больше не греет его седельце. Его бачок разбит. Смысла жить дальше нет. Унитаз поклялся, что навсегда будет холодным и бесчувственным. И в самый ненужный момент обдавать противным фонтанчиком попу наследника.
У нас появилась новая любовь. Фломастеры. Один из фломастеров был украден со стола. Дерзкое ограбление века прошло гладко! Никаких улик.
