Мой возлюбленный враг (СИ) - Мамлеева Наталья (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Они поднялись вверх, разбились на пары, потом вновь сошлись и образовали снежинки. Они медленно опустились на землю и будто взорвались, фейерверком отлетая к небу и уже здесь, на уровне глаз, образуя различные фигуры.
Я, заворожённая увиденной картиной, боялась пошевелиться. Разноцветные светлячки тем временем спиралью опускались вниз и уже на поле в листве играли в прятки, пока каждый огонек не нашел пару. Тогда они вновь поднялись наверх и начали хаотично перемещаться.
Так я думала. На самом же деле они маршировали по только им изведанным законам. И я думала, что они нас не видят, пока они не разъединились и не образовали светящуюся картину: девушку прижимает к себе парень, она держится за перила, а он склонил к ней голову и улыбается.
Все это было так реалистично! И я поняла, что они живые и прекрасно нас видят. Я встрепенулась, переглянувшись с Максом. Тот улыбался. Светлячки же будто только и ждали нашей реакции, быстро сменив картинку на другую — свадьба с подвенечным платьем и алтарем. Девушка, созданная из множества огоньков, смущенно ступает вперед, но в каждом её шаге чувствовалась уверенность.
Следующая картинка — брачная ночь. Муж скидывает с плеч девушки рубашку, и та падает на кровать, протягивая руки к возлюбленному. Тот склоняется над ней, целуя в губы. Страсть и любовь, воплощенные ночными созданиями, были ощутимы кончиками пальцев.
На моих щеках вспыхнул румянец, и я боялась оборачиваться к Максу, а светлячки тем временем изобразили новую картину: родители склонились над колыбелью малыша. Отец взял его в руки и поднял, восхищенно смотря на сына. Не знаю, как удавалось светлячкам изображать и передавать эмоции, но я взгляд не могла оторвать от анимации.
Последней их картиной были мужчина и женщина, держащие ребенка за руки. Он подпрыгивал и смотрел поочередно на родителей, а те улыбались ему, словно он — целая Вселенная. И столько нежности было в этой картине уходящих родителей, что я расплакалась.
Светлячки уменьшали картину, словно семья действительно уходит, а потом взорвались тысячами маленьких огоньков и стремительно приблизились к дереву, зависнув в воздухе напротив меня.
Я испугалась и чуть отшатнулась, но Макс, стоящий сзади, не дал сделать мне и шага. Я протянула вперед руку и один из светлячков потерся о мою ладонь.
— Это было потрясающе, — прошептала я, утерев слезы свободной рукой. — Спасибо за волшебство!
Они будто поняли меня и устремились обратно к лесу, спрятавшись за деревьями. Лишь один светлячок остался лежать у меня на ладони. Я обернулась к Максу, и он пояснил:
— Это ночь его заката. Он желает отправиться к звездам с твоих рук.
Он умирает? Сказать мне было нечего. Я сложила ладони вместе и поднесла светлячка ближе к лицу. Он будто вздохнул, а потом сотнями едва различимых малюсеньких огоньков отправился наверх, минуя ветви дерева и сочные зеленые листья. Я смотрела ему вслед, благодаря за подаренное ночью волшебство.
— Они недолго живут? — спросила я у Макса, который развернул меня к себе и приобнял за талию.
— Два теплых сезона, а потом отправляются к праотцам. Но они даже умирают красиво, — ответил фаэрт и задумчиво добавил, подняв голову к кроне дерева: — Ради такой смерти стоит жить. Уходить нужно тоже с честью.
Я промолчала и дотронулась кончиками пальцев до щеки Макса. Он опустил голову и перевел взгляд на меня. И столько в его глазах было намешано, что у меня перехватило дыхание. Глаза, состоящие из семи цветов радуги, искрились, переливались и становились оранжево-красными. Я зачарованно смотрела в его глаза, думая, какой цвет сейчас у меня? Неужели такой же?
Чувства фаэрта всегда легко прочитать по глазам. В детстве меня легко уличали во лжи, зато искреннюю радость — желтую — всегда можно было прочесть во взгляде.
— Твои глаза… — прошептала я, и Макс приложив к моим губам указательный палец, призывая к молчанию.
— У тебя такие же, — нетерпеливо ответил он, будто любуясь мной.
Я была самой обычной. Разве можно мной любоваться? Но вот я смотрю на него и понимаю, что можно. Макс убрал прядь моих волос за ухо, взял моё лицо в свои ладони и медленно наклонился ко мне, чтобы подарить невесомый нежный поцелуй. Мой первый осознанный поцелуй.
Я неуверенно положила руки на мужскую талию, обхватив тонкими пальцами кожаную куртку и приподнимаясь на цыпочках, чтобы Максу не пришлось так сильно наклоняться ко мне. Казалось, что ему было наплевать на все неудобства, потому что его поцелуй с каждой секундой превращался из осторожного и нежного в порывистый и страстный.
Мне стало не хватать воздуха. Мы с трудом отстранились друг от друга, но всего на секунду, чтобы в следующее мгновение вновь соприкоснуться губами, упиваясь эмоциями друг друга. Макс переместил одну руку мне за затылок, а второй обхватил талию и подсадил меня на перила.
«Он с ума сошел! Здесь же высота шесть метров!» — отстраненно подумала я, но не оторвалась от Макса, наоборот, крепче обхватила его талию, уничтожая и без того малое расстояние между нами.
Это чувство опасности щекотало нервы. Моя жизнь сейчас зависит от мужчины, сжимающего меня в объятьях. Ему стоит расцепить свои руки, перестать меня удерживать, и я полечу вниз. Но нет. Я точно знаю, что он так не сделает, он ни за что меня не отпустит, наоборот — его объятия стальные, а губы — мягкие и нежные.
Наплевать, что я совершенно не умею целоваться, но я очень хочу научиться. Научиться для него. Мой язык будто живет собственной жизнью, мозг в этот момент работает мало, я просто делаю то, что хочу и чувствую. Макс легко отстранился, обвел овал моего лица своим пальцем и загадочно улыбнулся.
— Есть что-то невероятное в том, чтобы зависеть от тебя, — прошептала я, и мужчина заглянул мне в глаза, наклонив назад.
Мои волосы развевал ветер, Макс нависал надо мной. Если он не удержит равновесие, то мы полетим вместе. Но я доверяю ему. Он ловкий, сильный, мой. Наверное, я стала считать его своим, стоило нам выйти из корабля и попасть на Фарэт. Пусть он будет моим хотя бы мысленно.
— Ты стала моей, как только попала на мой корабль, — вторя моим мыслям, прошептал мужчина в самые губы. — Ты в моей власти, Филисити МакКаст. Советую хорошенько это запомнить. И пусть никто в твоей чертовой академии к тебе не приближается на расстояние трех шагов.
Это ревность? Сердце запело. Оно, глупое, уже безумно любит Макса, но как же страшно, что он лишь играет со мной!
— Тогда хорошенько запомни, Лимаксион Оджифаэрс, что ты тоже принадлежишь мне.
Слова сорвались с губ раньше, чем я успела о них подумать. В глазах Макса зажегся огонек, они стали практически красными, после чего мужчина приник к моим губам, сминая их и доказывая свою власть.
Он выпрямился и притянул меня к себе. Я обвила ногами его талию, и он вновь усадил меня на перила. Не помню, сколько мы целовались, но оторвались друг от друга, когда поняли, что безумно устали, губы пощипывало, но на душе пели птицы.
Я встала рядом с Максом и обняла его, положив голову на грудь. Фаэрт сжал меня в объятиях и поцеловал в макушку. Сегодняшняя ночь похожа на сказку, но все равно в меня вонзаются иголки сомнений. Что я, в сущности, знаю о Максе? Блогеры только и гудят о его личности, называя самым завидным женихом и вместе с тем бабником и ловеласом.
Отстранившись и положив руки ему на грудь, я нахмурилась и серьезно спросила:
— И сколько девушек тут побывало?
— Ни одна, — растерянно и мгновенно ответил Макс.
Это уже радует, что здесь никого не было. Но что насчет Фарэта? Сколько разбитых сердец оставил он там?
— Не поверю, что у тебя не было девушек, — тихо проговорила я, чувствуя, как щеки опаляет румянцем.
Сейчас он догадается, что я ревную его!
— А кто сказал, что не было? — весело спросил Макс, легко разгадав мои чувства. Приподняв мой подбородок, он уверенно сказал: — Просто ни одна не западала настолько глубоко мне в душу.
Я затаила дыхание и зажмурилась, боясь, что эти слова были сказаны в шутку. Но нет, смеха не последовало, и я открыла глаза, смотря на серьезного фаэрта, глаза которого стали оранжево-желтыми. Он был рад.
