Галактика. Принцесса и генерал - Гусейнова Ольга (читать книги полные .txt) 📗
— И такое бывает, часто говорят, — наигранно уныло кивнул мужчина. Дальше веселье в его глазах растаяло, и добавил он совершенно серьезным тоном: — А еще я очень настойчивый в достижении поставленных целей.
Я перестала улыбаться и отошла от него в сторону. Не знала, как ответить, и пожала плечами.
Илья, засунув руки в карманы брюк, посверлил меня внимательным взглядом, а потом неожиданно предложил:
— Пойдем перекусим, Дарья. А то ты уже часов десять тут безвылазно сидишь…
— Так долго? — удивилась я, поднимая запястье и сверяясь с временем на коммуникаторе. И правда засиделась. — Хорошая идея. — Я неуверенно улыбнулась этому пока непонятному для меня мужчине.
Я надела жакет, направляясь к выходу. В коридоре меня нагнал вопрос:
— Ты давно знакома с х’шетом Хеш’аром и командором Рейш’аром?
— Пятнадцать лет. Они спасли меня во время катастрофы на Х’аре.
— Весомый аргумент. — Было похоже на мысль вслух.
— В каком смысле?
— Не важно. — Улыбнувшись, махнул рукой мужчина.
Мы поели в белом салоне. А затем нам по киберу напомнили про сдачу личных биообразцов.
В лаборатории, куда мы явились, кроме двух медиков-х’шанцев находились Сей Шитцини и Кшеола Ом. Ученые сидели, склонившись над горизонтальной панелью компьютера, и тихо, увлеченно о чем-то спорили. Их профессии в некотором роде смежные, поэтому они понимали друг друга с полуслова.
Увидев нас с Башаровым, все четверо устало улыбнулись.
— Как у вас дела продвигаются? — спросил Ом, потерев виски. Его слегка голубоватая кожа чуть потемнела.
— Весьма посредственно, — весело гаркнул наш патоморфолог и сразу добавил, отметив унылые лица коллег: — Дарья Сергеевна пока отказывается становиться моей женой, но надежда еще есть. Ее «нет» было немного неуверенным.
Я не могла подобрать слов и наверняка выглядела ошеломленной и смешной с приоткрытым ртом, который поспешила захлопнуть, потому что х’шанцы начали тихонько посмеиваться. Кшеола, отметив мое состояние, перевел недовольный взор на патоморфолога. А цитранец, поморщившись, возмутился:
— Профессор, пожалейте эмпата. Вас слишком много. На этом корабле почти пятьдесят человек, но ощущаетесь в таком… утомляющем количестве только вы. И создаете мне просто невероятный эмоциональный перегруз. Перед нами гораздо более насущная проблема сейчас стоит — спасение жизней, причем не только чужих, но и собственных. А вы все шутите.
Илья коротко хохотнул, уселся перед медиком на стул и протянул руку, чтобы взяли кровь.
— Мастер Сей, умение ко всему относиться с юмором не раз спасало мне жизнь. И, признаться, я не умею себя сдерживать хоть в чем-то. Характер такой.
— Я слышал о том, что происходило на захваченном террористами пассажирском лайнере пять лет назад, — неожиданно вклинился в разговор медик, следя за тем, как пробирка наполняется кровью, — на котором вы, профессор Башаров, летели в составе одной из исследовательских миссий.
— Вы про «Галактику»? — Башаров нахмурился.
— Да, именно про этот корабль. Тогда вы возглавили сотни заложников, спасали раненых, выступили переговорщиком. После многие из них рассказывали, что ваш непотопляемый энтузиазм, вера в лучшее и юмор помогли другим не сдаваться, бороться до конца. Вы выручали пассажиров, когда из-за взрыва во время штурма спецслужбами корабля и последовавшего пожара шансы на выживание у большинства были бы нулевыми. — Х’шанец залепил антисептиком вену, убрал пробирку и посмотрел прямо на Башарова. — Моему другу, летевшему с семьей, вы подручными средствами собрали раскуроченную ногу, а потом, во время пожара, организовали эвакуацию раненых и детей. Уверен, многие запомнили вас в тяжелейшей жизненной ситуации как человека смелого и достойного.
— Да ладно, чего уж. Там героев пруд пруди было и без меня…
Вместе с ашранцем и особенно цитранцем я вытаращилась на неожиданно смутившегося Башарова. Что и говорить, слишком непривычно видеть этого чересчур уверенного в себе мужчину с румянцем на смуглых скулах и небритых щеках.
— Приношу свои извинения, профессор, — первым нашелся Шитцини. — Я посчитал, что все это… поверхностное.
Башаров, улыбаясь, пожал плечами, уступая место у анализатора мне. Замолвивший за него слово медик занялся мной. Сначала взял кровь из вены, а затем, мягко улыбнувшись, заметив мое смущение, попросил расстегнуть пиджак и приспустить край майки. Вниз я старалась не смотреть, поэтому, почувствовав укол, ойкнула под тихий смешок нашего местного юмориста. После стернальной пункции, слегка массируя грудину, мужественно терпела дискомфорт: кожа чесалась, болело место прокола.
Эх, страдаю из-за науки, можно сказать. Мы с патоморфологом взяли стерильные палочки и, мазнув в носоглотке, вложили в баканализаторы. Пока мы были в «шкуре подопытных», все молчали, поэтому я решила разбавить неловкий момент:
— Есть какие-нибудь интересные выводы, господа? — Я попробовала сменить тему, неудобную для героического, как оказалось, патоморфолога.
Кшеола уныло поморщился:
— Кроме вас двоих все остальные сдали кровь. Мы запустили сравнительный анализ, но пока результаты укладываются в уже известные статистические рамки. Мы выделили показатели или особенности, которые в той или иной мере отличаются у каждой расы. В качестве исходника для сравнения взяли кровь расы х’шан. Ведь именно их представитель не заразился.
— Кстати, Дарья Сергеевна, вы единственная женщина здесь, значит, на примере вашего образца проведем еще один немаловажный сравнительный анализ. Уже по части вашего вопроса о гендерных различиях.
Пока один медик обрабатывал место прокола, а я поправляла рукав жакета, другой запустил анализатор. Через минуту мужчины дружно просматривали данные, которые вывели на общий экран.
Кшеола, повернувшись ко мне, без стеснения спросил:
— Ваши показатели немного отклоняются от стандартных по классификации землян. Профессор Кобург, вы проходили генную модификацию?
— Да, в возрасте двух лет мне сделали «прививку красоты». Мама поддалась веянию моды, — спокойно ответила я.
Шитцини указкой ткнул дальше:
— У вас есть и другие отклонения. Или, скорее, мутация. Наверное, в детстве из-за этого вы часто болели?
— Вы правы, мастер. Эта прививка оказала мне дурную услугу: замедлила физическое развитие.
Кшеола нахмурился:
— Будь моя воля, я любые вмешательства в генотип запретил бы на самом высоком уровне.
— Нет худа без добра, — весело возразил Башаров, — зато наша Дарья Сергеевна по физиологическим показателям — восемнадцатилетняя девчонка.
— О, как любопытно, — удивленно шепнул х’шанец себе под нос, но его услышали.
— Что именно? — Мы дружно посмотрели на мужчину.
Он поерзал в кресле под нетерпеливыми взглядами ученых, вероятно, сомневаясь: говорить или нет. И все же ответил, посмотрев на меня:
— Вы входите в группу риска, госпожа Кобург, согласно вашим земным представлениям. Ваш организм вырабатывает полноценные локусы, схожие с теми, что есть у нас, х’шанцев. Локусы — это…
— Мы в курсе, — перебил Башаров и бросил на меня странный взгляд. — Что-то еще по поводу локусов?
Медик сжал тонкие губы, его яркие голубые глаза блеснули.
— Я так понимаю, вы знакомы с х’шетом Хеш’аром?
— Да, знакома, — уже начиная догадываться, о чем он сейчас скажет, хрипло призналась я.
Х’шанец задумчиво произнес:
— Его локусы также присутствуют в вашем организме. Связь минимальна, но имеется.
Я мгновение-другое стояла молча, потом, пожевав губу, все-таки пояснила присутствующим:
— Мы были детьми, когда спасались с погибающего Х’ара. Меня укусила какая-то ядовитая дрянь, а Лейсу… х’шету Хеш’ару пришлось срочно отсасывать яд. Тогда мы думали, что возраст станет защитой.
— Связь минимальна и в вашем случае ничего не решает, — быстро добавил х’шанец.
— И ничему не угрожает, — с мрачным юмором произнес Башаров, пристально глядя на меня.
