Твоё слово (СИ) - Лисканова Яна (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
— Подделанные записи с кристаллов и наброски для статьи, найденные в комнате, которую вы снимаете по адресу улица Лавок, дом девять; письма на имя барона Арино, написанные вашей рукой; показания свидетелей, — равнодушно перечислял следователь.
Вообще, мужик был красивым.
Я редко отмечала такие вещи именно как женщина, обычно мой глаз цеплялся за другие черты и отмечал их за привлекательные.
Например, Лука очень красиво собирает складки своего старого лица в каком-то одном месте в зависимости от эмоций, которые испытывает: если он радуется и улыбается, они все расходятся солнечными лучами вокруг глаз; если ему грустно и тоскливо, то складки уныло провисают в нижней части лица; если задумчив и серьезен — морем волнуются по лбу.
Ева была красива из-за совершенно чудесного несоответствия ее живого, ласкового и плавного нутра со скрипучей, сухой, негибкой наружностью. От Дорика с Бориком было невозможно оторвать глаз, когда они вспыхивали, словно спички, из-за какой-нибудь ерунды — их яркая живая мимика и неспокойные, живущие как будто отдельно от тела, руки в эти моменты были очень красивы.
Про Раша я ничего сказать не могла, потому что ни его внешность, ни его движения просто не запоминались, но у него была очень красивая манера речи и очень красиво было то, как в его характере сочетались наивное джентельменство порядочного человека и тонкая язвительность дьявольски проницательного засранца.
Этот следователь, который сейчас сидел передо мной — или правильнее сказать, я перед ним — был именно привлекательным мужчиной. Красивые черты лица, тонкие, но не смазливые, скорее чуть резкие; аккуратно убранные черные волосы — не забавно прилизанные, как у Борика, а именно убранные — средней длины; белая без единого лишнего залома рубашка и идеально скроенный под его фигуру темно-серый жилет; пропорциональная фигура; примораживающий взгляд бледных, то ли голубых, то ли серых, но очень выразительных, глаз и главное — харизма, которая сшибала на подлете. Такие самцы рекламировали дорогущие часы или портмоне в журналах для бизнесменов и политиков. Или читали их. Хотя не уверена, что такая шикарная фигура может быть при сидячей работе. Бизнесмен — это же сидячая работа?..
— …и того, с учетов всех собранных доказательств, вам вменяется подрывная деятельность против основ государственности Шинрской Империи…
— Так, стойте! — вдруг проснулась я, — что?.. Какая еще подрывная деятельность?! Меня же пять минут назад обвиняли в клевете!
— Вы меня вообще слушали, госпожа Солнцева? — мужчина выразительно приподнял бровь. Он еще и брови выразительно поднимает, стервец!
— Посмотрите на меня, — ткнула я себе в грудь пальцем, решив пойти с другой стороны, потому что разжалобить его у меня, судя по всему, таланта не хватит, — ну какой из меня оппозиционер?! Я же божий одуванчик! Я мухи не обижу! А вы меня чуть ли не в террористки записываете! Я простая журналистка, которую жестоко подставили, я просто пишу о событиях в городе, как и многие другие! Давайте вместе разберемся в этом недоразумении!
— Самые опасные преступники порой скрываются под самой невинной личиной, — спокойно ответил мужчина, — например, симпатичной юной девушки…
— За симпатичную — спасибо! Вы тоже очень хороши собой, — надо его заболтать и вызнать побольше информации, но как это сделать, если у меня от его сурового взгляда коленки потряхивает? — но все же, как вы дошли до мысли, что я что-то там замышляю против Империи? Мне действительно предложили заказ на барона Арино, вместе с записывающими кристаллами передали, но я еще не давала своего согласия и уж точно ничего не писала!..
— Улики говорят об обратном.
— Эти улики мне передали под видом заказа! — объяснила я снова, — кто-то меня подставил!
— У вас есть враги?
— Полагаю, все, о ком я писала и их родственники, — прикинула я.
— Какой вы интересный одуванчик. Значит, и мухи не обидите? — ох, черт, — и кто же вам передал заказ? Полагаю, с него и надо начать нашу совместную попытку разобраться с этим недоразумением?
— Это был!.. — и тут я замолчала. Ох, черт. Батюшки мои.
— Ну, кто? — с интересом спросил мужчина, — вы девочка внимательная, вряд ли бы не рассмотрели?
— Ну… — я смотрела на него, он — на меня. Он знал, что я не отвечу. Ох, черт. Чертчертчерт.
— Да? Я внимательно слушаю, — я чуть скривилась; кажется, он начинает меня раздражать.
— А можно хотя бы посмотреть улики? — спросила я без особой надежды.
— Мы обычно не доверяем улики подозреваемым.
— Резонно, — кивнула я; в голову не лезли никакие идеи, — и со свидетелями мне никак не поболтать?
— Боюсь, что нет, — кивнул следователь, — но если вы напишите признание, подробно и честно, вам это зачтется.
Ага, на том свете. Что же делать?
— Может вы мне честно расскажете, почему я здесь и мы попробуем решить этот вопрос мирно? — поинтересовалась я, впрочем, не сильно рассчитывая на положительный ответ.
— Я же уже объяснил, — деланно удивился мужчина, — потому что вас обвиняют в клевете против уважаемого разумного и связи с террористическими организациями.
— А что за организация? И через кого я с ней связана? — правда ведь интересно.
— Всю информацию я вам дам, когда вы будете готовы подписать чистосердечное признание — чтобы вы ничего не перепутали, — интересно, свидетелей по моему делу они таким же образом искали? — поверьте, сотрудничество со следствием вам и правда зачтется.
— Тогда… тогда я готова, — я опустила голову, шмыгнула носом и протянула руку, в которую тут же вложили папку с информацией на врагов государства, которым мне полагалось помочь устроить свидание со службой безопасности государства. Открыла папочку и постаралась опустить голову еще ниже, чтобы скрыть под волосами алчный блеск своих глаз, дорвавшихся до информации, которую мне, может, и не дано будет использовать, но любопытство это не сильно притупляло.
О-ля-ля, сколько всего интересного! А вот этого персонажа я помню по рассказам Лии! Конечно, это был всего лишь повод не думать о ситуации, в которую я попала, но даже так, информация лишней не бывает. Я так зачиталась, что перестала следить не только за временем, но и за окружением. Поэтому аж подпрыгнула, когда у меня из-под носа выдернули папочку с информацией и сунули чистые листы и заправленное чернилами зачарованное перо.
— По-моему, вы уже достаточно освежили память и можете начинать сотрудничество со следствием, — мужчина стоял за моей спиной и словами не передать, как это напрягало. Я не стала оборачиваться.
— Я… я еще должна подумать, понимаете? Я очень растеряна и не хотела бы спешить… — мне на плечо легла рука и я вздрогнула всем телом; ухо обжег чужой шепот.
— Госпожа Солнцева, портить мне настроение дурацкими играми — не самый мудрый ваш шаг, — по шее пошли мурашки.
— К-конечно, я понимаю…
— Хотя вам, конечно, спешить уже некуда, — он обошел стол и снова сел на свое место, — поэтому, если вам так будет угодно, можете подумать, — очень мне не понравилось, как это прозвучало, но, полагаю, но то и был расчет, — какую камеру вы бы предпочли?
— А м-можно меня к проституткам? — попросила я. И тут следователь впервые изменил своему коронному выражению абсолютного равнодушия и улыбнулся. В горле резко пересохло, сердце зашлось в неровном ритме, а руки задрожали уже вполне натурально. И вовсе не от того, что улыбался мужчина красиво, хотя, надо признать, не без этого. Просто мне кажется, именно с такой радостной улыбкой всякие психопаты топят в детстве котят. Руки похолодели, а подмышки взмокли.
— Думаю, вам подойдет камера одиночного заключения номер девять, вы же жили в доме номер девять? Думаю, это маленькое сходство вас порадует, — ласково объявил сатрап.
— Одиночную?.. — я уже ее ненавижу.
— Джим, отведите даму в одиночную камеру номер девять и предупредите всех, что разговаривать с ней нельзя. Сначала пусть покается в своих грехах, а потом болтает, сколько влезет.
