На Грани. Книга 2 (СИ) - Лински Литта (книги хорошего качества TXT) 📗
Валтор мгновенно развернулся, закрывая собой Нармин. В тот же миг он резко дернул Лотэссу, притягивая к себе.
— Хочешь защитить их обеих? — змеехвостый демон, целый и невредимый, ухмылялся своими тонкими бескровными губами. — Но все мы знаем, кого ты выберешь. Не ту, что любит тебя, а ту, что ненавидит.
— Я не отдам тебе ни одну из них, тварь!
— Можно подумать, я спрошу твоего разрешения. Я беру то, что мне нужно.
— Тебе нужна Лотэсса! — выкрикнула Нармин. — Возьми ее! Оставь короля в покое!
Валтор развернулся и с размаху ударил Нармин по щеке. Лотэсса вздрогнула, словно ударили ее.
— Не стоит ссориться со своими женщинами, король, — прошипело чудовище. — А ты, жрица, пойми: я не торгуюсь. Пожалуй, тебя я убью первой. Но твое желание исполнится: Лотэссу я тоже убью. Не сразу, — теперь он, похоже, обращался только к Валтору. — Твоя невеста будет умирать долго и мучительно, король, чтоб твоя ненависть ко мне стала безграничной.
— Я и так ненавижу тебя достаточно сильно!
— О, ты даже не представляешь, насколько сильно можно ненавидеть! — в ужасном голосе твари послышалось сладострастие.
Неожиданно змеехвостое чудовище оказалось позади них. Король резко развернулся и вновь задвинул Нармин за спину, а Лотэссу крепко прижал к себе. Нармин и представить не могла, что даже в такую минуту может ревновать и завидовать. Свободной рукой Валтор торопливо расстегивал пряжку плаща.
— Собираешь драться, король? Оставь эту пустую затею. Разве ты не помнишь, как было в прошлый раз? А ведь теперь у твоей прекрасной невесты нет кольца моего господина. Вас ничто не спасет. Впрочем, тогда тебе было рано умирать. Зато сейчас от твоей смерти будет куда больше пользы, чем от жизни. Ты покинул захваченную столицу, и там расцвели страх, ненависть и боль. Умри же с осознанием, что предал целый народ ради одной женщины, но и ее не смог спасти!
Чудовище рассмеялось своим жутким смехом — сухим и шипящим, от которого холодело тело и замирало сердце. Нармин не видела лица короля, но как будто чувствовала его боль и отчаяние. Ужасное создание и словами ранило не хуже, чем когтями и магией. Неужели она, Нармин, ничего не сможет сделать, чтоб спасти любимого? Разве не служит она Богине, чья сила и власть безграничны?
— Маритэ! — воскликнула девушка, выступая из-за спины Валтора. — Спаси нас! Пусть твой свет защитит от создания тьмы твою избранницу и лучшего из людей!
— Смешная, глупая жрица! — одним движением тварь оказалась рядом с ней. — Твоя богиня бессильна, она больше ничего не решает в этом мире. Не проси ее помощи.
Нармин удивилась, что больше не чувствует страха. Жрица знала, что Богиня услышала зов, иначе чем объяснить переполнявшую ее уверенность и сознание собственной силы? Когда Нармин доводилось исцелять других, перед глазами иногда появлялась бледно-голубая дымка. Теперь же мир вокруг девушки наполнился голубым туманом. Туман обволакивал, обвивал щупальцами змеехвостое чудовище. Но, казалось, никто, кроме жрицы, не замечал его.
— Ты больше не боишься? — служитель Изгоя выглядел удивленным. — Хотя мне это не важно. Я все равно могу убить тебя, хоть твои страх и ненависть, увы, и не достанутся моему повелителю. Жаль, но на что-то твоя Богиня все-таки способна.
— Ты даже не представляешь, на что она способна!
Голубой туман клубился все сильнее, закручивался в вихри, теперь он был похож на метель, состоящую из тысяч снежинок. И такая же метель бушевала внутри жрицы, наполняя ее силой, в которой растворялась без остатка прежняя слабая девушка с ее смешными страстями и жалким себялюбием. Нармин знала, что в этот миг она сильнее владычицы Лавинтии, не говоря уже об избранной, которая сейчас беспомощно жалась к своему жениху. Но внезапное могущество казалось несовместимым с прежней гордыней и амбициями. Нармин перестала быть собой, теперь она была лишь жрицей Маритэ, выполнявшей волю своей Богини.
Изгоев слуга не видел голубой пурги, в центре которой оказался, но что-то он почувствовал. Он рванулся к Нармин, но не смог достать ее ни когтями, ни хвостом. После нескольких попыток тварь сменила тактику и бросилась к королю с Лотэссой. Но и до них змеехвостый не смог дотянуться, словно был заперт в снежном голубом коконе. Метель вилась веретеном, затягивалась вокруг чудовища паутиной, заставляя дергаться на одном месте, сковывая движения. Демон бесновался в плену невидимой, но неумолимой стихии. И без того страшные черты его, искаженные бессильной злобой, выглядели еще ужаснее, а из горла вырывалась жуткая смесь рычания с шипением.
— Будь ты проклята! — чудовище последний раз рванулось в отчаянной попытке дотянуться до Нармин и исчезло.
Еще какое-то время девушка стояла с простертыми руками, повелевая голубыми вихрями. Но метель постепенно успокаивалась, а вместе с ней таяла и сила. Не только заемное могущество, но и собственные душевные и телесные силы Нармин покидали ее. В отчаянной попытке спасти любимого она отдала больше, чем имела. Но он спасен! А кроме этого ничего не важно.
Нармин уже не чувствовала своего тела. Ноги подкосились, но она поняла это только потому, что оказавшийся рядом Валтор подхватил ее и бережно уложил на землю, пристроив голову девушки у себя на коленях. В глазах короля, устремленных на нее, читались тревога и боль. Где-то рядом тихонько всхлипывала Лотэсса, но в кои-то веки внимание Валтора было полностью отдано Нармин, только ей одной.
— Вы спасли нам жизнь! — голос короля звучал глухо и прерывался от волнения.
— Я же говорила, что умру за вас, — она попробовала улыбнуться.
— Но вы не должны умирать! — с мукой в голосе воскликнул Валтор.
Как объяснить ему то, чего она и сама не понимала, скорее, просто знала? Не имея сил для борьбы с порождением тьмы, ей пришлось обратить в эту силу саму себя. Эти голубые вихри, теперь лениво кружащие в воздухе редкими снежинками, были сотканы из нее — из ее души, чаяний, страстей. Вся отведенная ей жизненная сила была потрачена на одну короткую битву. Но ей не жаль, она никогда еще не была так уверена в том, что все сделала правильно. Чего стоила бы ее жизнь в вечной разлуке с любимым? Но умереть, чтобы он жил, разом искупив все грехи, послужив планам Маритэ, — это ли не есть высший смысл? Ей было так спокойно, почти хорошо, только холодно и мучительно хотелось закрыть глаза и уснуть. Но пока не время, еще несколько мгновений…
— Валтор, — какое блаженство называть его по имени, тем более на «ваше величество» просто не хватило бы сил. — Обещайте помнить меня.
— Разве я смогу забыть вас?!
— И, пожалуйста, любите меня хоть немного.
— Я всегда буду любить вас, Нармин! — он склонился над ней и коснулся поцелуем сначала лба, а затем губ.
Как хорошо! Пусть она уже не чувствует его прикосновений, но она наконец счастлива. Сейчас Валтор принадлежит только ей. А кроме «сейчас» ничего не существует. Так будет всегда. Вечный голубой снегопад и взгляд любимых глаз, обращенных на нее с печалью и нежностью. А теперь спать, спать…
Глава 19
Лотэсса сидела на кровати и в тоскливом безделье изучала обшарпанные стены комнаты. Единственная гостиница в небольшом городке, где они остановились, была полностью забита по случаю осенней ярмарки. Удалось снять только одну комнату, да и ту за тройную цену. И вот теперь Тэсс приходилось делить комнату с королем, а находиться с ним рядом в последние дни было сложнее обычного.
Дайриец был молчалив и мрачен. Со смерти Нармин прошло три дня, и за это время Малтэйр обратил к спутнице не больше десятка фраз в случаях крайней необходимости.
Разговаривал он только в тот первый вечер с владычицей Лавинтией. Они отвезли тело Нармин в Храм, повергнув жриц Маритэ в изумление и ужас. Однако владычица выглядела менее расстроенной и подавленной, чем можно было ожидать. Вместо естественных в таких случаях слез и отчаяния Лавинтия впала в привычный пафос и начала вещать что-то о величии жертвы Нармин. Пока она распиналась о возрождении былой славы Маритэ, явившей столь очевидное чудо руками одной из своих служительниц, Лотэссе несколько раз казалось, что Валтор готов ударить владычицу, как до этого ударил Нармин. Когда же Лавинтия предложила королю назвать в память погибшей девушки один из осенних месяцев, он просто развернулся и, волоча Лотэссу за собой, направился к оставленным лошадям.
