Жизнь на двоих (СИ) - Шнайдер Анна (читать книги без регистрации полные txt, fb2) 📗
– Черные листья и трава – зрелище впечатляющее, – подтвердил Вольф. – Особенно повлияет, конечно, на женщин. И еще кое-что… Я думаю, об абсолютном щите все-таки следует упомянуть. Без имен, ваше величество.
Арен вздохнул и поморщился. Да, это было разумно – иначе неясно, как все же спаслась его девочка.
– Хорошо, но без имен. Головой отвечаешь.
– Конечно, ваше величество. Также мы хотим дать информацию о выплатах семьям погибших. В «Вестнике столицы» пойдет статья о сопровождавших ее высочество охранниках и о посмертном награждении. Далее планируем дать ряд материалов о наследнице – ее детские портреты, любимые игрушки и книжки и так далее, – но для этого нужно будет взять у Агаты или у вас интервью. Позволите?
– Да, в моем присутствии.
– Дальше…
Арен почти час слушал предложения Вольфа, а затем еще около двух часов длилось совещание с его ведомством уже по другим вопросам. И когда зять и его сотрудники наконец вышли из кабинета, император чувствовал себя так, словно его долго и упорно раскатывали, как тесто по столу. Именно тестом он себя и ощущал – бесформенным и абсолютно не готовым ни к чему. Хотелось просто спать, и все. Но на браслете уже мигал сигнал Адны – просьба об аудиенции от Вано Вагариуса, и Арен, потерев лицо и похлопав себя по щекам, приказал впустить безопасника.
Выглядел Вано бодро, только глаза были тревожными. Но что он чувствует, император не знал – вернувшись от Эн с Софией, Арен, вновь закрывшись эмпатическим щитом, не собирался его снимать до вечера.
– Я слушаю тебя, Вано.
– Я хотел бы подать прошение на признание Софии моей внучкой, – отчеканил Вагариус, выпрямляясь и глядя на императора так, словно Арен собирался возражать. – Я понимаю, это не даст ей моей фамилии, но, по крайней мере, она будет считаться моей наследницей.
– Подавай, разумеется. Через судебный комитет, как обычно. Они передадут мне все бумаги с Адной, и я подпишу. Кстати, насчет титула… Думаю, этот вопрос мы решим в ближайшую пару лет. В любом случае от налогов на пять лет орден Славы Софию освободит.
– Спасибо, ваше величество. – Вано поклонился, но остался напряженным, и глаза его не потеплели. Арен догадывался почему. Все же глава комитета безопасности далеко не идиот, он должен был понять, что император не позволил бы дочери двое суток держать абсолютный щит, если бы у него не было в той ситуации личного интереса.
Но оправдываться или что-то обещать Вагариусу Арен не собирался. Оправдываться не за что, а обещать… Конечно, он хотел бы верить, что у него хватит сил удержаться и не трогать Софию. Но обещать это Вано при условии, что сам не уверен в себе, – слишком уж безответственно. К чему громкие слова? Нужны поступки.
– Пока я помню, Вано, – сказал Арен, с трудом удерживая себя от широкого зевка. – То, что касается браслетов связи и прослушивания. Я понимаю, что вы с Софией не можете обойтись совсем без обсуждений личных дел, поэтому даю тебе и ей право по необходимости заглушать браслеты. Убрать прослушку целиком я не могу из-за вопросов вашей же безопасности, но послабления должны быть.
– Спасибо, ваше величество, – повторил Вагариус. – У Софии пока нет браслета, а свой я буду блокировать, когда общаюсь с ней.
– Новый браслет выдадут в кадровой службе, когда она вернется во дворец. По этому вопросу я все сказал, можешь идти. Или ты хотел обсудить со мной что-то еще?
– Да. – Вагариус на секунду отвел взгляд. – Я хотел извиниться, ваше величество.
Арен поднял брови:
– За что?
– Когда возникла портальная ловушка, я принял решение удерживать ее на артефактных границах, чтобы огонь не пошел дальше, на другие дома. Я полагал, что щитовых кровных амулетов на Софии, Агате и Дэйве и амулета-нейтрализатора, который был с собой у парня, окажется достаточно, чтобы обезвредить ловушку. Я не пытался спасти ее высочество, понадеявшись на амулеты. – Вано опустил голову. – Я мог бы пройти в огонь сам, накрывшись щитом, и…
– И сдохнуть через минуту, – резко перебил его Арен. – Конечно, существовал мизерный шанс спасти Агату таким образом, как ты описываешь. Но этот шанс крошечный. Про то, что нейтрализатор неисправен, мы не знали. А если бы ты не удерживал щит на месте, пострадавших было бы намного больше.
– Я понимаю. Но моя первейшая задача – безопасность вашей семьи, а я…
– Ты принял разумное решение, основываясь не на эмоциях, а на долге, Вано. За это я тебя и ценю. Если это все, можешь идти.
На этот раз во взгляде безопасника появилась благодарность.
– Спасибо, ваше величество.
Виктория честно пыталась и накануне, и сегодня рассуждать о словах Анны, но получалось плохо. «Ты любишь не Арена, а себя», – сказала сестра мужа, и Виктория отчасти понимала, что породило подобное мнение, но она считала, что Анна не права, и думать на эту тему не хотела. Врач ведь сказал, главное – что считает она сама, а не кто-нибудь другой. А она любит Арена. Защитница, она очень его любит! Но почему, почему они все ей не верят?..
Опять. Только что ведь подумала – главное, что считает она сама, а не Анна или Арен. И все равно опять думает, отчего ей не верят. Еще и эмпаты… Как они могут не чувствовать ее любовь к мужу? Она-то чувствует!
Так ничего толком и не поняв, Виктория в полдень вновь направилась на сеанс к Силвану Несту, ощущая себя не выучившей урок школьницей.
Психотерапевт, зайдя в салон и поздоровавшись с ней, опустился на диван, по своему обыкновению оглядывая заставленный стол – вазочки с конфетами, печеньем, зефиром, чайник и чашки… Да, слуги старались, как обычно. Но Виктория не могла ничего есть от волнения, да и пить тоже получалось только до прихода Силвана.
Силван Нест
– Скажите, айл Нест… – Она не была уверена, что стоит спрашивать, но ей было слишком любопытно. – А почему вы никогда не пьете чай и не едите?
Он улыбнулся и ответил совершенно неожиданное:
– Мне неловко, ваше величество.
– Неловко? – повторила Виктория обескураженно, и мужчина кивнул.
– Да, неловко. Хотя мне безумно хочется попробовать вон те конфеты, круглые, в розовой глазури. Я люблю конфеты. А вы?
Она непроизвольно улыбнулась – ей почему-то в голову не приходило, что врач может любить конфеты. Тем более психотерапевт. Хотя почему? Он ведь тоже человек.
– Да, люблю. Я вообще люблю сладкое, поэтому это все сюда и принесли. Если вам хочется, ешьте, я же не против. И чаю можете выпить.
– Конечно, мне хочется. Но, видите ли, в чем дело – я не аристократ. Я понятия не имею, как правильно есть конфеты и пить чай из таких маленьких чашечек. – Силван забавно развел руками, и Виктория засмеялась. – Боюсь, что буду слишком громко хрустеть или вообще разолью что-нибудь. Так что лучше мне воздержаться от подобного позора.
От смеха на глазах у Виктории выступили слезы, и она, фыркнув, сказала:
– Я вам заранее прощаю весь позор, айл Нест. Ничего страшного не произойдет – если что-то разольется, мы это вытрем, а уж громкий хруст конфетами или печеньем никак мой слух не потревожит.
– Только если вы ко мне присоединитесь, ваше величество, – произнес Силван, глядя на нее с мягкой улыбкой.
– С удовольствием, – ответила Виктория вполне искренне – теперь, после этого диалога, ей действительно захотелось и конфет, и чая.
Через пару минут она была вынуждена признать – то ли врач слукавил, то ли он просто очень старался ничем ее не оскорбить. Так или иначе, но ел и пил Силван аккуратно, и даже конфетами хрустел вполне деликатно. Но брал он их из вазочек активно, при этом после откусывания заглядывал внутрь почти с детским любопытством – изучал начинку. Виктория тоже всегда так делала.
– Как вы сегодня себя чувствуете, ваше величество? – спросил Силван, осторожно поставив чашку на стол.
– Я озадачена, – призналась она, вздохнув, – видимо, шутки кончились, пришло время проверять домашнее задание. – То, о чем вы просили меня подумать… я так ни до чего и не додумалась.
