Держаться за воздух (СИ) - Терехина Катерина (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
— Как хочешь, — пожал плечами парень.
Девушка окинула взглядом небольшой развал, на котором продавались венки, пластмассовые цветы с тканевыми лепестками и отдельные веточки, корзинки с искусственными букетами разных оттенков и размеров, и направилась к старушке, сидящей на табуреточке у расставленных на складном столике корзинок со светлыми цветами. Элеонора всегда ассоциировалась у Даши с чем-то светлым и чистым. То ли потому, что при жизни она всегда носила одежду пастельных тонов, то ли потому, что девушка до сих пор не могла избавиться от сложившегося в голове образа доброй волшебницы, которой она всегда видела свою тетю. Поэтому и цветы она хотела купить такие же — неяркие, но нежно-волшебные.
Осмотрев ассортимент, девушка остановилась на темной корзинке со светло-желтыми цветами и нежно-голубой ленточкой, украшающей ручку.
— Сколько стоит эта корзиночка? — спросила Даша у старушки-торговки.
— Ась?.. — та подслеповато сощурилась, подняв на нее водянистые глаза. — Не слышу, дочь, не слышу я…
— Бабушка, сколько стоит эта корзиночка? — повторила девушка громче.
— А, эта… Сорок рублей, — старушка пошамкала ртом, будто задумавшись, и еще раз повторила, утвердительно кивнув: — Да, сорок.
Девушка протянула ей пятидесятирублевую купюру. Старушка отсчитала сдачу мелкими монетками, высыпав их Даше в ладонь, и подала выбранную корзинку. Девушка поспешила догнать Пашу, который, задумавшись, бодро пошагал по центральной аллее.
Догнала она его уже на середине аллеи. Парень шел, читая имена на плитах, пытаясь найти нужную могилу.
— Паш, я примерно знаю, где она, — негромко сказала Даша, догоняя его и идя рядом, прижимая корзинку к груди. — Вон, видишь, дуб? Элеонору похоронили недалеко от него, правда, не знаю, на ближнем или на дальнем проезде…
Дуб был виден из любой точки кладбища. Высокий, раскидистый, с густыми темными ветвями, он рос на пустыре еще до того, как здесь появилось кладбище. Теперь же в народе его называли «столетним», хотя каждому было понятно, что это дерево гораздо старше. Дуб пережил и Первую Мировую, и Великую Отечественную войну. Он провожал в последний путь и солдат, и рабочих, и мирных жителей города. Он хранил в своих тихих ветвях тысячи историй, и Даше казалось, что в том, что Элеонору похоронили именно под ним, было что-то… эпическое, значимое.
Некоторое время ребята шли в молчании, потом Паша заговорил:
— Утром ты сказала, что прочитала много нового. Константин и фамильное кладбище — это важно. А что еще было?
Даша задумалась на несколько секунд. И начала по порядку:
— Как ты и предполагал, дело об убийстве девочки так и осталось нераскрытым. Все случившееся признали несчастным случаем: якобы, лестница была в аварийном состоянии, и девчонка просто неудачно сорвалась.
— Не удивлен, — угрюмо хмыкнул Паша.
— Потом я прочитала все, что было в скоросшивателе, — не обратив внимания на его комментарий, продолжила девушка. — Вот там оказалось много интересного. Помнишь Лизочку? Она писала на фронт своему мужу Мише, но письмо вернули назад.
— Припоминаю, да. Ты давала мне прочитать, потому что «оно такое трогательное!», — парень ухмыльнулся, передразнив Дашин восторженный голос.
— Не было такого! — возмутилась девушка. — Во всяком случае, теперь там нет ничего трогательного. Миша погиб. Под Сталинградом.
Паша тут же посерьезнел.
— Было еще несколько страниц из Лизочкиного дневника. Оказывается, Миша взял ее фамилию после свадьбы, потому что его отца репрессировали. Он был главным инженером на военном заводе, там произошел несчастный случай, а потом, видимо, кто-то еще и поклеп написал. И все — расстрел.
— То есть, получается… Ореховы до сих пор среди нас?
— Ты так сказал, будто среди нас демоны.
— Так и они среди нас, — вздохнул Паша. — Аккурат с одним таким мы и… воюем. И, посмею себе заметить, он пока выигрывает с огромным перевесом.
Настала Дашина очередь вздыхать.
— Мы со всем разберемся. Если сможем уничтожить проклятие, Дух тоже исчезнет.
— А про Духа там что-то было?
— Не поверишь: было. Элеонора где-то достала неотправленное письмо Варвары, Лизочкиной сестры. В нем она рассказывает о том, что Дух убил пришедших в поместье на ночлег солдат. Один из них был раненый, он остался жив после той ночи, но сошел с ума. А потом все равно умер, видимо, от ран. Лизочка же тем временем оплакивала супруга и, как пишет Варвара, «ходила как в воду опущенная», ничего вокруг не замечала. А Дух начинал бушевать.
— Похоже, мы подошли к истокам.
— Мне тоже так кажется. Странность в том, что после того, как я прочитала это письмо, мне… приснился сон.
— Сон?.. — поднял бровь Паша.
— Очень… странный сон. Я будто бы видела все своими глазами.
Даша пересказала все в малейших подробностях, описав каждый увиденный предмет, каждый услышанный звук. Паша, дослушав ее до конца, зябко поежился.
— И что эти тени сделали с Лизочкой?
— Понятия не имею. Вначале я думала, что убили… Но у тети нет никаких данных о том, что Лизочка умерла. А Элеонора не смогла бы упустить такое событие. Так что вариант отпадает.
— Мда уж, — Паша выглядел ошарашенным, хотя и старался сохранять спокойный вид. — Что-то еще важное? Эти тени явно связаны с Духом. В твоем сне не было подсказок, как разогнать их?
— Во сне — не было. Но в тетином дневнике есть запись про артефакт.
— Как раз то, чего нам не хватало! И что же она пишет про него?
— Эта штука называется Жезл Огня. Про вид — ни слова. Но она говорит: «Жезл узнаешь легко — он единственный за закрытой комнатой». Понимаешь? «За».
— Понимаю. Но… не понимаю.
— Вот и я тоже, — вздохнула Даша. — Плюс ко всему, чтобы смочь зажечь Жезл Огня, нужно достать серные спички. Тетя не смогла это сделать — проклятие убило ее раньше. Ты сможешь что-нибудь поискать об этих спичках?
— Смогу, — кивнул парень.
Снова наступила тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра в траве. Время медленно приближалось к полудню, и кладбище было тихо и пусто, как… кладбище.
— Мы почти пришли, — негромко произнесла Даша. И правда — до дуба оставалось каких-то сто шагов.
Пару минут пришлось потратить на то, чтобы пройтись по проездам, осматриваясь вокруг в поисках нужной могилы. Дашу чутье не подвело — она быстро попала взглядом на надгробие, с фотографии на котором уверенно и спокойно, словно королева на приеме, улыбалась светловолосая женщина. Элеонора.
Паша подошел к ней, но Даша замерла, глядя в землю и сжимая в руках корзинку со светло-желтыми цветами. Она чувствовала странное оцепенение, как будто сами боги запретили ей поднять глаза и оторваться от бегающих внизу, у самых ног, муравьев, и шевельнуться, словно любое ее неосторожное движение могло осквернить это место.
Легкий порыв ветра взлохматил волосы, зашелестел некошеной травой, и оцепенение растворилось в пахнущем осенью воздухе. Девушка, по-прежнему не поднимая взгляд, вышла вперед и поставила корзинку на могилу, мысленно обращаясь к тете и извиняясь, что так давно не приходила к ней. Ответом ей стал шепот листьев столетнего дуба, немого свидетеля происходящего.
Сделав шаг назад, Даша снова оказалась рядом с Пашей, который тоже замер, опустив голову и позволяя подруге прочувствовать все таинство момента.
Было тихо. Солнце проблесками выскакивало из-за пышных кучевых облаков, быстро несущихся по бледно-голубому небу. Старый дуб шуршал листьями и ронял блики на серый — Элеонора не терпела черный цвет — мрамор. Солнечные зайчики смирно лежали на камне, словно оберегая его, почти не двигаясь и только едва качаясь, повторяя движения густых ветвей. Один такой зайчик, повинуясь движению веток, остановился на дефисе в фамилии и замер, как будто сочтя это место самым удобным. Даша тут же оторвала глаза от земли. Дефиса она раньше не замечала.
«Элеонора Константиновна Соломатина-Орехова», — прочитала она. Орехова… Вторая часть фамилии отдалась в голове, как удар набатного колокола.
