Александрин. Огненный цветок Вальхейма (СИ) - Чернованова Валерия М. (хороший книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Но то, что увидела, повергло меня в шок. Алис лежала на постели. К счастью, одетая.
К несчастью — мёртвая.
Это поняла сразу. По неестественно бледному лицу девушки с резкими заострившимися чертами, очень похожим на дорогую элеанскую маску. По широко распахнутым глазам в обрамлении по-кукольному длинных густых ресниц. Остекленевший взгляд застыл на лепном узоре капители, подпирающей свод.
Одна рука безвольно свисала с кровати, касаясь побелевшими пальцами тяжёлого бархата балдахина. Трясясь от ужаса, я тем не менее шагнула ближе. Ещё и ещё, едва не наступив на осколки, в которые превратился бокал, наверное, выскользнувший из руки Алис, когда она… умирала. Вино пурпурным пятном расползлось по светлому ворсу.
Сердце гулко ударилось о рёбра. Один раз, другой.
Единая! Что же тут произошло?!
Он ведь с ней ушёл. А потом…
Чувствуя, что начинаю задыхаться, от страха, от запаха смерти, ядом проникшего в лёгкие, отшатнулась от покойницы. Начала пятиться, на непослушных ногах отступая назад, пока не упёрлась спиной в створку. Зажмурилась, мечтая вырвать из памяти жуткую картину смерти, и рванула прочь.
Забыть. Развеять страшное воспоминание. Не думать.
Не думать о том, кто это с ней сделал.
Глава 15
Мне всё-таки удалось уснуть. Вернее, как уснуть — забыться на рассвете беспокойным сном, в котором Моран то душил, то травил несчастную Алис, то накидывал на безжизненное тело сотканный из тьмы саван. Проснулась я от собственного крика — перед внутренним взором застыло обезображенное яростью лицо мужа, бездонные провалы вместо глаз, в которых как будто сосредоточилось всё зло этого мира.
Даже тёмная сущность Стража, заточённая в альнейском зеркале, не казалась такой безумной.
— Ваша светлость! — Испуганный возглас и шелест юбок ознаменовали появление служанки. Мадлен коснулась моего покрытого испариной лба и ахнула: — Да вы вся горите!
Ладонь девушки была прохладной, мягкой. Я едва не застонала, когда она её убрала.
Облизав пересохшие губы, хриплым ото сна голосом сказала:
— Принеси мне какой-нибудь успокаивающей настойки, да побольше. И желательно холодной.
Лучше — ведро. Или целую бочку. Устрою себе успокаивающие обливания.
Я уже успела привыкнуть к внезапным всплескам силы и понять, что любое эмоциональное потрясение могло спровоцировать жар. Но стоило только восстановить душевное равновесие, и бушующее внутри пламя угасало.
Отвар вербены или что-нибудь наподобие непременно помогут.
— Мне кажется, вам следует сегодня остаться в постели, — проявила заботу девушка.
Я её благополучно проигнорировала, поглощённая своими мыслями.
Дрогнувшим голосом спросила:
— В Оржентеле всё… как обычно? Я слышала какой-то шум из коридора.
Вообще-то, всего пару минут назад я пребывала в оковах жуткого сна и единственное, что слышала — это предсмертные хрипы несчастной, убиваемой её любовником и моим по совместительству мужем.
К счастью, Мадлен не обратила на это нелепое объяснение внимания. Всплеснула руками и, позабыв о том, что я не её подружка, настолько её распирало от желания посплетничать, уселась прямо на кровать со мною рядом.
— Здесь такое творится! Ужас просто! Пресветлая Витала, спаси и защити, — тараторила, захлёбываясь словами.
— Мадлен! — осадила я болтушку.
Сейчас не до её причитаний.
— Пару часов назад Бланш, служанка мадмуазель дю Файи, нашла её мёртвой.
— Госпожу дю Файи?! — прикинулась я ошеломлённой. Не знаю, как это смотрелось со стороны, надеюсь, правдоподобно. Не признаваться же Мадлен в том, что я уже в курсе произошедшего.
Тогда придётся объяснять, зачем глубокой ночью шлялась по замку и как оказалась у покоев Алис. А главное, почему, обнаружив девушку мёртвой, сбежала, словно преступница, а не разбудила весь замок.
— Она, она, — часто закивала служанка. — Та самая, которая… Ну, с мессиром маркизом. — Мадлен осеклась под моим взглядом. Наверное, было в нём что-то такое, что заставило её съёжиться, а потом еле слышно промямлить, уже без энтузиазма: — С его светлостью сейчас разговаривают. Это всё, что я знаю.
— Хорошо, можешь идти.
Служанка, казалось, только того и ждала. Опустилась в быстром реверансе и помчалась добывать для меня целебное снадобье. Стоило Мадлен скрыться за дверью, как я тут же о ней позабыла, сосредоточившись на Моране.
Вот ведь скверная привычка думать всегда о нём одном.
За целое утро я даже не вспомнила о де Париньяке и его никчёмных попытках «поближе познакомиться». Тревога о Страже оказалась сильнее переживаний, вызванных стычкой с графом. Да и не заслужил этот мерзавец того, чтобы я о нём думала.
Посему мысли о его сиятельстве были похоронены в самых дальних закутках сознания.
Правда, ненадолго. Благодаря стараниям маркиза, вскоре явившегося проведать меня, собирающуюся на утреннюю прогулку по оржентельскому парку, образ ненавистного графа снова воскрес в памяти.
— Оставь нас, — коротко приказал колдун, и Мадлен, ловко вдев в мою причёску нежно-голубое пёрышко под цвет шёлкового с жемчужным отливом платья, поклонившись, бесшумно просочилась в приоткрытую створку.
Моран остался стоять у входа, будто почувствовал и мой страх, и напряжение, всякий раз возникавшее между нами. От которого, казалось, густился воздух и немного, самую малость кружилась голова.
Некоторое время мы молчали, просто смотрели друг на друга. Я была бы и рада отвернуться, опустить голову, да только не было сил оторваться от чёрного омута колдовских глаз, который затягивал, парализуя тело, сминая волю.
— Очень сожалею о случившемся. Могу себе представить, что вам пришлось испытать вчера по вине де Париньяка, — наконец сказал маг, развеяв наваждение.
Встрепенувшись, ляпнула:
— Он-то хотя бы ещё жив? — С силой прикусила язык, но, как обычно, поздно.
— Ещё да, — с оттенком горечи усмехнулся маркиз.
— Я не то имела в виду. Просто… ты вчера ушёл с ней. А потом…
— Мадмуазель дю Файи покончила с собой.
— Ох, — только и смогла выронить я, опускаясь обратно на обтянутый глазетом стул. Тёмного дерева, резной, с высокой спинкой и дугами-ножками. Добротная, дорогая мебель.
Вот зачем я сейчас о ней думаю?! Мысли, словно кузнечики, прыгали в голове, одна абсурднее другой.
— Отравилась, — прервал очередную паузу Страж, которому, кажется, этот разговор тоже давался с трудом.
— Но, — подняла на мужа глаза, — почему?
Де Шалон неопределённо пожал плечами:
— Будем выяснять.
— Ты ведь был с ней. — Хоть прикусывай язык, хоть нет — без толку. Всё равно я сначала мелю, а потом только думаю. — Может, заметил, была ли она из-за чего-то подавлена? Или, может, что-то её тревожило.
На лице маркиза появилось жалкое подобие улыбки. Да и не улыбка это была даже, а скорее, страдальческая гримаса.
— Давай предоставим заниматься расследованием сведущим людям.
Да я вообще-то тут не расследованием занимаюсь, а битый час (ладно, от силы минуту) пытаюсь выяснить, зачем он к ней вчера потащился! Знаю, ревновать к покойнице — глупо. Вот только скажите это моему дурному сердцу и моей не менее дурной голове.
Страж не стал дожидаться, пока войду во вкус и закидаю его вопросами. Шагнул навстречу и снова остановился, заметив, что я, сама того не желая, вздрогнула.
— Полагаю, мне следует извиниться.
А вот это что-то новенькое.
— Извиниться за что?
— Запечатывая твою магию, я надеялся защитить тебя от Серен. Но не учёл того, что делаю тебя беззащитной перед другими монстрами.
— Это ты о графе?
И снова дурацкое молчание, окончившееся напряжённым вздохом:
— И о нём тоже.
Интересный поворот.
— Если позволишь…
Страж взял меня за руку. От прикосновения сильных пальцев к запястью по коже пробежала стая мурашек. Ледяных и одновременно горячих.
