Раскаленный добела (ЛП) - Эндрюс Илона (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Мне нужно промыть ему глазки. — Ее голосок был таким милым. — У него коричневые слезы из-за сплющенного носика, и в них попала инфекция. Он не будет сидеть спокойно. Просто не сможет.
Роган уставился на нее, опешив от такой просьбы. Я никогда еще не видела на его лице такого выражения. Выглядел он весьма забавно.
— Ты подержишь моего котика?
Роган моргнул, протянул руки и осторожно взял у нее кота. Кот заурчал, как бульдозер.
Матильда открыла свой зип-пакетик, достала из него ватные подушечки и маленькую пластиковую бутылочку, сосредоточенно нахмурив бровки. Она смочила ватку и потянулась к коту. Тот попытался увернуться, но Роган крепко его держал.
— Сиди спокойно. Будь хорошей кисой. — Матильда высунула кончик язычка в уголке рта, подняла ватный шарик и осторожно вытерла им левый глаз кота.
Это было так необычно. Роган — большой, грозный — сплошная скрытая жестокость и ледяная логика — бережно держит пушистого кота перед крохотным ребенком. Я бы сделала фотографию, но не хотела нарушать момент. Я хотела запомнить все, как есть: серьезная Матильда и изумленный Роган с теплым взглядом в глазах.
Матильда закончила, и я протянула ей мусорную корзину. Она выбросила испачканные коричневым ватки, упаковала обратно свою бутылочку и забрала у Рогана кота, закинув его передние лапы себе на плечо. Она погладила его по шерстке.
— Все, все. Все хорошо. С тобой все в порядке.
Кот замурчал.
Из коридора прибежала взволнованная Каталина.
— Вот ты где. Я отлучилась всего на секунду в ванную, а ты исчезла. Идем, приготовим с тобой печенье.
Матильда взяла ее за руку.
— Спасибо! — поблагодарила она Рогана.
— Пожалуйста, — ответил тот с рыцарской учтивостью.
Августин улыбался.
Роган перевел взгляд на меня.
— Почему я? Почему не ты?
— Корнелиус — папа-домосед, — пояснила я. — Она привыкла искать помощи у мужчин. Наверняка, он обычно держит кота, но сейчас оказался недоступен.
Роган откинулся на спинку стула.
— Ужасно, когда ему напоминают, что он человек, — обратился ко мне Августин. — Он не знает, что с этим делать. Только подумай, Коннор, однажды ты можешь стать отцом, и у тебя будет собственный ребенок.
Роган посмотрел на него так, будто кто-то вывернул ему на голову ведро холодной воды.
Пришло время расплаты.
— Сильно в этом сомневаюсь. Он останется в своем доме, и будет предаваться размышлениям в одиночестве, погруженный в собственный цинизм и горечь.
— И развлекать себя кучами денег и высокотехнологичными игрушками, — подхватил Августин. — Как задумчивый супергерой.
У Августина было чувство юмора. Кто бы мог подумать?
— Может, нам стоило бы скинуться на какой-нибудь прожектор с символом Рогана на нем…
Роган достал бумажник, вытащил две долларовые купюры, и подвинул одну ко мне, а другую к Августину.
— Не могу видеть, как голодают комедианты. Нашей единственной ниточкой остается Габриэль Барановский — любовник Елены, по словам ее мужа-недоноска. Ты поможешь мне с Барановским, Августин?
— Я не планировал посещение, — отозвался Августин. — Но теперь я не против поучаствовать. Не потому, что у меня какие-то альтруистические мотивы, а потому, что когда все это наконец-то выплывет наружу, разразится настоящее землетрясение. Оно сотрясет политику Домов не только в Хьюстоне, но и во всей стране, а я не могу позволить себе не знать его последствия.
— Посещение чего? — встряла я.
— Что тебе известно о Барановском? — спросил Августин.
— Ничего, — ответила я. — У меня не было шанса навести справки. Я была занята, пытаясь не умереть.
— Габриэль Барановский — онейромант, — сказал Роган.
Онейроманты предсказывали будущее через сновидения. Испокон веков люди пытались познать грядущее любыми доступными способами, от бросания костей до изучения дырок в сыре. Просмотр снов оказался одним из самых распространенных методов.
— Он делает очень точные краткосрочные предсказания, — продолжил Роган. — И видит сны преимущественно о бирже.
— Сны — ночью, торговля — днем, — сказал Августин. — Он заработал свой первый миллиард еще до тридцати.
— Первый миллиард?
— Он стоит больше, чем мы оба вместе взятые, — заметил Роган. — Он остановился на трех миллиардах, потому что ему это наскучило.
— Жена? — спросила я.
— Он никогда не был женат, — покачал головой Роган.
— Но он Превосходный.
Это было очень странно. Поиск подходящей партии и рождение одаренного наследника было делом первостепенной важности для Превосходных. В нашем мире, магия была наравне с властью, а Превосходные ничего так не боялись, как утраты власти.
— Если у него нет жены, то, значит, нет и наследника, и его семья утратит статус Дома.
Семья должна была иметь минимум двух живых Превосходных в трех поколениях, чтобы считаться Домом и рассчитывать на место в Ассамблее.
— Ему на это плевать, — сказал Роган. — Он никогда не посещает Ассамблею или публичные мероприятия.
— Очень похоже на одного нашего знакомого, — заметил Августин. — По слухам, у Габриэля есть внебрачный ребенок, но никто и никогда не видел его или ее.
— Тогда что он делает со всеми этими деньгами?
— Что ему взбредет в голову, — пожал плечами Роган.
— Барановский — коллекционер, — сказал Августин. — Редкие автомобили и вина, украшения и предметы искусства.
— Редкие женщины, — продолжил Роган. — Вероятно, он был единственным любовником Елены, но для него она была лишь одной из многих. Это его страсть, и он ничего не может с собой поделать. Чем вещь необычнее и уникальнее, тем больше он ее хочет. Что он хочет очень, очень сильно, так это «Гадалку» 1594 года кисти Караваджо.
— Караваджо был бунтарем, — пояснил Августин. — В 1590-х большая часть итальянской живописи состояла из работ маньеристов — постановочных, неестественных изображений людей с непропорционально длинными конечностями, написанных резкими цветами. Караваджо писал с натуры. Его работы показывали обычных людей и они были очень реалистичными для того времени, лукавыми и забавными. Позже он стал очень влиятельным мастером.
Это все поясняло.
— Барановский отождествляет себя с Караваджо, — сказала я. — Они оба отвергли установленный искусственный статус-кво и делали то, что считали настоящим и важным.
— Именно, — кивнул Роган.
— «Гадалка» была первой работой Караваджо в его стиле, — добавил Августин. — Это был генезис всего, что он создал. Полотно существует в двух версиях, и Барановский уже приобрел последнюю версию у французов за баснословную сумму.
— Но у него нет версии 1594 года, — догадалась я. — И это его убивает. Она оригинальна. Он хочет ею обладать.
— Тебе нужно работать на меня, — заметил Августин.
— Я и так на вас работаю по доверенности.
— В общем, — продолжил Роган, — Музею изящных искусств Хьюстона принадлежит оригинальная «Гадалка». Барановский уже все перепробовал, чтобы ее купить, но музей отказывается ее продавать. Когда картина была пожалована музею, собственник обозначил, что она ни при каких условиях не может быть продана или отдана в пользование за денежное вознаграждение. И все же музей жаждет денег Барановского.
— Поэтому они позволили ему ее арендовать, — закончил Августин. — Взамен, поскольку они не могут взять деньги, раз в год он организовывает масштабный благотворительный вечер. Минимальная цена билета — двести тысяч с одной семьи.
Я поперхнулась остатками кофе.
— Барановский не станет со мной говорить, — сказал Августин. — Я недостаточно броский, как для Превосходного, и предпочитаю придерживаться нейтралитета. Но Габриэль может заговорить с Чокнутым Роганом, раз уж он самый опасный человек в Хьюстоне.
— Это официальный титул? — поинтересовалась я.
— Нет, — ответил Роган. — Это констатация факта.
Я не смогла удержаться.
— Какая неожиданность встретить столь скромного Превосходного.
— В любом случае, — перебил Августин, — даже если Барановский заговорит с Роганом, нам это не сулит ничего хорошего. Мы все прекрасно знаем, что Роган задает вопросы с тактичностью пещерного человека.
