Моритур (СИ) - Медовникова Алиса (книги полностью TXT, FB2) 📗

…Она увидела бы небольшой холмик, укрытый среди вечнозелёных деревьев, к которому ежедневно приносят цветы. Рассмотрела бы капли на белых лилиях, уложенных на засыхающих собратьев, и поняла бы, что это вовсе не роса, а слёзы. Слёзы Амалиэля, который потерял не только ученика, но и веру в устои кустодиамов.

…Селена бы узнала, что по ночам тот, кто сейчас ворочается без сна, заменяет ее растворимый кофе на цикорий и зажигает огни на взлетной полосе сновидений, так необходимых Дарку. Если бы девушка лишь дотронулась до головы этого малума, то увидела бы как именно он превратился из новичка в любимчика Дарка, хотя все вокруг и были уверены, что способствовала этому драка с Гадриэлем в «Псарне». Драка, в которой Мэш одержал победу, к огромному удивлению беллатора. Тогда Гадриэль ещё не знал, что Мэшер вырос в таком районе, где по морде получали чаще, чем надирался не просыхающий алкаш дядя Коля. Мальчика, даже не знающего своего отца, мальчика, чья мать слыла легкодоступной не просто так, били постоянно. И кроме ненависти, окружавшей его как дома, так и на улице, маленький Мэш не видел ничего.

Некоторым людям свойственно отворачиваться, не замечая, что все вокруг, включая их собственные руки, залито кровью, и предоставленный себе мальчик рос среди таких. Не слишком быстро, но все же он осознал, что ради выживания нужно стать как окружающие. Он украл перочинный ножик у очередного ухажера своей мамаши и записался на секцию дзюдо. Очень скоро щуплый подросток прослыл опасным волчонком, а бесчисленным побоям сожителей мамаши и злобных уличных пацанов пришел конец. К восемнадцати годам мальчишка превратился в настоящего волка, навыки которого отшлифовала служба в элитном армейском подразделении и постоянные футбольные драки. И не удивительно, что прознавший о задатках кустодиама мистер Дарк, тут же захотел видеть такой кадр среди малумов. Сначала он превратил двадцатилетнего пацана в убийцу, после в мертвеца, затем в малума, а уже потом в очередного монстра, порожденного жестокостью и отсутствием выбора. Мэш стал отличным пополнением в рядах мистера Дарка. Особой гордостью и любимчиком, выкованным из крови и боли.

И если бы Селена использовала свой дар на полную, то стала бы третьей, посвящённой в тайну ненависти Гадриэля к Мэшеру. Вовсе не победа в драке с лучшим беллатором бонумов послужила этому. То был тонкий расчет. Он позволил Мэшу отыскать самое больное место Гадриэля, а после расковырять его и засыпать солью, заставив воина испытать доселе невиданную боль. Гадриэль был раздавлен, а Мэшер упрочился на верхней ступеньке малумской карьерной лестницы. За нее полагалась расплата. Мести жаждал не только Гадриэль, но и все те, кто стоял на ступенях ниже и долго карабкался наверх, туда, куда Мэшер впорхнул как бабочка. Желая выжить в жестоком Парадизе, Мэш жалил как пчела, но и этого было мало. Череда промахов толкнула его в немилость Дарка, потому Мэшер лежал без сна и размышлял о том, как улучшить и без того паскудное положение. А когда наконец уснул, то приснилась ему та, чей секрет он был вынужден хранить.

…Селена могла бы узнать секрет какой именно девушки хранит Мэшер, ведь она также ворочается без сна, но двумя этажами выше. Как смогла бы узнать и секрет бессонницы самой Лизы. Ее терзала вина за гибель лучшего друга. Может Гадриэль и думал, что заблокировал болезненные воспоминания, но его «магия» не сработала. Лиза была уверена, что воин просто поторопился и потому внушение не сработало. Она же не знала, что в этом была заслуга Мэшера. Именно малум снял блок Гадриэля спустя пару часов после наложения. Мэш был уверен, что Лиза имеет полное право прожить все свои эмоции и справиться с утратой лучшего друга, а должна хоронить чувства вместе с Киром.

Лизе сложно давалось принятие того факта, что лучший друг мертв. И даже не зная того, что для нее сделал Мэш, девушка была благодарна тому, что внушение на ней не сработало. Она считала, что имеет полное право оплакать своего друга, а Гадриэль это право пытался забрать без разрешения. Он просто вцепился в руку и что-то прошептал, а когда Лиза попыталась выяснить, что это было, лишь сообщил, что слёзы и страдания ему не нужны. А Лиза чувствовала, что ей важно пройти через все стадии горя, чтобы отпустить Кира по-настоящему. Несмотря на то, что умные психологические учебники Селены говорили Лизе, что скоро она дойдёт и до принятия, она не спешила уходить со стадии торга.

Лиза верила, что если будет помогать Селене и Вару, будет слушаться Гадриэля и скрывать чувства к Мэшу, если будет хорошей и правильной девочкой, то однажды проснётся от того, что гремит посуда. Выйдет на кухню и увидит, что ранняя пташка Кир воспользовался своим ключом от ее дома и уже готовит аппетитный Субботний Завтрак. А потом он пойдёт встречать Селену, которая, не нарушая традиции, тоже придёт в пижаме. Затем все трое будут пить ароматный травяной чай с мёдом (который так любит Селена), лакомиться шоколадными вафлями (которые так любит Лиза) и делиться забавными историями (которые так любит Кир). И все будет по-старому. И все они будут живы и здоровы. И пусть у Лизы немножко щемит сердце, когда она понимает, что Мэша в ее жизни не будет, она все равно каждую ночь загадывает одно и тоже желание, давая одни и те же обещания. Она просит лишь проснуться тем субботним утром, которое они провели с Киром и Селеной в последний раз. Насладиться тем чудесным завтраком снова, а после собрать вещи и увезти друзей куда подальше, пока не пройдёт жуткий обряд, что перечеркнул их жизни. Но каждое утро Лиза просыпается лишь для того, чтобы убедиться в том, что ее молитвы не доходят до адресата.

… Давно не доходит до адресата и единственная молитва воинственного парня, который проводит ночь в больничном блоке западного крыла Заставы. Несколько дней назад он начал проводить личные встречи с ведьмами и колдунами, надеясь напасть на след убийц, но маги не жаждали с ним общаться и тем более не собирались раскрывать свои тайны. Если малумов они терпели из-за взаимовыгодного сотрудничества, потому что Дарку всегда было что им предложить, то бонумов не подпускали к себе даже под угрозой смерти. Встречи с ведьмовской братией (с большим трудом, далеко не по первой просьбе и не по доброте душевной) устраивал малум Карро, с которым Гадриэль поддерживал приятельские отношения. Карро с Гадриэлем нельзя было назвать друзьями, но оба стояли во главе беллаторов, были лучшими воинами и заместителями глав кустодиамов, потому часто встречались по работе и обменивались сведениями. Порой они встречались и в неформальной обстановке в клубе «Псарня», принадлежавшем Карро, где и договаривались об одолжениях, не входящих в стандартный протокол. Например, о личной беседе Карро с лояльными Гадриэлю гамаюн — птицами-провидицами, в обмен на беседу Гадриэля с лояльными к Карро колдунами.

Заканчивались подобные беседы с ведьмами и колдунами каждый раз одинаково: ночью проведенной беллатором в лазарете за залечиванием ран. Убить кустодиама маги не могли, но калечили Гадриэля с огромным удовольствием несмотря на то, что расплачивались за это «блокировкой» способностей на несколько месяцев, а то и лет. Ведьмовская братия знала, что Гадриэль их ненавидит, потому отвечала взаимностью зная, что их глава Ирида останется довольна. Самую могущественную ведьму с воином связывала давняя вражда и ее подопечные с удовольствием измывались над беллатором. Блокировка была пустяковым наказанием по сравнению с наградой от ведьмы. В холодной войне между Гадриэлем и Иридой мог выиграть лишь один и колдуны ставили на верховную ведьму, прекрасно зная, что она обязательно найдет способ отомстить беллатору.

Ворочаясь в кровати лазарета и отращивая два пальца на правой ноге, три на левой руке и сращивая два поломанных ребра, Гадриэль не только сравнил себя с Поттером (книги о котором, неожиданно предоставленные Мэшером, начал читать сегодня утром, сразу же как попал в лазарет), но и решил отказаться от общения с ведьмами. От них все равно не было никаких сведений. Были только травмы и ранения, залечивание которых укладывало его в лазарет. А в этот раз ещё и откидывало в расследование убийства мальчика на несколько дней. Гадриэль чувствовал, что пора сменить тактику и в очередной раз призвал на помощь чтение, переключавшее его на другой тип мышления.