Драконофобия в контракт не входит (СИ) - Гусина Дарья (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Эм провоцировала брата, зная его тайну. Что ж, время пришло. Живое зеркало с записью сообщения Ганье хранится в надежном месте. Для кого-то оно может показаться ерундой, но для братца Эм — это чудовищное обвинение.
— Я выше пошлой меркантильности! — взревел Арман. — Я совершу спонтанный полет! Моей избранницей может стать любая достойная девушка!
— Ложь! Мы оба знаем, что ты лжешь!
— Ты, похотливая…!
Из комнаты потянуло жаром. В голове у Зуза мелькнула неожиданно спокойная мысль: как бы Арманчик тут все не поджег в пылу гнева. Пора Зузу выходить на сцену. Никто не может обижать его Эмилию!
Увидев его, Ганье исказился в лице:
— Ты?! — прорычал дракон. — Я так и думал! Знал, что ты вернешься! Тебе было мало?! Захотел добавки?
Когтистая лапа сомкнулась вокруг шеи метаморфа. Зуз не мог противостоять дракону в физическом или магическом плане, однако у него имелся козырь.
— Защитник драконьих традиций, — прохрипел метаморф, — образчик… чего-то там, не помню, борец против попирания устоев. Что если люди узнают об Элмеции де Фасино? Как к этому отнесется Драконья Диаспора? После того, как ты почти всех убедил в своей… идеальности.
Зуз сам не знал, блефует он или действительно угрожает. Однако в глазах у Ганье отразились изумление и страх.
— Что? Что ты сказал? — дракон побледнел и сжал частично трансформированную в лапу руку.
— Отпусти его! — закричала Эм. — Мы все знаем! У нас есть доказательства, что ты запугивал бедную девушку, угрожал ей, претендуя на ее приданое! Если со мной или с моим мужем Зузом что-нибудь случится, о твоем обмане узнает весь город! И тогда неизвестно, чья репутация окажется грязнее! Уж свою-то ты никогда не отстираешь!
Синтия
Через три дня за Машей прибыла… ладья. Расписная красавица медленно двигалась к берегу, без парусов и гребцов. Над ней с тревожными криками носились чайки, взволнованно передавая: сильная магия, очень сильная.
Маша стояла рядом и шмыгала носом. Вроде ведь выздоровела, напившись травок… или нет? Ах вон оно что: ребенок уезжать не хочет, глазки слезками налились!
— Жучка своего забери, не забудь, — мне маг незаметно подмигнул, а Маше состроил умильную физиономию. — Хотя, каюсь, буду скучать… по Жучку, разумеется.
— Не забуду, заберу, — буркнуло зимнее чадо, оживляясь. — Он-то по тебе не заскучает. Жучок-то хорошо помнит, как ты его полотенцем гонял.
— Он хотел мне руку откусить!
— Хотел бы — откусил бы! Он любя!
— Ничего себе любя! Прикусил… до крови!
— А ты зачем его заячьей косточкой дразнил?
— Я тоже любя! Я люблю нежить, честно! Однажды заведу себе ручного щетинника! А что? В костяных панцирях есть определенная… эстетика!
За время нашей изоляции Снегурочка и маг наловчились с утра до вечера, без передышки, обмениваться остротами — весь мозг мне вынесли. Сначала я пыталась пресекать перебранки, стыдила обоих, потом поняла, что взрослый лоб и маленький упрямый лобик взаимно получают от сцепленных ядовитых языков несказанное удовольствие.
— Спасибо. С вами было весело, — у Маши опять увлажнились глаза.
— Спасибо в оглобли не запрячь, — хмыкнув, произнес Петр. — Скажи деду, скоро с визитом у него буду. Замолвишь за меня словечко, по знакомству?
— Ага! — мелкая повеселела, побежала навстречу лодке.
— Ты шутишь? — с недоверием спросила я вполголоса. — Маша, осторожнее! Мы не знаем, кто там внутри!
— Никого там нет, — успокоил меня маг. — Ни нежити, ни жити. Девы ветра паруса наполняют, духи воздуха. Красивая магия. И нет, я не шучу. Такой шанс с самим Зимником познакомиться — неужто упущу?
— Ты какой-то странный стал, — пробормотала я.
— Можно подумать, у тебя есть с чем сравнивать, — улыбнулся Петр.
Повернулся, приложив ладонь ко лбу козырьком, пряча свои бездонные глаза от яркого солнца. Я как всегда потерялась в этом взгляде. Ну что ты хочешь от меня, маг? Мучаешь только!
— Я в том смысле, что… из одной крайности в другую. Вспомнил что? — пробормотала я.
— В голове — туман и абсолютный хаос, — весело отозвался маг. — Еще больше, чем раньше. Зато не болит.
— И впрямь: не жалуешься и на человека стал похож.
И в твоем присутствии мне еще тяжелее сохранять самообладание.
Петр донес Машу к лодке по воде. Петенька-Жучок ужом скользнул с берега в волну, светящейся полосой преодолел расстояние до судна и вскарабкался на корму. Ладья отчалила, развернулась и пошла против ветра. Маша махала нам рукой.
— Ты ведь говорил, с Дедом Зимником опасно встречаться, — скованно напомнила я. — Да и Рой прошел. Это уже не наше дело… да и не было оно нашим.
— Прошел — не прошел, какая разница? Маг я или кто? — отшутился Петр, глядя, как исчезает в невесть откуда взявшемся тумане лодка.
Я прикрыла глаза веками. Даже не видя мага, ощущала его присутствие рядом. Никак не сосредоточиться, когда наши руки так близко. По костяшкам пальцев разливается тепло — рядом со мной дракон. Как же я их ненавижу, кто бы знал! Вечно портят мне жизнь: рушат планы и заставляют резко менять место жительства.
— Это акциатто? — кашлянув, спросил Петр. — Зовешь чаек?
— Да, пытаюсь сконцентрироваться, следить за Машей и проверить поселок.
— Ты дрожишь, замерзла. Я ведь дракон, давай согре…
— Нет! Просто принеси плед.
Вызывающе поглядела в глаза мага, расставившего руки для объятий. Глаза его смеялись. Я знаю, что произойдет, если он не прекратит надо мной издеваться. Я не выдержу. Перешагну тонкую границу: завладею этими резко очерченными губами, этими плечами и руками, даже морщинками под глазами от прищура.
О том, что женщина может всем сердцем и телом желать мужчину, я читала в книгах и слышала от девушек, работавших со мной на подиуме (все они были не слишком целомудренных нравов, но предпочитали развлекаться не только за деньги, но и для и от души). До сего дня я считала, что на чувства душевные и телесные способен кто угодно, но не я, видевшая действие приворотных средств, темной любовной магии и обычного, человеческого грязного соблазна.
Оказалось, под коркой цинизма и неверия тлел огонь. Любой порыв ветра расплавит последнюю защиту, а это не нужно ни мне, ни Петру. Я держу себя в руках, потому что помню, кто он и кто я, что я натворила и как быстро и далеко должна бежать, пока меня не нашли вольные ведьмаки. Если я не выдержу и между нами произойдет… то самое, любая мелочь (как то оставленная в Сильвергаде невеста или глубокое возмущение мага, вызванное моим поступком), не просто разобьет мне сердце — она взорвет его изнутри и раскидает ошметки по всем мирам, врастающим в город серебряных мостов.
— Тебе холодно, — пробормотал Петр.
Что он прочитал в моем взгляде, я не знала. Но он покорно пошел за пледом.
— В Нижние Погляды вернулись люди, — произнесла я ровно, когда маг вернулся на берег. — Проход в горе еще покрыт льдом. Нужно подождать день-два. Еды, думаю, хватит.
Петр кивнул, зябко поежился:
— Иди грейся. Завари свои травы, на всякий случай.
Солнце заползло за низкие серые облака. Запахло дождем, на мыс пришел южный ветер. Я думала о Маше. Я уже скучала, а что будет дальше?
— Нравится запах? — спросила я у мага, завладевшего жестянкой с «гаремом наяд».
— Он творит чудеса.
— Знаю.
Петр выцедил полчашки отвара, потер лоб и поднялся:
— Схожу наверх. Соберу вещи.
Что там собирать? Обноски бывших работников?
Я пошла прогуляться по берегу, собрать плывуна. Дрова закончились, еще один Рой мы в любом случае не переживем.
В прихожей меня встретил… Петенька. Уморт вертляво приветствовал меня, выставив зад и виляющий хвост.
— Что ты здесь делаешь? — воскликнула я, роняя плывун. — Ты опять сбежал?
«Хозяйка. Приказ. Возвращаться и защищать».
— Маша велела тебе нас защищать?
«Тебя. Маг ушел».
— Куда?
Я обежала первый этаж. Петра нигде не было. Когда он ушел? Почему не предупредил? Лишь бы не пошел на разведку к перевалу — темнеет, и ветер усиливается. Я взвилась по лестнице. Окно в зал было открыто, на балконе никого не было, лишь ветер перекатывал кусочки фольги. Где я видела такую? Вспомнила: в коробочке, в кармане полусгоревшего костюма мага. Так значит, это мини-порталы. У нас на канале шел документальный сериал о новейших разработках нано-магии, говорилось и о таких вот штучках. Как же я раньше не вспомнила! Что ж, мне все ясно. Можно расслабиться: твоей чести, Си, вернее, чести Петра Ракитникова, больше ничто не угрожает.
