Заклятые враги (СИ) - Либрем Альма (электронные книги бесплатно TXT) 📗
Король должен встать. Король должен выпрямить спину, даже если он очень стар, посмотреть в глаза своему врагу и дать отпор — или принять помощь друга и наконец-то вновь вернуться к битве. К своему бесконечному сражению.
Но Галатье не выровнялся. Галатье не сумел встать с колен. Дарнаэл даже сделал шаг ему навстречу, намереваясь помочь подняться, чтобы правитель соседнего государства не был столь беспомощен, и только спустя миг понял, в чём была его ошибка.
Разве Галатье хотел вставать? Разве Галатье хотел жить?
Он рванулся вперёд так прытко, словно ему было не шестьдесят два, а двадцать шесть. И обхватил своими слабыми руками колени Дарнаэла.
— Убей меня, — прошептал он. — Убей меня, Тьеррон. Вонзи нож мне в сердце. Напои меня ядом. Только не позволяй мне больше жить.
Дарнаэл гадливо отбросил его руки, отступил на шаг, почти что выскользнул через дверь.
Он вынул из-за пояса кинжал, подобранный после битвы, и швырнул его под ноги Галатье.
— Вот твоё оружие. Убивай себя сам.
— Но я не могу, — ошалело прохрипел тот. — Я не могу причинить себе боль. Я даже яд заставить себя выпить не смогу. Смерть — это так ужасно… Убей меня! Избавь меня от муки!
Тьеррон только презрительно скривился. Истинный правитель? Тот, кто должен наставить свою страну на путь истинный? Да Галатье Торрэсса не способен ни на что из этого, если ни суицид, ни даже попытка бегства ему не по силам! Только последнее ничтожество будет молить о том, чтобы его лишили жизни — но не имеет смелости сделать это своими руками. Действительно, зачем кровью орошать свои руки, зачем на что-то решаться?
Но он не мог просто так уйти. Не после каждой глупости, которую совершил — не с пустыми руками. Не после того, как был готов убить весь этот дворец.
Чем он думал, когда пришёл в Торрессу? Думал умереть по пути? Он мог, разумеется, мог — но не вышло. А дворцовая стража, эти жалкие ошмётки — он не позволил бы себе драться вполсилы, а они никогда не победили бы его, пытаясь напасть по одному. Рано или поздно усталость взяла бы верх, конечно, но когда бы это случилось? И где, около горы трупов?
Он пришёл сюда, чтобы помочь своему государству — или чтобы сбежать. Он скрывался за тем, что должен вытащить из тюрьмы Галатье — и что получил? Кого тут освобождать, пустышку, короля бессмысленно глупого, пустого, мнимо заключённого?
— Почему я должен марать о тебя руки? — прошипел Дарнаэл, даже не зная, выдуманы ли эти слова, или, может быть, он действительно так считает.
— И ты не будешь столь милостив, чтобы подарить мне облегчение? Ты не позволишь мне наконец-то покинуть этот отвратительный мир и почувствовать лёгкое дуновение свободы?
— Я? Нет, о Первый, не позволю! Потому что там, — Дар как-то неопределённо махнул рукой, — стоит твоя армия под руководством ненормального мага! А её король ползает на коленях перед своим врагом, перед человеком, ставшим причиной смерти его дочери, молит убить его — и я должен оказывать тебе милость?
Галатье был будто ошеломлён. Казалось, на него надели какие-то шоры — он видел одно только солнце там, где давно уже собрались мрачные тучи и стало до ужаса холодно и отчего-то больно каждому, кто подойдёт достаточно близко.
— Дарнаэл, — прошептал он, — моя дочь, наверное, этого действительно заслужила…
Он не выдержал. оттолкнул ногой кинжал, брошенный ранее на пол, схватил Галатье за плечи, рывком заставил его встать и встряхнул — такого старого, уставшего, измотанного.
— Ты слышишь, что ты несёшь?
— Ты не можешь поступить плохо, — Галатье вздохнул. — Я правил задолго до того, как ты взошёл на свой трон, Дарнаэл, и видел я много разных правителей. Никто не вёл свою страну так уверенно. Ты не совершаешь ошибок, а Марта, наверное, заслужила смерти…
Дар хохотнул — казалось, он сам уже балансировал на грани истерики, взрыва бесконечных эмоций.
— Я? Не совершаю ошибок?
— Нет, — покачал головой Галатье. — Ты как солнце. Освещаешь всем путь.
— Скорее как факел. Все, кому не лень, выбирают, куда ему светить, потом идут — но виноват всё равно глупый огонёк, — Дарнаэл усмехнулся.
— Нет, ты солнце. А я — вот я факел…
— Ты? — Тьеррон отступил вновь, и касаться Галатье ему было противно. — Ты никакой не факел. Ты огарок. Вроде бы и зажечь тебя ещё можно, но ты заставляешь свой фитиль промокнуть и истлеть, пытаешься сгнить насильно, если не получается и так. А почему? Потому что тебе страшно. Потому что тебе бесконечно жаль себя.
Галатье молчал. Может быть, он понимал, что Дарнаэл говорил правду, может, ему на самом деле было страшно — и он не знал, какие слова должны соскользнуть с его губ.
— Я идеален? Я не совершаю ошибок? Говори, Галатье, — его глаза уже были не синими, а скорее растворились в бесконечном гневе — темнели с каждым словом.
Но король молчал. Король не мог проронить ни слова, очарованный холодной чеканкой слов.
— Как далеко от Халлайнии моя страна? — он почти схватил Галатье за горло, но удержался, сказал ведь — убивать не будет. Сказал, а слово своё сдержит, хотя бы на этот раз. — Очень. Знаешь, как велик океан? Потому мы ещё стоим. Не потому, что я потерял возможность подписать с ними договор, и армия моя против великой империи не так уж и могуча. На что я надеюсь? На листья, на травы, на войско и верность? Да, но число тех, кто выступит против меня, будет куда большим. Халлайния огромна — а я даже забыл о том, что должен был вернуться к ним с новыми условиями мирного договора, — он словно успокоился, и голос стал звучать напевно и быстро. Увещевал ли он Галатье, убеждал ли, или, может быть, просто исповедовался, признаваясь в собственных грехах — этого мужчина не знал. И не хотел знать, пожалуй. — А то, что происходит с моими детьми? Думаешь, я свободен, холост, бездетен? У меня, Галатье, двое — мои, родные. Непризнанные мои дети и необузданная сумасшедшая королева, которую я за двадцать четыре года так и не смог осадить. Потому что это весело, потому что играть с чужой жизнью казалось мне забавным. Думаешь, если с моим сыном действительно что-то случилось, это его вина? Моя.
Он должен был перевести дух и дать покой несчастному королю. Должен был не наступать на него, пока тот шаг за шагом отступает к стене, пытаясь сбежать от бесконечной гневной тирады.
— А моя дочь, которая чуть не стала жертвой ритуала? А то, что сейчас происходит в моей стране? Сколько ещё грехов будут прощать королю только за то, что он достаточно ярок на фоне других? Мне нельзя управлять страной — я хороший военный, но правитель в мирное время с меня никакой. Да и то — мечи, шпаги, лес, что растёт за спиной. Призвание. Галатье, всё это — бессмысленная глупость. И я ошибаюсь, быть может, побольше, чем ты сам, но от этого не отступаю назад.
Он не знал, на что было похоже это беглое, страшное признание, да и, наверное, ему страшно было подумать о том, что это всё чистая правда. Что он действительно повинен, что ему пора покаяться, может быть, исправить свои ошибки. Свою невнимательность.
Но Галатье словно и не понял — ни единого слова.
— Даже когда ты себя проклинаешь, — прохрипел он, — ты словно солнце, Дарнаэл. Это ты ведёшь за собой, а нам только и подчиняться. Убей меня — если не из жалости, то хотя бы из ненависти, Дарнаэл. Убей…
— Убить? — он подобрал кинжал, направился к двери, но не стал закрывать её. — Так заслужи свою смерть, Галатье. Иди за мной — думаю, ты встретишь её за следующим поворотом.
Галатье, как казалось Дарнаэлу, должен был воспротивиться. Остановиться, попытаться возразить, хоть что-то сказать в свою защиту. Но он вновь будто бы примёрз к полу, не в силах отрицать свою слабость, а потом шагнул к Дару.
Он искал смерти. Но не мог так просто сдаться, всадив кинжал в собственное сердце.
Не так, как Дарнаэл. Тот считал, что есть в этом мире где умирать, кроме как от собственной руки, перерезав себе вены или ударив шпагой в сердце.
И выстрел прямо в голову тоже не поможет.
