Черный скрипач (СИ) - Лю Эдвина (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
К вечеру Упырька трясло от боли и изнеможения, руки, вроде бы давным-давно привыкшие к черенкам лопат и мотыг, покрылись пузырями несмотря на перчатки, а голова отчаянно кружилась. А под навесом лежали ещё три оставшихся незахороненными трупа.
Тяпа удосужился протопить сторожку и даже вскипятил воду для чая, но ужином в доме и не пахло. Дард вяло сжевал два куска хлеба и упал на подушку лицом вниз.
- Почему нельзя было похоронить их в общей могиле? – невнятно спросил он, не надеясь на ответ.
Но старый некромант не только услышал, но и ответил:
- Потому что иногда нам приходится их выкапывать и проверять знак. Поэтому один мертвяк – одна могила. И дощечка с именем непременно.
От удивления Дард даже почти расхотел спать. Он приподнялся и уставился на Тяпу.
- А разве знак не исчезает после смерти?
- Нет. Пока труп есть – и знак есть.
Дард уныло кивнул. Работа могильщиком ему совсем не нравилась.
Утром он выбрал труп посвежее, промёрзший, но целый, и не спеша собрался с мыслями и эмоциями. Поднять промороженного жив-курилку оказалось несложно – сложнее заставить его задеревеневшее тело подняться и пойти. Заодно не удержался – коснулся плеча жив-курилки. Знак ложи Страха тут же проявился, очень слабо светясь в тусклом утреннем свете.
То, что некроманты зовут «остаточными эмоциями», у трупа имелось в количестве, даже меньшем, чем у приснопамятной старушки. Дард вздохнул. Да уж, работа мечты. Всё, что желал – всё сбылось! Даже больше.
Куда вот теперь деваться? Проситься обратно в Сольме?
Но тут Сарвен вспомнил, что там, в Сольме, тоже мало хорошего, и повесил нос.
Но к курилке у него всё же оставалось одно дело, весьма, надо сказать, щекотливое. Он его немного отогрел у костерка, и задал вопрос, волновавший его с тех пор, как тяжёлые ботинки тюремных стражников прогулялись по его рёбрам.
- Кто рассказал стервецу-начальничку про общую могилу? Ну? Ты же слышал? – Дард в нетерпении ждал ответа.
Не всякий мертвец может ответить, даже если у него в целости язык, губы и всё остальное, что полагается. С другой стороны, привязанный эмоционально к человеку или месту труп может общаться мысленно. Но не обычный жив-курилка же. Да и Упырёк не особо умел пользоваться мысленной речью.
Мертвец какое-то время молчал, отвернувшись от Дарда к огню. Тепло костра будило в нём воспоминания о том, что он был недавно жив. Пожалуй, Сарвен улавливал даже облегчение, которое испытывал жив-курилка оттого, что умер. Отмучился.
Потом мрыч вздохнул и сказал:
- Нееекромант.
- Да, да, - нетерпеливо сказал Дард, не сообразив, о чём говорит жив-курилка. – Я некромант. Так ответь мне – кто?..
- Старый некромант. Не ты.
Упырёк замер. Ага, вот оно что. Надо было и самому додуматься – ведь Тяпа тут не первый год сидит, прекрасно знает, чего нельзя делать, а что можно. Но каков красавец! Неужто нельзя было подойти и сказать, просто предупредить? Почему сразу заковылял к начальнику-стервецу и доложил ему? Решил, что у него, у Дарда, ноги или рёбра лишние?
Упырёк даже потрогал ушибы сквозь толстую куртку и свитер. Рёбра, разумеется, болели. Правую ногу можно было не трогать – и так чувствовалось, наступать больно.
Ну ладно.
Дард пожал плечами, сходил к сторожке, взял ещё две лопаты. Дал двум новым жив-курилкам немножко посидеть у костра. Выдал лопаты всем троим. Копали они, конечно, скверно. Неповоротливые, с трудом двигающие конечностями. Но у них ничего не болело, не так ли?
Сидя у жалкого костерка на перевёрнутом ведре, Дард курил и смотрел, как жив-курилки роют себе же могилы. Надо будет дождаться новых покойников и, не дожидаясь их окоченения, заставить их копать тоже, а этих зарыть.
И заодно стоило подумать, как отомстить Тяпе. Желательно, конечно, чтобы он успел прочувствовать всё, что ему достанется, но при этом не смог сопротивляться. Да, это желательно. Дард не любил драться с теми, кто слабее – противно, как будто слизняка убиваешь. Но это не значило, что их нельзя наказывать. «Слабее» – к сожалению, не означает «лучше», скорее наоборот: слабые жалки, но зловредны.
***
Убранство дома Кора Тэллина, Первого Камергера его величества короля Грета Кешуза, поражало не столько роскошью, сколько сдержанной красотой тщательно подобранных цветов. По крайней мере, это касалось холла, светлого и просторного, где пахло кофе и чем-то вкусным. Нежнейшие сливочные, бежевые и золотистые тона, чуть оттенённые кофейными узорами ковров цвета топлёного молока и тёмно-коричневыми подушками на креслах, диванчиках и банкетках, в изобилии стоявших вдоль стен – и тут же хмурый, недовольный хозяин с помятым лицом. Пожалуй, его розовый халат, желтоватая дряблая кожа и войлочные тапочки казались тут лишними. А что говорить о госте? Дэнни опустил глаза на свои ботинки, думая, что ему, как и в доме Клейна, прикажут снять их. Но Тэллин на обувь незваного гостя не обратил никакого внимания.
- Тульди! – крикнул он, подойдя к широкой лестнице напротив входной двери. – Тульди!
Дэн всё мялся у дверей, не забывая, однако, поглядывать по сторонам. Из холла вправо и влево вели две широкие и высокие арки, а отделанная белым мрамором лестница поднималась на второй этаж, а затем, видимо, и на третий. Кого бы ни звал Кор – этот человек не мог прийти слишком быстро. Если бы у Дэна сейчас был нож или пистолет – он, наверно, мог бы успеть выстрелить в Тэллина или ударить в спину. И даже имел бы неплохой шанс удрать после этого.
«Ошибаешься, - прошелестел в голове голос Чезаре. Как никогда, тихий и мягкий. – Он небезопасен, да и охранных чар тут немало. То, что тебя впустили, ещё не значит, что тебя выпустят!»
Дэнни не стал отвечать. Только подумал, что Розу неплохо было бы сказать ему об этом немного раньше.
Тэллин прошёлся по изумительному сливочно-кофейному ковру в грязных тапочках и кивнул Дэну. По лестнице стремглав сбежала вниз совсем юная девушка, невысокая, русоволосая, в чёрном платье до щиколоток и в маленькой белой шапочке, приколотой к причёске шпильками.
- Проводи молодого господина в комнату для новообращённых, - сказал Кор служанке. И повернулся к Дэну. Смерил его взглядом, словно прикидывая, как его приготовить к ужину. Потом процедил сквозь зубы:
- Жду тебя через тридцать минут в своём кабинете. Тульди проводит.
Служанка отвесила Тэллину замысловатый поклон – сначала прижав руки к ключицам, потом разведя их в стороны, словно крылья. А разгибаясь, ещё и притопнула, да так, что пышная юбка колыхнулась. Дэнни покосился на полосатые чёрно-белые чулки и узкие туфельки служанки. Не слишком складная, а вот ножки изящные, как у куколки.
- Идём, - Тульди дёрнула мальчика за рукав.
И потащила его направо, через полукруглую арку. Привела в комнату, где с мученическим вдохом велела:
- Снимай свои тряпки. Умоешься как следует, с мылом. Эн камергер не любят вони. Наденешь рубашку, штаны – я положу на стул, увидишь. Давай свой мешок, я уберу твои вещи, - Тульди протянула руку к дорожному мешку, и Дэнни шагнул от неё подальше. - Тебе он здесь без надобности. Ну? Я ничего не возьму!
Тульди говорила негромко и как будто испуганно. Дэнни даже оглядел комнату в поисках какой-нибудь нежданной угрозы, но ничего такого не обнаружил: только четыре деревянные кровати, застеленные одинаковыми унылыми коричневыми покрывалами, большой платяной шкаф да несколько стульев и этажерок. Комната выглядела едва жилой – скорее всего, тут просто спали, и ничего более. Узкая невысокая дверка в одной из стен вела в туалетную комнату, где оказалось холодно и неуютно. Маленькая тёмная ванна, раструб душа, умывальник и несколько полотенец на крючках вдоль стены, выкрашенной в белый цвет. Тут же, без кабинок или ширм, стояли два фарфоровых урыльника, над ними металлические бачки с рычагами для слива воды. Неуютно, но безупречно чисто. Дэнни поёжился.
- Что молчишь? – Тульди заглянула в туалетную комнату следом за ним. – Потом намолчишься ещё. Спрашивай, пока ещё можешь!
