Ты станешь моей княгиней? (СИ) - Шатохина Тамара (читать книги TXT) 📗
Постепенно время двигалось к вечеру, и я затрещала без умолку, задавая нужные и ненужные вопросы, подсознательно пытаясь задержать дядечку рядом подольше, что было вполне нормально и прогнозируемо в моей ситуации.
На одни вопросы мне ответили, другие нагло проигнорировали, и смотрел он на меня опять с сочувствием, отлично понимая причину моего словесного поноса. Во всяком случае, успокоил, что мои родители переживать не будут, благодаря небольшому и невредному внушению. С работой тоже проблем не возникнет — все у них отработано в этом плане.
Потихоньку двигаясь по тропинке в сторону, противоположную озеру, мы прошли некоторое расстояние по сосновому лесу, растущему почти без подлеска, с мягкими моховыми подушками между деревьев. Теплый воздух пах хвоей и был немного влажным… наверное, ночью прошел дождик. А потом я поняла, что дальше мне ходу нет и остановилась. Дядечка вздохнул, погладил меня по голове, хмыкнул и пошел дальше, скрывшись вскоре за деревьями.
А на меня накатила такая безнадега и тоска даже, что сразу поколебалось все мое великое смирение перед сложившими обстоятельствами, и я со злостью поняла, что почти ненавижу всех этих… работодателей. А кто, собственно, осуществляет этот отбор, не спрашивая согласия у нас? Я дернулась позвать и спросить, но потом закрыла рот. Похоже, что я о многом не сообразила спросить, да и разве знаешь о чем надо узнать и поймешь это сразу? А с другой стороны — жили же здесь до меня люди и справлялись. И сейчас почему-то выбрали именно меня, значит — соответствую, тоже должна справиться. Протяну как-нибудь. Постараюсь не накручивать себя зря.
Вернувшись на поляну и обойдя ее всю, посмотрела на озеро, яблоню. Решительно сорвала и съела яблоко… ничего особенного — знакомый кисло-сладкий вкус. Но должна же я была оприходовать этот бонус… Еще раз оглядела дом снаружи, прошлась по опушке леса, не решаясь пока отойти дальше, посидела на ступеньках крыльца…
Ближе к вечеру потянуло под защиту дома. Закрылась на засов и осмотрелась внимательнее внутри. Кушать хотелось, но терпимо, решать вопросы насыщения буду с утра. Из комнаты дверной проем, завешенный шторкой, вел в маленькую спаленку с топчаном, застеленным овчиной. В сундуке нашла подушку, стеганое одеяло и чистые куски полотна — простыни? Оборудовала себе лежбище и рухнула на него. Подумать нужно было о многом, но сил не было совсем, а времени у меня будет достаточно и для того, чтобы подумать, и для того, чтобы сделать выводы.
В доме было тихо, а с улицы едва слышно доносилось поскрипывание высоченных стволов сосен и глухой шум — к вечеру натянуло тучи и поднимался ветер. Маленький закуток без окон давал ощущение уюта. На этой мысли и уснула.
Назавтра обустраивала свой быт. Поскольку жить здесь мне предстояло довольно долго, необходимо было устроиться максимально комфортно. По моим понятиям. А мои понятия несколько отличались от того, что могла предложить эта реальность и это время. Да. Именно — время. Осмотрев внимательно качество и вид окружающих меня вещей, я пришла к выводу, что грубое полотно, деревянная лежанка, глиняные миски и деревянные ложки, плетеные короба в кладовой, туеса с крупой, керамический бутыль, емкость из мутного стекла с бугристой поверхностью, и т. д., сделаны основательно и качественно, но все это выглядело просто и примитивно.
Так могло выглядеть жилище крестьянина во времена княжеской Руси. Ну, учитывая мое знание истории и быта российского крестьянства — века три туда или обратно. Не вписывались в это, предполагаемое мною время, оконные стекла, но видимо и этому имелось свое объяснение. Просто я его не знала.
А еще я не нашла многих необходимых мне вещей. Например — зубной щетки, пасты, мыла, но особенно огорчило отсутствие шампуня. О древних способах мытья волос я знала следующее: мыть нужно мягкой дождевой водой или же пропущенной через прогоревшие угли. Ополаскивать отваром корня лопуха или настоем любистка — это для густоты и крепости, что было для меня не актуально.
Но, забегая вперед, расскажу, что, совсем озверев от ощущения жирных и грязных волос, я все-таки нашла выход. Даже странно было бы, не случись так. Все же человек современный — человек с более широким кругозором и при этом напичканный до макушки нужной и ненужной информацией, которая когда-нибудь да всплывет в памяти и пригодится. Вот так и с этим местным шампунем — грязюкой.
Раздевшись догола, я заходила в теплую озерную воду и, не расплетая волосы, натирала голову белой глиной. Потом полоскала с остервенением до чистой воды и, распустив косу, заходила в воду по плечи. Шла вдоль берега, а волосы плыли, выполаскиваясь и не путаясь, следом. На выходе из озера приходилось поддерживать их, пока я не ложилась на покрывало, раскинув гриву по траве. Найденным в доме, и хорошо отчищенным песочком гребнем, расчесывала высохшие пряди по очереди и потом крепко заплетала до следующего мытья. Вся процедура была длительной и муторной, занимала почти полдня и поэтому коса продолжала вызывать у меня глухое раздражение, грозившее перерасти в стойкую фобию…
Зубы чистила расщепленной веточкой и оттирала все той же, взятой с озерного обрыва белой глиной на тряпочке — я четко помнила, что где-то слышала про ее лечебный эффект. После еды жевала мяту, как кролик.
С приготовлением пищи проблем вообще не возникло. Костер разводила огромными спичками из провощенной коробочки. Серная головка загоралась при трении о любую поверхность и горела долго, давая возможность заняться сухим щепкам. Их было полно в дровнике под стеной дома, там же имелся и вогнанный в пень топор. Хорошо, что никто не видел, как я первый раз пыталась разрубить им поленце, поднимая это поленце раз за разом с земли и смачно и с чувством выдавая все те самые слова…
Ветки-рогульки, перекладина, мятый тяжелый котелок… и готово. Для начала варила каши, потом освоила уху и грибной суп. На них и остановилась — они не пригорали, и вообще жидкая горячая пища была полезней. На углях получалось запекать рыбу прямо в чешуе. Мужик был прав — голод мне точно не грозил. Правда, немного не хватало хлеба. Скорее — сказывалась привычка, но посидеть некоторое время без мучного было полезно. Потом можно было освоить приготовление пресных лепешек.
За пару первых недель адаптации я даже не сильно похудела, зато загорела и окрепла благодаря физическому труду и свежему воздуху. По ощущениям, а также при ощупывании, казалось что кое-где даже прибавилось, а в нужных местах — ушло. А может быть и так, что начали действовать эти самые яблоки, оздоровляя меня и омолаживая. В любом случае, положительные моменты в этой моей ситуации нашлись. Как трудно скинуть даже минимальный лишний вес, знают все. А тут все, хоть и немногочисленное, но лишнее ушло естественным образом и без особого напряга.
Посмотреть на результат не было возможности из-за отсутствия зеркал в доме. А гладкая озерная поверхность по вечерам показывала вроде бы обычную меня, как ни изворачивалась я и изгибалась, пытаясь себя рассмотреть.
Из развлечений в наличии были только ловля рыбы, купание в озере и пение. Именно пение успокаивало и отвлекало перед сном и не давало вконец одичать и забыть человеческую речь. Над водной гладью мой слабенький голос звучал, как в микрофоне. Акустика здесь была замечательная, слух — гораздо лучше голоса, а частичное незнание текстов я восполняла при помощи фантазии и рифмы. Потратив некоторое время на записывание обновленных текстов на песке, я потом с удовольствием выпевала то, что получилось. Песни просились на волю все больше протяжные и лирические, бодрые напевы как-то не соответствовали обстановке и настроению.
К вечеру на озере устанавливалась почти осязаемая тишина, особенно если не было ветра. И мой голос звучал терпимо, а в отдельных песнях даже приятно. Как правило, на то, чтобы восстановить и исполнить одну песню, уходило все оставшееся время до самых сумерек.
Место здесь было необыкновенно красивое — туман вечерами сгущался над озером, наползая потихоньку на берег, стелился понизу. А на небо после наступления полной темноты высыпали яркие и крупные голубоватые звезды и поднималась вполне себе знакомая Луна, что почему-то было приятно и делало это место уютнее. Я любила наблюдать за наступлением ночи, слушать звуки ночного леса — в них не было ничего тревожащего. С кружкой настоявшегося на углях травяного чая немножко еще сидела на верхней ступеньке крылечка, а когда начинала зевать, уходила спать, запершись на засов.
