Чёрный вдовец (СИ) - Успенская Ирина (книга бесплатный формат TXT) 📗
Ринка помотала головой, отгоняя болезненные воспоминания. Хватит. Не случилось – и не случилось. Плакать она больше не будет. Не дождутся!
– Ты опять не посмотрела на градусник, – раздался над ухом хорошо поставленный начальственный тенор. – Я же просил, одевайся как следует.
Ринка вздохнула и зажмурилась. Она бы лучше укрылась под лестницей, а еще лучше – под льдиной на Северном полюсе, но от Петиной заботы так просто не скроешься. Где угодно достанет.
Потому Ринка, прикусив язык во избежание бессмысленного и беспощадного скандала, издала мычание, которое при желании можно было принять за согласие, раскаяние и даже торжественное обещание всегда-всегда смотреть на градусник. И надевать шапку. И перчатки. И калоши. И тулуп! Два тулупа!!!
– Не пыхти, Рина. Я о тебе забочусь, – укоризной в голосе Петра можно было молоко сквашивать. – Я не могу допустить, чтобы моя невеста, будущая мать моих детей, по-глупому простудилась и заболела ангиной!
От упоминания будущих детей в горле образовался комок, и еще больше захотелось куда-нибудь деться, но Ринка напомнила себе: все хорошо. Все давно прошло и больше не повторится. И вообще, Петр – именно такой мужчина, который ей нужен. Основательный. Ответственный. Для него семья на первом месте. Радоваться надо! А что воспитывает… ну… у каждого свои недостатки.
Ринка потянула Петра из подъезда. Ладно, выслушать нотацию она может, в конце концов, в самом деле оделась не по погоде и зонтик забыла. Но не при соседке же! Отчитывает, как двоечницу-первоклашку!
– Идем, мне пора на лекцию.
Волшебное слово «лекция» сработало. Петр очень одобрял здравый подход Ринки к учебе – в смысле, что надо получить хорошее образование, и в универе надо учиться, а не гульки гулять и водку пьянствовать. Прямо как папа…
Нет, не стоит по сотому разу прокручивать: а если бы папа отреагировал иначе? А если бы она смогла найти нужные слова? Если бы, если бы! Если бы все сложилось так, как мечталось – она сейчас была бы замужем за совсем другим человеком, и она ездила бы не в универ, а в консерваторию… И не вздрагивала бы при каждом звонке от отца.
– …не забудь, в пять часов… – тем временем продолжал нудеть над ухом Петр, открывая перед ней дверцу «Опеля». – Рина, ты меня слушаешь?
– Конечно, Петь. Заедешь в пять часов. Не забуду.
Петр нахмурил густые русые брови и, сложив черный зонт с костяной ручкой, сунул его Ринке в руки.
– Возьми с собой. Еще не хватало тебе промокнуть.
Надо было сказать спасибо. Надо было почувствовать благодарность. Но почему-то не получалось, и Ринке стало отчаянно стыдно. Вот что она за скотина такая бесчувственная? То есть, конечно, Петр ей нравится. Она, наверное, его любит. Он симпатичный. Не красавец, конечно – и слава Ктулху! Хватит с нее избалованных красавцев! Петр – именно такой мужчина, который ей нужен. Массивный, черты тяжеловатые, но породистые. Харизмы не хватает, но зачем ему? Еще бы улыбался почаще. Ему очень идет улыбка.
Ринка покосилась на Петра, выводящего «Опель» из узенького проезда между домами. Вот бы Петр был не таким практичным и серьезным! Цветы бы дарил иногда. Шутил. На ее анекдоты бы смеялся, а не морщился. В кафешку бы позвал, просто так посидеть и потрепаться о книгах, а то и потанцевать… Да хоть разговаривал бы с ней, а не только воспитывал!
– Петь, а давай сходим сегодня кофе попить вместе, а?
Петр снова нахмурился.
– Ты каким местом слушала, Рина? Я же сказал, мне сегодня нужно доделать отчет.
– Просто зайдем выпить кофе по дороге, это же совсем недолго, Петь, – в голос прокрались отвратительно жалобные нотки.
– Ладно. Но только недолго!
Ринка сжала кулаки и отвернулась, сделав вид, что за окном машины что-то невесть какое интересное. Сколько раз обещала себе: не просить! Не унижаться! Надо быть взрослой и самодостаточной.
И хоть кошку завести, что ли.
Взгляд Ринки скользнул по автобусной остановке, зацепился за трехцветную кошку, сидящую на лавке, и тут в мозгу щелкнуло: Аполлония! Вот же она!
– Петь, останови! Там кошка!..
– Какая еще кошка, Рина! Что за глупости! – разумеется, Петр и не подумал затормозить.
– Соседкина, Аполлония. Бабулька старенькая, волнуется. Пожалуйста, Петь!
– Рина. Я не могу опаздывать на работу. Позвони соседке и скажи, где видела кошку. Она сама заберет.
– У меня нет ее телефона.
– Значит, кто-то другой ей скажет. Ты прекрасно понимаешь, что нельзя опаздывать на лекцию только потому, что у кого-то сбежала кошка. Твоя система приоритетов…
О боже. Боже! Только не это!
Ринка мысленно застонала и так же мысленно зажала уши руками. Зачем она дала повод, теперь Петр до самого универа не замолчит!
Она оказалась права. Все пятнадцать минут, что они ехали до Воробьевых, Петр с абсолютно серьезным видом читал ей лекцию о важности образования, пунктуальности и прочей хрени. А она смотрела на проносящиеся мимо дома, столбы, желтеющие деревья – и видела перед собой кошку. Пушистую, трехцветную, домашнюю кошку, внезапно лишившуюся дома. А может быть, и чего-то большего, чем дом. То есть, конечно, Ринка прекрасно понимала, что это глупо – проецировать на животное собственные беды, но…
Одиночество. Ненужность. Осенняя холодная хмарь. Одиночество.
Нельзя оставить кошку там. Она же домашняя, глупая зверюшка, она же не умеет жить на улице и наверняка не найдет дорогу домой. А вечером ее какой-нибудь бомж найдет и съест, она же не помоечная тощая кошка, а упитанная, домашняя.
Совсем-совсем беззащитная.
Надо вернуть ее домой. Пусть хоть у кошки все будет хорошо!
– Ровно в пять, не опаздывай.
Ринка так глубоко ушла в свои мысли, что не заметила, как «Опель» остановился напротив универа.
Вот и хорошо, занудная нотация пролетела мимо ушей. И вообще, хватит уже Петру решать за нее.
– Ага, – бросила она, подхватила сумку…
– Зонт, Рина!
– Угу, – забрала протянутый зонт и тут же его раскрыла: с хмурого неба капало.
А сделав несколько шагов в сторону универа, обернулась, убедилась, что Петр отъехал и занят дорожным движением – и побежала обратно, к переходу. Был шанс успеть на автобус, показавшийся в конце квартала.
Слегка подмокшая, но не утратившая высокомерия кошка так и сидела на лавке, обернувшись пушистым хвостом. На Ринку она даже не глянула, а на «кис-кис» не отреагировала.
– Ах ты, глупое животное, – пробормотала под нос Ринка и протянула руку к кошачьей голове: – Киса, хорошая киса…
Хорошая киса встопорщила усы и молниеносным движением лапы оцарапала Ринке запястье. Машинально отдернувшись, она глянула на руку, поморщилась и попробовала снова:
– Аполлония, хорошая девочка, пойдем домой…
На сей раз кошка зашипела и вздыбила шерсть. Мол, не влезай, убью.
Вот дурное зверье!
Брать голыми руками нельзя, исцарапает. Как потом с Петром объясняться? Значит, надо изловить… точно! У нее же в сумке лабораторный халат!
Приговаривая всякие глупости на тему хорошей кисы, пора домой, Ринка закопалась в сумку. Только она потащила наружу халат, как кошка, собака такая, спрыгнула со скамейки, задрала хвост и пошла прочь, всем видом выражая абсолютное презрение.
– Стой, киса, киса-киса! – в отчаянии позвала Ринка, пытаясь заступить кошке дорогу и накинуть на нее халат.
Но зверюга фыркнула, проскользнула между ног и отправилась дальше. И ладно бы, в сторону дома – так совсем наоборот, к гаражам, а там, в гаражах – овчарка. Без привязи.
Представив, как будет плакать бабулька с первого этажа, найдя разодранный овчаркой труп кошки, Ринка под нос обругала дуру мохнатую и устремилась в погоню. Ничего, и не таких ловили!
– Кис-кис-кис!
Тварь мохнатая дернула спиной так, что любому стало бы ясно: обращать внимание на всяких надоедливых дур – ниже ее достоинства.
– Да стой же! – Ринка побежала прямо по лужам, надеясь поймать глупое животное до того, как оно нырнет в узкий, замусоренный лаз между гаражами.
