Буря дракона (ЛП) - Саммерс Элла (мир книг TXT) 📗
— Не вмешивайте ее в это!
Его глаза засветились серебристо-синим. Вопреки тому, что Марина воплощала все то, чем он никогда не мог быть, вампир явно любил свою сестру. Он не хотел, чтобы она умирала.
— Выпейте Нектар, и она сможет уйти домой.
Вампир раздраженно зарычал, страх пылал в зловещем свечении его глаз. И тогда я это увидела. Его желание жить было сильнее любви к сестре. Он не стал бы пить Нектар.
Дознаватели, должно быть, тоже это увидели. Они покачали головами в безмолвном неодобрении.
— Властью богов я приказываю вам выпить это, — сказала майор Сингх ведьме.
Марина медленно поднесла кубок к губам, ее руки дрожали. Вампир наблюдал за ней в ужасе, слезы катились по его лицу.
— Подождите, — капитан Нортон остановил ее руку прежде, чем кубок коснулся ее губ. Он посмотрел на вампира. — Есть и другой путь. Способ уравновесить ваши темные деяния так, чтобы никому не пришлось клясться в верности Легиону и пить Нектар.
Глаза вампира засветились надеждой.
— Что за способ?
— Вампиры Дома Рун ответственны за бесконечные акты террора в отношении человечества. Но вы, мистер Фэрроуз, однозначно способны помочь нам положить конец их кампании принуждения, страха и смерти. Все, что вам нужно сделать — это сказать нам, где найти операционную базу Чарльза Руна.
— Вы хотите, чтобы я предал Нью-Йоркского Мясника? — вампир задрожал. — С таким же успехом вы можете сами меня убить.
— Легион Ангелов в состоянии защитить вас от кучки мятежных вампиров, — майор Сингх сморщила нос от его подозрения в некомпетентности. — Но если вы не хотите нам помогать, правосудие может свершиться иными путями.
— Правосудие? Я думал, вы называете это балансом, — сухо сказал вампир.
— Мой коллега называет это балансом. Он неисправимый романтик. Я пыталась его вылечить, но он остается упрямым идеалистом, — ответила она. — Но я не разделяю его романтические убеждения о космическом балансе. Я придерживаюсь философии око-за-око. Должна пролиться кровь, мистер Фэрроуз. Вам решать, будет ли это ваша кровь, кровь вашей сестры или кровь вампирских убийц и предателей, которых вы называете друзьями. Выбирайте быстро, или я выберу за вас. И гарантирую, вы не будете в восторге от моего выбора.
Нерешительные морщинки залегли на лбу вампира. Его взгляд метнулся к его сестре, а потом вот так запросто вся нерешительность растаяла. Его глаза приобрели твердость взгляда мужчины, избравшего свою судьбу.
— База Руна — в старом замке в Дебрях, — сказал он.
Каждый обруч, ремень и цепь на стуле одновременно разомкнулись.
— Покажите мне, — капитан Нортон развернул магическую проекцию, демонстрировавшую карту Дебрей.
Глаза вампира метнулись к оковам, как будто он ожидал, что они захлопнутся в тот же момент, как он попытается встать. Он поднялся медленно, осторожно. Стул отпустил его. Он пересек комнату, чтобы встать перед сияющими точками и линиями, парящими в воздухе по воле магии Дознавателей.
— Здесь, — он указал на точку в северных Дебрях, в нескольких часах езды от Монреаля. Проекция дернулась и всколыхнулась, как жидкий шелк, потом контуры карты восстановились. — Вот здесь она находится.
Капитан Нортон взглянул на коллегу.
Та подняла взгляд от записей на планшете и кивнула.
— Он говорит правду.
Вампиры по большей части обладали иммунитетом к телепатии и сывороткам правды, а внушение работало на них только тогда, когда они не сопротивлялись. Но Легион располагал высокотехнологичным Магитеком, который довольно точно мог определить, когда кто-то лжет, опираясь на различные сигналы тела, ключевые для видов сверхъестественных существ. Чтобы обдурить машину, нужно было быть весьма хладнокровной личностью, а лучше — солдатом с многократными тренировками в сопротивлении допросам. Этого вампира не тренировали. Я могла расшифровать каждую эмоцию, кипевшую в нем, просто читая выражения его лица. Мне для этого не требовалась крутая магическая машина.
— Легион благодарит вас за сотрудничество, — сказала майор Сингх Марине. — Один из наших солдат вернет вас в университет.
Глаза Марины метнулись к ее брату, который выкручивал себе руки, как будто не знал, что с ними делать.
— Что произойдет с ним?
— Как только Дом Рун будет разрушен, мы выпустим его под опеку Дома Вермиллион, который будет присматривать за его долгим путем к интеграции в цивилизованное вампирское сообщество.
— Сколько ему потребуется времени, чтобы искупить свою вину? Когда снимут черную метку с его имени?
— Это зависит от него — и от его нового вампирского дома. Дом Вермиллион довольно искусен в перевоспитании мятежных вампиров. Их средний срок — всего около пятидесяти лет.
— Пятьдесят лет? — изумленное аханье пробило воспитанный фасад Марины. — Этот позор останется на нашей семье на пятьдесят лет?
Среди сверхъестественных существ вся семья носила на себе любое бесчестье, навлеченное ее членами. Для ведьм это бесчестье распространялось на весь ковен. Остальные ковены Нью-Йорка станут сторониться Кейнов. Их союзы разрушатся, их богатство и влияние сократится. Пятьдесят лет — долгий срок, чтобы носить такую черную метку. Маловероятно, что ковен Кейн восстановится после такого.
Вампир нахмурился. Он явно не продумал этот момент. Когда имеешь дело с Легионом Ангелов, надо быть очень, очень осторожным. Предав Чарльза Руна, он освободил себя и сестру от Нектара, который убивал половину людей, но не освободил их от бесчестья своих былых преступлений.
— Это клеймо будет снято, как только изменение вашего брата завершится, — сказала майор Сингх Марине. — Если он сумеет измениться. Как я говорила ранее, Дом Вермиллион весьма искусен в исправлении мятежных вампиров. Но даже они не каждый раз добиваются успехов. Одну треть их кандидатов на исправление приходится устранять. Не всех можно изменить, так что их процент успеха весьма примечателен. Самый высокий в мире.
— Так вы говорите, что все в моей семье и ковене будут половину столетия жить с черной меткой.
— Да, все ныне живущие и те, что родятся в грядущие годы, — добавила майор Сингх с подозрительной услужливостью.
— И в любом случае только две трети вероятности, что он выживет и будет прощен. Так что мой ковен может вечно жить с этой меткой.
— Да.
Морщинка беспокойства исказила нежную гладкую кожу между бровями Марины.
— Лучше всего не волноваться о вещах, которые вы не можете изменить, — сказала майор Сингх, поворачиваясь к своему коллеге.
— Что, если я могу, — сказала Марина, и майор повернулась, глядя ей в глаза. — Изменить это.
— Вы можете подать в Легион петицию о помиловании, — сказала майор Сингх.
Губы Марины изогнулись в слабой улыбке. Ее не было здесь ранее, чтобы слышать монолог майора Сингх о милосердии, но все знали о репутации Легиона как беспощадных исполнителей божьей воли.
— Боги вознаграждают великие деяния героизма и набожности, — сказала ей майор.
Некоторым Пилигримам, голосам божьих поучений, даровали бессмертие в обмен на деяния необыкновенной набожности. Солдатам Легиона, рукам божьей воли, даровалась магия и благосклонность за их поступки храбрости и самопожертвования.
— О боги, — ахнула Айви, придя к тому же выводу, что и я только что: майор Сингх была в равной степени умна и безжалостна. У этого допроса существовал только один возможный исход. Это все была игра — игра, спланированная закончиться именно так, как задумала майор Сингх. Неудивительно, что полковник Файрсвифт хорошо о ней отзывался. Она была из его породы людей.
Марина посмотрела на кубок в своих руках. Ее глаза загорелись страхом. Она тоже понимала. Она знала, что есть лишь один выход.
— Если я вступлю в Легион, черную метку с моего ковена снимут? — спросила она.
— Если вы переживете первый глоток Нектара, да, — пообещала майор.
Марина уставилась в глубины кубка. Она поднесла его ко рту.
— Марина, нет! — закричал вампир.
