Последняя - Веен Александра (книги бесплатно полные версии .txt, .fb2) 📗
– Слушай меня, Ломоть. Почуешь, что запахло жареным, прячься. Усвоил?
– Вы от полиции, господин? – пролепетал хозяин, соображая, как бы выпутаться из передряги. Если его уличат в пособничестве головорезам, не откреститься ему от тюрьмы. Под водительством Шейна ребята орудовали по‑мелкому, с предосторожностями, а нынче в открытую грабят. Вот и возмездие.
– От полиции? – ухмыльнулся незнакомец. – Можно и так выразиться. Охотник.
Трактирщик содрогнулся. Если выслали Охотника – все решено. Кто‑то приговорен к смерти. Уж не осудят ли его, Боба, за компанию?
– Ох, простите великодушно! А мне‑то и невдомек! – зачастил Ломоть. – Совсем замаялся! Изволите видеть, что за катавасия: вломились ко мне в «Клюку», барабанили, барабанили… и не пускать‑то боязно! А еще волки… Получается, это и есть те самые разбойники, о которых у нас сплетничают?
– Да, те самые и есть, – проронил Охотник. – Иди и будь начеку. Позже понадобится твоя помощь.
– Все по вашему приказу, сударь, по вашему приказу… – уверил хозяин и, обливаясь холодным потом, зашаркал к табурету. Не впервой он пожалел, что «Клюка» его наособицу стоит, в двух милях от Тэрлина, – спастись не успеет.
Попыхивая трубкой, Мориш неласково взирал на человека в плаще. Старик уже догадался, что этот очутился здесь неспроста. Но какая ему, Моришу, разница? С его‑то властью он победит любого!
Мориш снова цыкнул на своих клевретов: от скуки те начали горланить песенку странника‑пьяницы. Бандиты покорно затихли и, состроив умные лица, обратились к музыканту – намеревались приобщаться к искусству.
Подкрутив колок, менестрель ловко пробежал пальцами по струнам. Переливчатый звук напитал духоту обеденной, и паренек объявил название первой баллады:
– Песнь о прекрасной леди Ливэ́ль!
– Какая, твою ж, Ливэль! – вознегодовал Бородач. – Наяривай про мельникову дочку!
– Ага‑ага, про дочку! – поддержали его товарищи, но под суровым взглядом колдуна тут же присмирели.
Музыкант играл хорошо, даже превосходно. А вот пел он неважно: виной тому прохудившиеся сапоги да осенние дожди. И все‑таки голос его не утратил приятности, хоть и отдавал легкой хрипотцой.
«Песнь о прекрасной леди Ливэль» завершилась, и настал черед баллады о достославном, благородном и милосердном, но – увы! – сказочном рыцаре Альри́ке. Кое‑кто из мужчин заерзал на лавках, глотая хмельные смешки. Что их развеселило? Охотнику было все равно, он ждал.
Предпоследний куплет, где доблестного воителя загрызает коварный огнедышащий змей, потонул в немелодичном прорвавшемся наружу гвалте. Суть в том, что много лет назад историю Альрике переиначили. В народном изложении неугомонный рыцарь обрел земной покой, лишь когда дракон нечаянно, по безалаберности, на него присел. Менестрель, само собой, исполнял балладу правильно и не стерпел пренебрежительного отношения к легендарному, пусть и вымышленному, герою. Да и к себе тоже.
– Вы мешаете мне работать! Я не привык к подобному! – выпалил он.
– Катись тогда подобру‑поздорову! – посоветовал ему Джо‑Добряк.
«Спятил от голода», – заключил Боб, не умевший объяснить горячность музыканта. Поразмыслив еще с полминуты, трактирщик плашмя бухнулся под стойку – и сделал это как нельзя более вовремя!
– Так и поступлю! – дерзко воскликнул менестрель и, зачехляя лютню, сквозь зубы просвистел: – С‑с‑свиньи!
Охотник приготовился. Тот, за кем он наблюдал, не шевелился. Зато перепившие лиходеи ринулись к языкастому менестрелю с кулаками. Охотник плавно поднялся. Он не спешил: молодчики, кутившие в «Клюке», и в подметки ему не годились.
Пока храбрецы, источая густой сивушный дух, неслись к менестрелю, Охотник сгреб его за воротник и швырнул к двери. Юнец протестующе тявкнул, но додумался покинуть таверну на четвереньках.
Движения Охотника были молниеносны, едва различимы. Нападавшие не сразу поняли, что перед ними теперь не испуганный мальчишка‑музыкант, и налетели на чужака. Тот резким ударом в переносицу оглушил первого. Второму жестко вывернул запястье и оттолкнул пинком. Третий разбойник споткнулся о второго, покачнулся и сшиб теснившихся позади. Господа смутьяны грянулись на пол, соорудив завал.
– Я сам с ним разберусь, – досадливо выплюнул Мориш, выколачивая трубку о край стола.
Он пробормотал заклинание и махнул рукой в сторону Охотника. По неосведомленности своей Мориш полагал, что ему, познавшему тайну, нет равных.
Посрамленные бандиты расползались по углам. Охотник застыл посреди зала каменным изваянием. Мориш безбоязненно шагнул к нему.
– А сейчас как попляшешь? – самодовольно улыбнулся он.
К глубочайшему удивлению мага, Охотник издевательски фыркнул и выскочил на улицу. С головы его сорвало капюшон, взметнулись седые волосы.
Старый Мориш не поверил глазам. Он бросился за Охотником, посылая в него одни чары за другими, но волшебство отчего‑то не подействовало. И тогда Мориш воспользовался Гибельным Словом…
* * *
«Лужа, – определила Эрсиль, в ботинках захлюпало пуще прежнего. – На редкость мерзкая погода. Когда же это прекратится?»
«Никогда», – простонали великанские ели. Их разлапистые ветви сплетались над проселочной дорогой, что напоминала реку, текущую в необъятной темноте.
Разгулявшийся ветер толкал Эрсиль в спину, ноги подламывались, и все же она упрямо шла. За целый день Эрсиль так и не позволила себе отдохнуть. Она торопилась, но блуждания по чащобам графства Эльсул совсем измучили ее.
Ливень ослабевал, за облаками мелькнули крошечные звезды, и небо опять заволокло. А Эрсиль все брела и брела по чавкающей грязи на север. Деревья шумели и скрипели. Эрсиль чудилось, будто в лесу бушуют сумеречные фейри – и не те озорные курносые невелички, о чьих шалостях она с восторгом читала в детстве, а свирепые хо́уб‑лиэ́нны с морщинистыми лицами и зубами‑иглами…
Рядом затрещала хворостина, в кустах ежевики кто‑то закопошился. Эрсиль вздрогнула, обернулась: а что, если там, во мраке, скользит за ней по пятам уродливый карлик?! Потом скривила губы. Смех да и только! Вот уже три года скитаний, поисков, а из‑за такой малости чуть из собственной кожи не выпрыгнула!
Убеждая себя в том, что хоуб‑лиэнны давным‑давно вымерли, она покопалась в сумке. Вынула кулек с ломтем зачерствевшего хлеба и спохватилась, что не купила провизии во встречной деревеньке Тукби.
– Ви́верн меня задери… – пыхтела Эрсиль, вслепую обшаривая котомку. Ни крошки съестного! По закону вселенской подлости. – А ради справедливости, милейший виверн, задерите, будьте любезны, и стервеца, из‑за которого вся эта суматоха! – мстительно добавила она, присаживаясь на травянистый взгорок у обочины.
Он оказался мягким и даже не очень сырым. Хотя о сырости Эрсиль не беспокоилась – ее плащ из грубой ткани не помешало бы основательно выжать.
Сглодав горбушку, Эрсиль поправила лямки заплечного мешка и выпрямилась.
Ночные часы тянулись, отнимая последние силы: ни проблеска, ни огонька вдалеке. Унявшийся вроде бы дождь снова забарабанил по капюшону. Эрсиль с надеждой устремлялась к очередному повороту и твердила, что сегодня все закончится, наградой ей станет мирная обыденно‑счастливая жизнь без тревог и терзаний, без утомительных путешествий…
Лес немного поредел. Эрсиль взбодрилась: по ее расчетам получалось, что до Тэрлина около полутора миль. Впереди сверкнуло медно‑желтым, и вскоре появился двухэтажный покосившийся от времени дом. Верхнюю часть дощатого фасада подпирали обтесанные столбы, и под этим навесом грудился разномастный хлам. Возле порога имелось свободное пространство, озаренное помигивающей лампой у притолоки. А слева на погнутом штыре болталась жестяная вывеска с корявой надписью «Клюка». Для подобной хибары более точного названия и не придумать, рассудила Эрсиль.
С минуту она перебарывала глупое желание ринуться внутрь – сию же секунду, на всех парах! Но нет, сначала требовалось выяснить, что это за «Клюка» такая и чем тут занимается нужный ей человек.
