Истинный облик Лероя Дарси (СИ) - Петров Марьян (читать бесплатно книги без сокращений .TXT, .FB2) 📗
====== Часть 3. ======
На Доране, судя по всему, гулял неслабый вирус. После Свята и Майлза «заразились» Роше и Влад, оправдывая макеевский прогноз на все «сто». Радов в разы больше меня на альфу не походил, а тут ещё и похудел от «нервного перенапряжения», и похорошел, как майская роза. Анри ухаживал элегантно и осторожно, не напирая, не то, что два моих «луковых горя». Раз врач, мог бы и мастер-класс устроить для всех недотёпистых альф! Доктор, при всём своём обезоруживающем обаянии и светлой улыбке, для меня до сих пор оставался полнейшей загадкой. Как-то сами собой объединились в совершенно аморальное трио великан Роук (вот уж про кого сказано: «в тихом омуте черти водятся») и безбашенные милахи Пай и Пэтч. Попробовать они решили! На свою голову… Теперь Дэвида за глаза звали «папочкой двойни». Наступила весна… Климат на Доране практически не меняется. Но мы чтим земные времена года и международные праздники. Два Рождества, Новый год, начало весны, теперь уже и день Святого Валентина, День Альфы (если кто не помнит — 23 февраля), начало Омежьей весны и День Дурака… Однажды Макеев распечатал из интернета все утверждённые международные праздники и предложил год их ответственно праздновать. Я, как староста, тут же обломал всю малину, заявив, что если все хотят в отпуска, а в отпуска пары хотели по поня-ятным причинам, надо работать в усиленном графике. Синие кристаллы отправлялись на Землю по времени и по заранее заявленному плану. Это была своеобразная оплата медикаментов, продуктов питания, моментов удовольствия типа «интернет» и одежды высокого качества.
Надо ли говорить, что я так и не выбрал из двух одного? Я повёл себя, как капризная омежка, и объявил, что не могу объективно судить о достоинствах моих кавалеров, не пожив с ними бок о бок. Мне по их просьбе пришлось сбрить лишние волосы с лица, и теперь я, действительно, выглядел моложе, чем гласили данные паспорта. Свят и Майлз, конечно, на части меня не рвали, но их сопение за спиной вызывало конские по величине мурашки.
После Рождества первым, после моего объявления и, согласно какому-то спору, ко мне в комнату ввалился Свят. С шампанским… Лубрикантом и кольцом… Я был достаточно пьян, чтобы глупо поинтересоваться о причине столь позднего визита. На что мне кратко и лаконично заявили: меня пришли оттрахать во все дыры. Я попытался оттянуть момент «икс», но рокер, оказывается, терпение потерял ещё месяц назад. Мне, правда, позволили побегать по комнате, круша элементы мебели, от души наораться и даже надавать по наглой русской морде, проклясть её до седьмого колена и…. принять душ. После чего Свят надел мне на палец кольцо (когда успел заказать?) и опрокинул на кровать. Я был красный, как рак, когда стоял в одноименной позе, скрипя зубами и матерясь в подушку, пока пальцы Макеева разрабатывали мой тугой зад. Свята не остановило даже обещание нацепить подаренное кольцо на его же член. Девственности меня лишили максимально медленно и аккуратно, за что пропотевшему до костей рокеру было огромное спасибо. Я в полной мере познал ощущения совершенного кола, на который меня размеренно насаживали полночи. Утром я валялся в постели на животе бескостной медузкой, а Свят суетился вокруг меня, пытаясь вернуть краски в мою испорченную жизнь то свежим кофе, то кусочком пирога, то куриным бульоном… Потом пришёл Майлз, сел рядом, шумно дыша, и наконец взглянул полными грусти глазами: — Как… всё прошло? — спросил мулат, покусывая губу. — Было больно, — проворчал я, — но потом как-то… попривык. — Значит ли это..... что ОН, как партнёр, был внимателен и хорош? — прорычал мой добряк Майлз. — Д… Да-а, — я осторожно приподнялся с постели, получая ощутимые прострелы в натруженной пояснице и резкую боль в заднем проходе. — Майлз, я бы хотел попросить тебя… Не настаивать на контакте по крайней мере… недельку-другую. Меня выдернули из-под тёплого одеяла, безжалостно усадили на колени и расцеловали. — Я подожду! — Брук всё же был добряком. Очередь Майлза настала ближе к концу января. Весь день гигант не отходил от меня, словно боялся и не верил в неотвратимость этого события. Я выбил себе отгул, подготовился, как мог, проклиная своё легкомыслие по поводу выбора между русским и мулатом, и вечером встретил Брука во всей красе. Майлз неожиданно для меня зажался, как неопытный жених, и я растерялся, не зная, как себя вести. То, что опыт у меня уже был, ничего не решало. Когда я узрел агрегат Брука в полуспокойном состоянии, я решил выпить. Но мулат вдруг вышел из коматозного состояния, отобрал у меня бокал с алкоголем и начал ласкать так неистово и жадно, что я практически полностью расслабился перед сексом.
Майлз оказался безумно нежным, моё рычание и стоны от боли вызывали у него сильнейшие приступы вины. Мулат останавливался и подолгу зацеловывал мои губы, шею и плечи. Он добивался того, что моё тело, покрытое бисером холодного пота, переставало напрягаться и дрожать. Потом Майлз продолжал вторжение, а я понимал, как наказания могут быть многогранны и изощренны на исполнение. Кончил измученный я чуть позже от оральных ласк и отрубился, всё ещё не веря в пустоту моего тела в задней его части. Брука было слишком много, даже утром я остался растянут и кровил. Майлз носил меня на руках и стоически терпел мои проклятия:
— Сдался я вам, бараны упрямые! Что вы из меня сделали?! Какой новый вид сотворили?! А?! Черти! Недоальфа-полубета?! Ни сесть, ни встать!!! Рады?! Довольны?! Мне ж ещё отчёт доделывать! Мать вашу так!!! Свят слово сдержал и через некоторое время позволил мне доминировать. Брать оказалось всё так же приятно! Русский был не такой уж узкий, Макеев объяснил это тем, что экспериментировал в юности с неплохим учителем. Майлз готовился к расплате много дольше. В конечном итоге я попросил его не париться и не думать об ответной… ммм… услуге. Брук замотал головой и пробубнил, что он не хуже Свята. Это их чёртово соперничество! Майлз был крупнее меня в полтора раза, но терпения и сил расслабить темнокожего гиганта у меня таки хватило. Я нашёл особое место на его шее чуть ниже мочки правого уха. Едва я припал к нему губами, осторожно прихватывая кожу, мулат задрожал всем своим огромным телом и глухо застонал. Я победоносно осклабился. Секс с Майлзом снизу потянул на слабенькую троечку, я надорвал уздечку, наконец-то с сотого раза втолкнувшись в зажатого любовника, а мой гигант настрадался на полжизни. И если Макеева я, как альфа, удовлетворил на все сто пятьдесят процентов, то с Бруком мы решили больше ролями не меняться и поберечь здоровье. Потом я был удивлён, насколько я пристрастился к великолепной заднице Свята. Один вид его длинной мускулистой спины, гибкого стана и ямочек на поджарой попе приводил мой ствол в полную боевую готовность. Красивый молодой бес, совративший меня однажды и бесповоротно, продолжал это делать изо дня в день. Майлз был другом, а Макеев стал опасным наркотиком.
====== Часть 4. ======
Синеглазый смутьян и мулат разработали свой особый график работы, чтобы быть со мной днём и ночью и реже пересекаться друг с другом. Ревность зашкаливала. Стоило одному любовнику добиться моего «да», второй тут же, скрипя, зубами, требовал своего раза.
Я втихаря сдержал слово с подавителями, договорившись с Владмиром, иначе мой зад бы точно треснул. Страсти поутихли. Но вскоре Свят обо всём догадался и мне влетело.
Он зажал меня в одной из подсобок, заломил руки за спину и хрипло прорычал в ухо: — Не смей так своевольничать, старик! Не смей лгать! Просто скажи, если не хочешь или устал, но не относись к нам, как к скоту! Я и не думал, что Макеева так зацепит моя хитрость. — При чём тут скот, дурачина?! — взвыл я, пытаясь освободиться. — Говорить, да?! Много вы меня слушаете, когда управляет ваш член? Что было после дня рождения Полански, помнишь? Ты меня жёстко натянул в душе, а потом в комнату ко мне припёрся и продолжил! Едва узел удержал, помнишь?! Потом, пока я был в отрубе, куда-то свалил… А следом явился Майлз, побледневший от ревности. Я и глазом моргнуть не успел, как я уже был подан к столу. Слава Богу, сознание потерял! Что с вами обоими творится?! Что за безумный круглогодичный гон?! — Я… С ума по тебе схожу, старик… И не важно, снизу ты или сверху… Лучше тебя нет! — русский бес подаётся лицом мне в живот, обнимая длинными большими руками. — Свят! Снова-здорово! Я для кого распинался?! Любовь для меня не должна быть в тягость… не должна вызывать досаду или ревность! Всё… это её убивает… Таким уж я уродился, парень. Я приостанавливаю отношения с вами обоими, Свят. На лице Макеева появилось выражение провинившегося побитого пса. Он шумно задышал мне в живот, не поднимая лица: — Не шути так, старик… Я ж сдохну! — Не шучу! — жёстко и холодно рубанул я. — Всем нужно остыть! Я не бесправная омежка, что не может за себя постоять! Распустите руки, покажу, насколько серьёзным я могу быть! Посаженные на «голодный секс-паёк» молодые мужики превратились для поселения в серьёзную проблему. И Макеев, и Майлз даже на подавителях вели себя из рук вон! Грубили, вздыбливались по пустякам, хватали друг друга за грудки, задирались к Роуку, чутко охраняющему свой гарем, и к Анри. Мои самцы сбегали в забой почти на сутки, прихватив лишь легкий перекус и воду. Оба осунулись и похудели. Нрав Свята испортился совсем. Дело закончилось дракой с Роуком и Полански. Макеева в наручниках посадили в карцер, где он трое суток отказывался от еды и, без сна и устали, орал дикий блатняк на родном языке, который в такой форме за это время все и выучили. Полански вошёл в мою комнату без стука. Я расчёсывал мокрые волосы, стоя перед зеркалом в одном полотенце на бедрах. Полицейский мрачно окинул моё тело и покачал головой: — Теперь понятно, почему этот бесячий сукин сын так себя ведёт! И долго… это будет продолжаться? Ждём, пока у Майлза от недотраха съедет крыша? — От меня чего надо? — рык негодования вспорол мне горло. Мною опять пытаются управлять! Говорить, что мне делать! — Вы хотите сделать из меня секс-куклу, чтобы эти маньяки попритихли?! — Но… — Никаких «но»! Я парням попытался объяснить, что мне нужно прежде всего уважение и… передышки. Мне показалось, что взрослый мужчина покраснел. — Лер, ты для них царь и бог! Это только в твоих силах их… В коридоре послышались крики. Мы с Полански, как две борзые, рванули на шум. В столовой алый от гнева Владмир молотил половником мулата по железобетонной башке. Майлз сопел и прикрывался локтями. Рядом, не вмешиваясь в бой, усмехался Роше, подпирая плечом дверной косяк. — Что ж, мать твою, тут творится?! А, Брук? — процедил я. Вся публика переключила внимание на меня. По тому, как медленно и страшно расширились зрачки темнокожего гиганта, я вспомнил, что на мне из парадного только одно полотенце, и на голом поджаро-мускулистом теле сексуально поблескивают капли воды. Анри цокнул языком, и его зелёные глаза затуманились. Я тряхнул головой и сжал кулаки: — Майлз… За мной… Живо! Крутнувшись на месте, я быстро двинулся по направлению к комнатам. Меня подхватили на руки слишком неожиданно. — Пусти, скотина! Я ещё собственными ногами ходить не разучился! Меня уже тащили в берлогу со всей деликатностью медведя в период течки. В номере Майлза царил аскетичный порядок и кроме огромной разобранной кровати его ничего нарушало. Меня, словно величайшее сокровище, аккуратно сгрузили на постель и стянули с бёдер мокрое полотенце. — Чудо-о-овище! — застонал я, ибо жадные губы уже блуждали по моей коже, лаская живот и добираясь до… — Майлз, по… жалуйста, — часть меня уже мощно вбирали по самые гланды с хлюпающими звуками наслаждения. Мулат шарил по моему телу дрожащими руками и глухо рычал. Потом меня грубовато развернули и начали по-животному терпеливо вылизывать промежность, удерживая мои руки выкрученными за спиной: — Папу… твою… та-а-ак…!!! Ма-а-айлз, нельзя же так!!! — мой член нетерпеливо подрагивал, требуя внимания, но огромный любовник к нему не торопился. — Ты… зачем… показал им… себя? — прерывая движения языка, чеканил мулат. — Они… видели… твоё… прекрасное… тело… Ты совсем… не понимаешь? Свят… с ума… сходит… Я едва… сдерживаю… себя… А ты… Ты — только… наш!!! Наш! Мой! Я не просчитал это почти безотчетное движение. Майлз накрыл меня собой и прокусил зубами холку, ставя метку, как омеге. Потом, с невидящим от страсти взглядом, под аккомпанемент моего звериного воя, мулат толкнулся в меня, но… У него не вышло. По моему лбу стекали струйки пота, меня трясло от полубезумной бесячки: — Слезь с меня-я-я, животное! Сейчас же-е! Убью!!! — невероятным усилием я вывернулся из-под гиганта и въехал кулаком в его челюсть, отбрасывая от себя. — Поме… тил меня?! Совсем рехнулся??? Майлз грузно встал на колени: — Лер… Лер, я… не хотел!!! Всё, как в тумане было, Лер?! Лер, прости дурака! — Бог простит!!! — я, подхватывая полотенце, вылетел из берлоги Брука, хрустя зубами, и столкнулся с Полански: — Эй, Лер, остынь! Парень был не в себе! Ты ж не омежка, метка сойдёт! — Мы для вас что, бесплатное шоу за стеклом?! — взвыл я. — Наблюдаете спарринг двух самцов за задницу третьего???? Идите вы все к чертям!!! Я в забой!!! Если не вернусь — значит помер! Полански вперил взгляд в мои удаляющиеся голую спину и зад: — Да, старик Лерой Дарси, а ты, действительно, хорош, как ни посмотри! Понимаю парней, есть тут от чего голову-то потерять! Под землёй на своём заделе я проторчал двое суток. За мной спустился почерневший и злой Макеев. Они круто подрались с мулатом после произошедшего. Я мельком и хмуро осмотрел распухшую физиономию Свята и вернулся к работе: — Голодный? Я поесть принёс. Тут суп и кофе в термосе, — русский мялся у выхода, не перенося моё безмолвие. — Лер, старик, вернись, а? Все извелись. А громила особенно. Он тоже не жрёт ничего и не спит… Сидит, в одну точку вперившись, и молчит. — Я вернусь, дурачьё, пар выпущу… и поднимусь. Свон… Свят! Мне тоже хреново… Не такие чувства я хочу вызывать у любимых людей… друзей. — Старииик! — всхлипнул Макеев и сграбастал меня в медвежьи объятия. — Как же я тебя люблю! Я скучаю, возвращайся, не могу без наших вечерних кофейных пикировок, без твоего дыхания у моего плеча, без тебя не могу… жить! — по щекам парня потекли слёзы, заставляя меня по-настоящему опешить. — Эй, альфа, отставить сопли! Чего это ты расклеился?! Давай свой суп, жрать хочу до чёртиков! Я выхлебал суп-пюре через край, ухватывая зубами фрикадельки, потом так же жадно выпил кофе с молоком. — Ладно, веди меня на свет! — пробурчал я. — Забастовка окончена! Около входа в лифтовую сидел едва живой Майлз. Когда я и Свят показались, мулат вскочил, зашатался и тоже попытался пустить слезу. Я погрозил кулаком, потом протянул Бруку ладонь. — Забыли. Пустое! — Я очень… — Майлз упал на колени, цепляясь за мой комбез. — Знаю, идиота кусок! Сзади обнимал Свят, вдыхая запах моего нечистого тела, словно самый дорогой аромат на свете. — Что мне с вами, дураками, делать? Так я и вернулся в поселение, смиряясь с участью необходимого, как воздух, человека. Мои альфы теперь вели себя, как шёлковые, лишь изредка позволяя себе объятия и робкие ласки. Я позволял ласкам перерасти в поцелуй, когда сам хотел секса. Потому что едва наши губы сливались, срывало стоп-кран, и парни уже не могли остановиться. Майлз, видимо, всё же не справился до конца с комплексом вины. Он вёл себя очень сдержанно и даже робел, когда я позволял вольности. На моё удивление мулат отвечал, что боится опять слететь с катушек от страсти и навредить мне. Как-то вечером мы пили кофе на кухне. Свят ушёл в «ночную смену», чтобы не видеть нашего воркования. Владмир сварил нам дивное капучино, и мы разговорились втроём. Я искоса смотрел на похорошевшего чеха. Роман с Анри принёс свои плоды. Юноша стал более общительным и оживлённым, чаще осторожно улыбался, словно боясь показаться обычным счастливым молодым человеком. Я не узнавал этого высокомерного педанта, ранее задиравшего подбородок, да так, что мышцы шеи натягивались. Едва Майлз вышел по нужде, Влад подался ко мне всем телом… Комментарий к Часть 4. Мне посоветовали заканчивать главу интригой.
