Лес за стеной (СИ) - Жнец Анна (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
Все будут показывать на нас пальцами, обсуждать случившееся. Ни одна семья не пожелает с нами породниться. Мы станем изгоями.
Я никогда — никогда! — не выйду замуж.
Я только что поставила на своей жизни крест!
Раххан споткнулась о бордюр и едва не упала. Схватилась за меня, пытаясь удержать равновесие.
Зашипела в лицо:
— Пару метров — и влево.
Мы сделали, как она сказала, и снова оказались между торговыми рядами. Бежали, не обращая внимания на мусор и вонь. Это была граница между благополучной частью города и трущобами, современными технологичными зданиями и нагромождением лачуг без электричества и воды. Если Раххан надеялась, что сюда, в этот лабиринт убожества, за нами не сунутся, то ошиблась. За спиной слышался нарастающий топот. — Они не должны увидеть нас с этим! — крикнула сестра, задыхаясь.
— Так брось! — я посмотрела на сумку.
Раххан упрямо поджала губы.
В сердце кололо от сумасшедшего бега. Ноги не чувствовались. Мы обогнули неустойчивую конструкцию из фанеры, как сбоку кто-то налетел на нас и толкнул в темноту — незаметную щель между домами.
— Тихо, — раздался голос, который я меньше всего ожидала услышать. — Отступите в тень и присядьте. Ни звука!
Альб вышел из укрытия. Мы забились в угол, опустились на корточки и, дрожа, прижались друг к другу.
Топот оборвался.
— Ты видел их?
— Кого?
— Девчонок. Нарушили комендантский час.
Пауза в два удара сердца.
— Видел.
Ногти Раххан впились мне в предплечье. Я повернула голову. Альб стоял в конце коридора, образованного кирпичными стенами. На его профиль падал свет из единственного горящего окна.
— Куда они побежали? Почему не остановил?
Брат сплюнул под ноги:
— Потому что вам, жирдяям, полезна физическая нагрузка. Сегодня не моя смена, и я не обязан делать вашу работу.
— Говнюк. Всегда им был. Завтра же расскажу Гилену о…
— А я расскажу о том, что вы… — голос Альба опустился до шёпота.
Мимо протопали двое. Красными тенями мазнули в полосе света. Грузный поправлял сползающие штаны, низкий и квадратный задел брата плечом. Альб вспыхнул. Обернулся, стиснув кулаки, но, видимо, вспомнил о нас и решил не рисковать.
— Уроды! — бросил вдогонку.
Он смотрел им вслед, уперев руки в бока, и ответные «любезности» таяли в воздухе, словно сахар — в чае. Затем сгорбился, точно сдулся, и ступил во мрак нашего убежища — свет заслонила надвигающаяся тень. Она росла, приближаясь, — чёрная фигура без лица — пока не заполнила всё пространство и не нависла над нами карой божьей. Нас с сестрой, сцепленных в клубок страха, вздёрнуло на ноги. Я ощутила рядом движение воздуха и услышала звук, похожий на шлепок плети. Раххан вскрикнула, скорее, удивлённо, чем болезненно. Я успела морально подготовиться, когда уже моя голова описала дугу, а щека загорелась.
— Дуры! — раздалось сквозь звон в ушах.
Щёлкнула зажигалка. Брат нервно закурил. Рядом в темноте сердито сопела Раххан, но, слава Быку, молчала.
— А-алль, ну А-алль, прости, — протянула я заискивающе. Снова я лепетала этим ласковым детским голоском, снова примеряла образ маленькой девочки — образ, который ненавидела, но в который пряталась, словно в домик, потому что знала: угрюмой, сверкающей глазами сестре всегда доставалось больше. Пусть я тоже получала свою порцию наказания.
— О чём вы, Заур и бесы, думали?! Хотели оказаться на площади у позорного столба?! — прошипел брат, взъерошив короткий ёжик волос. Затянулся. — Я не желаю, чтобы мою семью полоскали на каждом углу. Чтобы за спиной обсуждали, как моих сестёр били палками, словно блудниц.
— Аль, мы не… мы просто…
— Я искал вас по всему городу!
Раххан фыркнула, и у меня затряслись руки: если брат услышал… Отвлекая Альба, я кинулась вперёд и повисла на его плече. Каялась и пыталась его задобрить словами. Иногда подобная тактика работала, иногда — нет, и я отлетала, награждённая новой пощёчиной.
Сегодня Альб отшвырнул меня с особой яростью. Выплюнул, наставив на нас указательный палец:
— Я не позволю сделать из меня посмешище!
Затем его взгляд упал на сумку в руках сестры.
— Что там у тебя?
Я задохнулась. Скулы Раххан напряглись и даже будто заострились. Брат протянул руку и почти дотронулся до холщового бока.
— Там то, что необходимо женщине каждый месяц, — соврала Раххан, не моргнув и глазом.
Брат замер, нахмурившись, а потом осознал, что ему сказали, — и отдёрнул руку от сумки, словно его стегнули кнутом, и весь — весь! — от подбородка до линии роста волос вспыхнул. Посмотрел на Раххан так, будто не верил собственным ушам. Как она могла произнести такое при мужчине?! Немыслимо!
— Тебе, сестра, надо быть скромнее, — Альб сглотнул и отвёл взгляд.
Раххан злорадно улыбнулась:
— Я буду. Обязательно. Обещаю.
Глава 3
Пока Альб возвращал нас домой самыми тёмными и безлюдными тропами (самыми безопасными, по его словам, ибо «я знаю маршруты, по которым патрулируют город») — в общем, пока его спина в чёрной водолазке мелькала перед лицом, я не могла отделаться от мысли. От роя мыслей. Почему не помешала сестре, а спряталась за углом, словна маленькая безвольная овечка, делающая то, что хочет пастух?
Оттого ли, что фанатично, не меньше Раххан мечтала прикоснуться к чуду? Или потому что сестра, если вбивала что-то в голову, никого не слушала?
Следуя за братом от дома к дому, я постепенно осознавала: произошедшее в той злополучной подворотне не просто неприятный эпизод, который забудется со временем и в худшем случае осядет в кошмарных снах. Не то, на что с лёгкостью махнёшь рукой и скажешь: «прошлое — прошлому». А нечто, имеющее серьёзные последствия. Одно из тех событий, о которых говорят «перевернувшие жизнь».
Понимала ли это Раххан? Или для неё цель, как всегда, оправдывала средства? Ради того, что лежало в сумке, она жертвовала не только возможностью завести семью, а — посмотрим правде в глаза — рисковала жизнью, ибо тайны, подобные этой, хранились в Ахароне до первой брачной ночи, а бесчестье смывалось кровью.
Ужас накрыл меня.
Я должна была остановить Раххан! Должна была помешать ей, чего бы это ни стоило. Но слабый голосок в голове, будто и не мой вовсе, упрямо возразил: «Не должна». Я понимала это на неком глубинном уровне, вопреки страхам и здравому смыслу, вопреки даже собственным мыслям по этому поводу.
Пытаясь избавиться от чувства вины, я говорила себе, что отец и брат не поступят с Раххан так… так, как поступают другие отцы и братья.
Нашей семье, довольно известной в Ахароне, принадлежала половина небоскрёба на улице Гнева рядом с Аллеей Статуй в семи километрах от леса, обнесённого стеной. С первого по сороковой этаж. Верхние три — занимали брат с женой, молчаливой девушкой, с которой нам так и не удалось подружиться в силу её замкнутого характера и тридцати двух этажей, оказавшихся непреодолимой преградой. Эсса редко покидала свою территорию и спускалась ниже тридцать седьмого, где располагался домашний храм. Раххан её недолюбливала, считала сумасшедшей и неприятно набожной, хоть и не знала в той мере, чтобы составить объективное мнение.
Женщинам в Ахароне молиться было необязательно. Нас считали — как точнее выразиться? — безнадёжными. Учи не учи домашних питомцев грамоте, те вряд ли прочтут хотя бы строчку. Всё, на что мы были способны, — повторять слова молитвы, как попугаи. А значит, для спасения недалёких женских душ требовалось нечто более материальное, чем религия, — дисциплина и контроль. Направляющая мужская рука.
Исключением не были и монахини, выполняющие обязанности служанок при храме. Если обычных женщин, таких как мы с Раххан, вероятно, сравнивали с аквариумными рыбками, то монахинь повысили до собак. Проповеди они слушали, протирая от пыли золотые подсвечники и намывая до блеска мраморные полы в тёмных закутках, где не бросались в глаза раздутым от важности прихожанам. Так, по крайней мере, рассказывала покойная Ирма.
