Ночь святого Кондратия (СИ) - Мышык Лев (книга регистрации TXT) 📗
— Пафнутий?
— Да при чем тут Пафнутий! Граф приходил. Ну, тогда еще виконт. Надо же было ему хоть кого-нибудь победить!
Зафира прижала конец пояска к губам:
— А ты его сильно любишь? — спросила грудным голосом, с замиранием сердца.
Шарлотта понурилась:
— Он сильно привык во мне сестру видеть. Товарища. Соучастника в походах за яблоками.
— А ты? — не отступила Зафира. — Ты что же?
— Ну… — Шарлотта надолго замолчала, — А что твой менестрель?
— Он не мой! — тут Зафира покраснела.
— И у вас ничего-ничего не было? — Шарлотта прищурилась. Зафира гордо оттопырила губу:
— Два раза!
— И… Замуж не звал?
— Нет, — понурилась уже Констанция.
— Все мужики — козлы, — отчеканила Шарлотта. — Но можно помочь горю. Вот, свеженькая настойка из Ежиного Короля.
— Из целого короля?
— Из целого у тебя денег не хватит. А вот из иголки — всего один золотой.
Зафира не стала рыться в кошельке: все золотые были у Юрия. Да и серебро она почти все спустила.
— А так не договоримся?
Шарлотта призадумалась.
— Ну вот мне бы место в тележке.
— Так ты же с солеварами едешь.
— Именно что с солеварами. О чем с ними говорить? С тобой интересно! Да и менестреля послушать… Заманчиво.
— Придется уговорить Константу.
— А она тебе кто?
Зафира пожала плечами.
— Подруга.
Шарлотта хмыкнула:
— Да уж вижу. С менестрелями все дружат.
— Ну ладно, — вздохнула Зафира, — я пошла. А то ужин готов, наверное.
Шарлотта посмотрела на чистые белые ручки собеседницы, ничего не сказала, и вернулась к своим притираниям.
Глава 12
Юрий проснулся от раскатистого смеха за пологом. В тележке вкусно пахло приправами, немного сыростью и сильно — мехом. Оно и неудивительно — Юрий спал на меховом плаще.
За пологом мерцал огонь — по всей видимости, караван уже встал на ночь. Удивительно, кстати, как это Константа и не послала его по воду? Хотя, судя по ржанию, есть кому воду принести паре симпатичных девушек. А о чем говорят, кстати?
Прежде, чем вылезать наружу, Юрий счел за благо прислушаться.
— А еще граф Дебиан победил странствующего упыря! — это был звонкий голос владелицы меховых трусиков, напомнивший Юрию куда более приятное пробуждение. Закончившееся, правда, прыжком в окно и бегом по крышам… Эх, знал бы он, чем это пробуждение закончится — спал бы себе дальше.
Да как тут заснешь, когда у костра то мужской гулкий бас хохочет филином, то женский высокий голос пищит и повизгивает от восторга.
— Странствующие бывают рыцари, а не упыри, — важно пояснил незнакомый мужчина.
— Велика ли разница! — кошка продолжила повествование. — Случилось так, что граф Дебиан, будучи в обучении рыцарским искусствам принял обет доехать до Третевальской ярмарки.
— Так она же в самом Третевале и проходит, разве это подвиг?
— Ну, Дебиану в тот год девять лет исполнилось. Он приказал оседлать лошадку и поехал. Сам. А на пути встретился ему тот самый странствующий упырь. Ну, который рабами торгует.
— И-и-и?… — судя по слитному вздоху, слушатели затаили дыхание. Юрий тоже пока передумал вылезать.
— Ну, а Дебиан его с ходу мечом по голове. Меч, правда, незаточенный был. Но хватило.
— Да ну… Как-то не верится. Мал еще.
— А стражники упыря куда смотрели?
— Ну, куда обычно — на сиськи. По сторонам, на девок. Там же ярмарка.
— А что потом?
— А что торгаш благородному сделает? Особенно, когда Пафнутий уже сообразил, куда делся воспитанник и примчался.
— Пафнутий… Пафнутий… А, знаю! Это кабан такой, на прошлом турнире у герцогов Виденских золотые черевички оторвал. И тут же подарил какой-то бабе.
— Не какой-то бабе, а законной жене!
— Заоконной, — гыгыкнул пьяный бас. — То есть, пока Пафнутий дома, он женатый. А как куда поехал, сразу холостой.
— Ты это… Давай лучше про Дебиана.
Кошка послушалась:
— А еще рассказывают, что граф заклятие знает, чтобы исправить все, что только ни поломано. И мечи, и часы, и даже зеркала разбитые умеет склеивать!
— На то и чернокнижник. А правду говорят, что он мосты по всему королевству строил?
— И огненную связь придумал, через воду переговариваться?
Константа фыркнула так громко и отчетливо, что Юрий узнал голос еще до самой отповеди:
— Как же! Изобрел! Зеркальцем перемигиваться меня дедушка учил еще когда этого вашего Дебиана… Маму танцевать не звали!
— Но мосты…
— Что мосты, — Константа очевидно завелась, — вот я расскажу, слушайте. Случилось так, что король послал графа Дебиана с письмом к бургомистру Сиченя на самом соленом море…
— Западный берег, что ли?
— Точно. Вот уехал граф и не возвращается. И думает уже король, что взбунтовался Сичень — там короля не любят…
— Знаем!
— И что посланник королевский уже не вернется.
Юрий узнал артистичный всхлип Зафиры.
— Но в должное время Дебиан возвращается — живой, здоровый. Только сильно пьяный. Еле с коня слез.
— Ты чего? Он же ни капли в рот не брал!
— А когда невеста сбежала — запил! — уверенно сказал бас.
— От тебя бы сбежала, и ты бы запил.
— Ой, да ладно! Он бы свечку поставил! На радостях.
— Константа, ну продолжай уже!
У костра зазвякали посудой. Даже в фургоне Юрий ощутил запах кулеша и собрался уже вылезать. Но тут подумал, что, пожалуй, внесет разлад в компанию, и та уже ничего не расскажет. А слушать почему-то оказалось интересно.
Так что Юрий укротил заурчавший живот и прислушался. Правда, пока что он слышал одно только бряканье мисок и невнятные благодарности повару. Константа, наверняка, светилась от гордости. Юрий припомнил мясо в бульоне. Утку, запеченную в глине… Вспомнил, как сам ловил уток — и решение его задачи выскочило само. Надо просто тихонько подойти за спинами — подумают, что до ветру вылез. И чего-нибудь утянуть поесть. А то в желудке уже буря и натиск.
Юрий плавными движениями, чтобы не отвлекать компанию, выбрался через заднюю стенку фургона и огляделся. Спиной к фургону и к нему сидели на траве шесть то ли семь человек — Юрий видел только бритые затылки мужчин и прикрытые платочками макушки женщин, не узнавая никого конкретно. А перед сидящими на колоде стоял котелок, откуда они черпали по очереди ложками. Юрий подумал, что можно сейчас ухватить котелок и рвануть в темноту — а что ж вы, заразы, не позвали на ужин?
Но бегать по темноте чревато. Или поломанными ногами, или выколотым веткой глазом. Так что Дьявол окинул взором пейзаж подальше, высматривая, чего бы сожрать. И скоро заметил — как по заказу — мешок, откуда Константа доставала хлеб и лук. Поверх мешка лежали обрезки окорока — весь окорок, судя по запаху, сварили в каше. Ну ничего, обрезки тоже подойдут… Юрий осторожно переместился на два шага правее и ближе к мешку.
Между тем Константа доела и решила закончить повесть.
— Ну так вот, ворочается наш герой из мятежного краю. Пьяней пива! Король тоже удивился, и так спрашивает: “Что случилось в пути, мой верный рыцарь?” На что граф отвечает с подобающим этикету поклоном…
— А он спьяну у ног его величества не заснул?
— Нет, Дебианы на выпивку крепкие. Этот, может, и непьющий. А вот папаша его… Ну, вот и докладывает посланник: “Ехал я по дороге, и в селе некоем лежит в луже худая пятнистая свинья. И что же это, королевский рыцарь свинью объезжать будет? Я ее секирой пополам, копьем насквозь, чеканом промежду ушей… А потом спохватился: а вдруг я какого-нибудь бедняка обездолил? Вон, свинья худая какая!”
Юрий сделал еще два шага. Вожделенный мешок немного приблизился. Константа то и дело вынимала из него что-нибудь. Но женщина сидела лицом к слушателям, а Дьявол двигался у нее за спиной, к тому же за границей освещенного костром пятачка, и потому рассчитывал остаться незамеченным.
– “И вот стал я спрашивать,” — Константа увлеклась, продолжила повесть, дирижируя ложкой, — “Чья была свинья худая? И не признался никто. Ну, думаю, надо ехать дальше. Для очистки совести я только напоследок объявил: вот я, рыцарь его величества. Я только что убил эту свинью! И тут, мой король! Вы не поверите! Мне как начали наливать!”
