Сны Эйлиса (СИ) - "Сумеречный Эльф" (библиотека книг TXT) 📗
И без того тонкие губы Раджеда вытянулись в одну недовольную строгую линию, чародей скрестил руки на груди. Его-то здесь терзало возможное нападение других сильных чародеев, а друг-приятель своеобразно развлекался в других мирах, заставляя еще понервничать за себя.
— Ну-ну, тогда будь добр объяснить, почему ты в таком виде? — категорично потребовал уточнений Раджед, отступая на несколько шагов и только тогда с неудовольствием замечая, что придется переодеваться, а один из любимых камзолов испорчен. Конечно, магия сумела бы его очистить, но на нем уже навечно запечатлелся след обиды и обмана. Раджед посмел показать свою слабость, в очередной раз выставил себя человеком перед заклятым другом. А Эльф-то точно этого и добивался!
— Напоролся на одного упрямого типа с крепкими кулаками, — усмехнулся Сумеречный, стирая кровь с разбитых губ, но чуть не упал. И льор снова забыл о камзоле, все же поддерживая своевольного бессмертного странника.
— Упрямее меня? — хохотнул Раджед, ныне почти не питая никакого сочувствия к Стражу Вселенной, поступки которого не поддавались логическому объяснению.
— Представь себе, — отзывался Эльф, шаря мутным взглядом среди витых каменных лепнин, побитых следами гнева хозяина башни.
— Возмутительно! Кто-то смеет быть упрямее меня. И зачем же ты подставился под его кулаки? — любопытствовал Раджед, недовольно постукивая квадратным каблуком сапога по полу. Веселым тоном он вечно давил в себе цепкие корни грусти, тревоги, а порой и паники. Хотя страх и беспомощность редко становились его спутниками, за что он благодарил судьбу. Но теперь беспокойство за жизнь Софии терзало острым шипом, пронзавшим сердце. Неизвестность — главный враг сильных.
В какой-то мере он теперь понимал, что чувствовала девушка, когда он утащил ее маленькую сестру да еще наговорил неизвестно чего. Глупо, нелепо, даже подло. На тот момент план казался безупречным, теперь же он видел, что подвергал сердце гостьи неизмеримым мукам, вытеснявшим ростки всех других возможных чувств. Может, и сам не сознавал сначала, чего желал добиться: завладеть ее телом или найти ключ к душе и сердцу. Да и знал ли, что значат все эти красивые слова?
Яркий янтарь бился в его груди, но оставался при этом камнем, а не живой искрящейся смолой, способной таять и плакать под лучами солнца.
Но от мыслей решительно отвлек Эльф, ноги которого все же подкосились. Раджед счел, что лучше уж его усадить или уложить на что-то. Самым ближайшим предметом мебели по иронии оказался трон.
— Там еще аккумулятор был с током… — шептал в полузабытьи Эльф. — Впрочем, неважно. Я хотел почувствовать себя человеком.
— Вот и хватит! Давай-давай, возвращайся, — помахал перед лицом приятеля льор, призывая не закрывать глаза. — Что это было вообще? Форма мазохизма?
Эльф собрался с мыслями, потихоньку возвращая свои кости на прежние места. С кожи его исчезали мелкие ожоги от ударов током. Его словно подвергали всем возможным пыткам. И при его-то силе он позволил! Раджеду казалось, что вокруг него кружат сплошные загадки, шарады и ребусы вместо людей. Он не понимал их и не позволял понять себя. Достаточно созданного образа, так проще, так легче сберечь себя настоящего. Только запрятал так далеко, что потерял ключ от этого подвала.
— Нет, не мазохизм… — стискивал виски Эльф, растирая их. — Одно дело видеть все миры, другое дело ощущать на своей шкуре. Если совсем превращусь в бестелесного неуязвимого призрака, то сделаюсь окончательным циником.
На лице его было написано какое-то исступление, граничившее с безумием. Прозрачные глаза, сильно заплывшие синяками, смотрели куда-то в пустоту, точно через все предметы, прошивая видением множество световых лет космических пустот.
— Поэтому время от времени надо получить по зубам? — пожал плечами льор.
— Это лишь следствие наблюдения с близкого расстояния, — буднично попытался иронизировать Эльф, но закусил ожесточенно губы, замолчав на несколько минут, только трясясь нечеловеческой лихорадкой. — На том острове творится ужас. И я… ничего не могу сделать.
Эльф поднял на друга глаза полные такой боли, что Раджед живо представил: именно так смотрят ангелы-хранители, когда не успевают спасти человека. Впрочем, в Эйлисе была своя вера, но земная казалась Раджеду в чем-то более интересной и непостижимой для них, поклонявшихся камням.
— Так же, как и в Эйлисе? — вздохнул льор. — Ничего не можешь сделать?
— Так же. По той же причине, — раскачивался из стороны в сторону Сумеречный, точно баюкая себя. — Нельзя… Ох, нельзя, иначе…
Время шло, тикало песчинками, осыпалось каменной трухой. И льор сознавал, что София где-то там, за морем. Вряд ли она была колдуньей или открыла в себе дар, вряд ли ведала, куда бежит. Либо кто-то похитил ее, либо обманул. И наверняка из-за него. Тяжелое бремя вины и растерянности пробегало электрическими импульсами, точно это его били током пираты. Ноги просили сорваться с места и бежать. Но знать бы куда! Да и Эльфа не велел бросать долг, все больше нарастала раздраженность: пусть бессмертный друг и желал почувствовать себя человеком, но кому от этого легче, если не находится от него посильной или даже самой крошечной помощи?
— Ладно-ладно, клоун-эксцентрик, собирай свои ребра и зубы, все равно одна видимость, — отмахнулся от чужих нелегких проблем Раджед. — У меня для тебя новость, которую ты наверняка знаешь.
— Да, она сбежала, — тут же спокойно отозвался Сумеречный. Знал ведь все наперед! Знал, наверное, и исход всех этих опасных эскапад.
— И куда? Если туда, куда я думаю… — навел на нужный диалог Раджед, строя свои теории. — Это все Огира.
— Ты все-таки спрашиваешь меня? — оживлялся Эльф, уже довольно нагло растекаясь на широком троне-диване с витыми ручками.
— Нет. И да. Если он отправил ее на тот материк… — отзывался Раджед, лохматя свою золотую гриву.
— Но ты ведь не враждовал с малахитовым льором Сарнибу? — напомнил об одном из правителей восточного материка Сумеречный. Сарнибу Тилхама и правда отличался тихим нравом; за свои пятьсот лет не уничтожил ни одного противника, хотя обладал немалой силой, да и башня его была одной из самых высоких и неприступных. Но он тоже ничего не делал для Эйлиса, жил затворником, пестуя какую-то свою давнюю печаль. Так что Раджед немногое знал о далеком соседе, хотя владения малахитового льора простирались от Янтарного до Ледяного моря.
— Нет, не припомню, чтобы мы что-то делили, льораты далековато друг от друга, — задумался льор, но его мучила тревога. — Если орлы унесут ее к Аруге Иотилу, то сам догадываешься, чем это чревато.
— Что же ты сделаешь? Бросишь ее? Если уж она только твоя игрушка, — провоцировал по привычке Эльф. И так уже несколько сотен лет! Они провоцировали друг друга и поддевали, но, может, именно это не позволяло окаменеть в своем самодовольстве.
Раджед замер, точно каменные плиты поглотили подошвы сапог. Ловкая издевка Сумеречного срывала тонкую корочку свежей раны, и кто-то болезненно еле уловимо пел из-за завесы: «София — луна моего неба — если с тобой что-то случится, то солнце потеряет свой свет».
— Не брошу, — ответил сдавленно льор, тут же встряхивая головой, как отгоняя вцепившуюся в плечи гарпию отчаяния. — Придется покинуть башню. Аруга — просто старик, которому из уважения и жалости отдали почти окаменевшее прибежище. Но вот Илэни… С ее ревностью и мстительностью. На кого же оставить портал и вторую девчонку…
— Значит, это уже не игра? — пытливо интересовался Эльф, склоняя голову набок, как любопытная птица.
— Игра идет до тех пор, пока соблюдаются мои правила, — почти озлобленно скривился льор, указывая на собеседника. — А ты устроил диверсию, между прочим! Ни за что не поверю, что София сама прорвалась через магическую защиту.
— Так ты все-таки переживаешь за нее? — улыбнулся Сумеречный, приподнимая залепленные запекшейся кровью брови.
— Да, — честно признался Раджед, не видя причин скрывать. — Я привел ее в этот мир, это кое-что значит. Я несу за нее ответственность. Она все-таки моя гостья, даже если считала, что пленница.
