ТКС-2 (СИ) - Бариста Агата (читать книги полные .txt) 📗
Вскоре все три дракощейки парили в воздухе, обследуя верхние ярусы, и наблюдать за их повадками было столь увлекательно, что я не ощущала времени.
Ищейки скрупулёзно обследовали отдел и в конце своей деятельности указали на те объекты, где почуяли следы Мортена. Их оказалось не так много, как я опасалась, но всё равно, когда мастер Аттиус при помощи рыжеусого дядечки снял фолианты с полок, библиотечный стол оказался почти весь заполнен. По счастью, дракощейки оказались хорошо выучены и смогли особыми сигналами обозначить экземпляры, на которых они чуяли самый сильный запах. Можно было надеяться, что именно это содержание интересовало Мортена больше всего. Отобранную стопку Кайлеан сразу отнёс на соседний стол и начал незамедлительно просматривать.
Кайлеан Георгиевич был большим собственником по части владения информацией. Я справедливо опасалась, что он, глазом не моргнув, скроет от меня всё, что ему потребуется, поэтому стояла чуть позади и старалась не дышать.
Через некоторое время стало понятно, что Кайлеан уделяет одной рукописи повышенное внимание, он то откладывал её в сторону, то возвращал и листал в задумчивости. Рукопись пребывала в ужасном состоянии — не то рваный, не то обгрызенный переплёт, хрупкие пожелтевшие страницы, обильно испещрённые пятнами. Кое-где текст был частично размыт, где-то его скрывала непонятная субстанция. Я даже заметила круглые следы от стаканов. Но самым ужасным было то, что язык рукописи оказался мне незнаком. Округло-кудрявые буковки неровно нанизывались одна на другую. Просто какой-то грузинско-эльфийский алфавит, в сердцах подумала я. А если судить по внешнему виду, то вообще можно было предположить, что перед нами любимая поваренная книга — тут соус пролили, тут маслом брызнули, а здесь на листы винегрет уронили и долго возили вилкой, пытаясь его собрать.
Подошедший Ариэль Аттиус взглянул и произнёс:
— А-а-а… Бертольд Бромбс, «Жизнь нежити»… Блеск, арабески, игры разума… Но ведь никто не смог воспользоваться этим трудом на деле.
— Однако «Жизни нежити» было уделено куда больше времени, чем практическим изысканиям других, — пробормотал Кайлеан. Он продолжал бегать взглядом по выцветшим строчкам.
Мастер фыркнул.
— Воображение у Бромбса, конечно, было хоть куда. Думаю, следы на рукописи — банальное подтверждение этого факта. Мортен открыл ненароком, зацепился за какое-нибудь парадоксальное утверждение — и понеслось… Я и сам когда-то провёл бессонную ночь, случайно заглянув в сии писания. Был обескуражен неоднократно и не менее трёх раз жестоко шокирован. Бромбс умел привлекать внимание к своим текстам. Но его чары скорее из разряда писательских, по моему разумению, в нём погиб большой поэт.
— Кто-нибудь населяет эту книгу? — спросил Кайлеан, поразмыслив.
Мастер Аттиус снова фыркнул:
— А как же — Бромбс не был бы самим собой, если б не подселил какую-нибудь пакость!
Кайлеан немедленно — с хищным выражением лица — произвёл пассы, над книгой закурился синеватый дымок, из дымка воспарила прозрачная фигура — тучная, с большим животом. Фигура держала в одной руке нечто призрачное, но явно напоминающее куриную ногу. Откусив от ноги, призрак, явственно чавкая, спросил:
— Чего надо?
7
Куриная нога была развеяна по ветру сразу после этих слов. Обжора с недоумением глянул на свою пустую руку, вытер её об призрачную рубаху, вздохнул и сказал:
— Простите, не признал сразу, что здесь кто-то из властительных Карагиллейнов. — Кряхтя, он изобразил намёк на поклон, согнуться сильнее не дал живот. — Ваше Величество?
— Мы пока «Наше Высочество», — холодно сообщил Кайлеан Георгиевич, — но это временно. Я — Кайлеан Третий.
— Сынок Джорджи? Младшенький? Надо ж, годы-то как летят… Только поглядите — молодой орёл! А ведь ещё вчера по малолетству библиотеку поджигал… как сейчас помню — штанишки коротенькие, спичка в ручонке дрожит… а кругом неразбериха, греки бегают, кричат «Ребята, Аристотеля спасаем!», римляне — «Нет, сначала Плиния и Сенеку!»… египтяне чучело какого-то крокодила вперёд пихают… драка началась… так и не спасли ничего… Э-хе-хе…
Призрак снова вздохнул, как мне показалось, преувеличенно тяжело.
— Если вы имеете в виду пожар, уничтоживший Александрийскую библиотеку, то это не я, — ещё холоднее сказал Кайлеан. — И вообще вы что-то путаете. Моя дрожащая ручонка отродясь спички не держала, мне без надобности. А в нашей библиотеке пожар я устроил только раз. И дальше Драконьего отдела возгорание не пошло. Всего-то один стеллаж и обгорел.
— Путаю? Э-хе-хе… наверное, это у меня от недоедания в голове помутилось, — призрак раскрыл перед собой пустую ладонь и воззрился на неё с глубокой печалью. — А говорите — дальше Драконьего отдела дело не пошло? И всего один стеллаж обгорел? Это у вас, наверное, тоже от недоедания. Кушали бы кашу хорошо — спалили бы всё дотла.
— К делу, — оборвал светскую беседу Кайлеан. — Я отвлеку вас ненадолго. Мне нужна информация, потом сможете продолжить свою трапезу.
— Да разве ж это трапеза? — возразил призрак. — Так, перекусон. Чтоб до обеда дожить.
Не вступая в пререкания, Кайлеан воссоздал фантом Мортена. Я обратила внимание, что он внёс некоторые поправки, и теперь облик Мортена приближался к усреднённому, больше напоминая тот портрет, что вышел у Ариэля Аттиуса.
— Помните этого человека? Он заглядывал в вашу книгу года два назад.
Толстяк долго разглядывал Мортена, наклоняя голову то так, то эдак, после чего произнёс:
— Впервые вижу.
На мой взгляд, он врал. Видел он Мортена, но по каким-то причинам желал это скрыть. Я хотела заявить об этом, но побоялась помешать. Впрочем, Кайлеан, похоже, считал так же.
— Подумайте как следует. Напрягите память. Следствием установлено, что этого человека ваша книга весьма заинтересовала.
— Следствием? — Глаза толстяка глянули из-под набрякших век внимательно, и я подумала, что он далеко не тот беспечный обжора, каким хочет казаться.
— Он преступник.
— Но вы его не схватили, — констатировал призрак.
— Это вопрос времени.
— Тут я вам не помощник, Ваше Высочество. Я вообще ем всё время. А когда не ем, то пью. Сильно пью. Мне некогда обращать внимание на тех, кто суёт нос в мою книгу.
— Бросьте. Вашу книгу не Шекспир написал. В неё редко заглядывают. Уверен, вы помните каждого своего читателя и помните, на что обращалось особое внимание.
Толстяк был непреклонен.
— А этого юношу — не припоминаю.
Кайлеан некоторое время молчал, потом вымолвил со значением:
— Вам не поздоровится, если будете скрывать факты от королевского правосудия.
Призрак выпрямился и попытался втянуть живот.
— Я — копия Бертольда Бромбса, но не его привидение, а его создание. Я нежить и не умирал никогда. — Он мстительно усмехнулся: — У тебя нет надо мною власти, некромант.
Кайлеан улыбнулся ответной акульей улыбкой (я видела её сбоку, но даже с такого ракурса она вызвала дрожь):
— Это так. Но у меня есть власть над твоею книгой. Погибнет она — погибнешь и ты.
— От меня никто ничего не узнает.
— Что же такого есть в Мортене, что ты готов на всё ради него? — прищурясь, спросил Кайлеан.
— А вы не знаете? — с каким-то непонятным весельем сказала копия Бромбса. — Тогда вам не понять.
Кайлеан снова долго молчал, потом начал говорить замогильным голосом:
— Властью, что дана мне кровью Карагиллейнов, приговариваю рукописное творение Бертольда Бромбса, именуемое «Жизнь нежити», к переходу в небытие через испепеление. Испепелению подлежит только оригинал рукописи, печатным копиям даруется существование. Призраку, населяющему оригинал, даётся минута на подачу апелляции. Время пошло.
Он вскинул руки над книгой.
Позади что-то сдавленно произнёс Ариэль Аттиус, но больше он не издал ни звука. Промолчал и рыжеусый дядечка, имени которого я до сих пор не знала, промолчал и Харлин, только дракощейки взволновались и жалобно заскулили.
