Дело о красной чуме (ЛП) - Сэйнткроу Лилит (бесплатные полные книги .TXT) 📗
— Я не уверен, — Клэр призвал способности, сканируя колонки текста. — Бермондси, да. Уайтчепл, да. Ламбет, — он отметил, как мисс Бэннон дрогнула, и эта информация ушла в ее ящик в его разуме, и продолжил. — Крипплгейт, да. Сэнт-Жиль. Берег — там-то почему? Ах, да. Сэнт-Симонройт, Моррис, конечно, знает историю. И причалы, ох, распространится как пожар. Уже распространяется, — он тяжко вздохнул. — Как он умер, мисс Бэннон?
— От своего творения, сэр. Я привела его к королеве, он мало протянул, — она приняла тарелку — две сосиски, фрукты и милая булочка — с кивком, и Микал принялся нагружать другую. — Это было неприятно. Конвульсии, всюду кровь.
Клэр закрыл глаза. Хотелось уснуть. Он так устал.
— Он умер при королеве? Вы показали его Британии?
— Конечно, — она растерянно смотрела на него сквозь ароматный пар ее булочки. — Вы побледнели.
— Может, Британия защитит свой сосуд, — губы Клэра подозрительно онемели. Он взял себя в руки. — Эта болезнь очень общительна, мисс Бэннон. Опасность велика.
— Общительна? — она побледнела и посмотрела на тарелку. — Заразная? Очень?
— Да. Очень. Кто еще был там?
— Несколько персон, — признала она. — Я о них не сильно переживаю, — она решительно обратилась к завтраку и спокойно принялась поглощать его. — Я все еще не понимаю масштабы угрозы, Арчибальд. Объясните за завтраком. Я не могу долго отгонять просьбы короны передать информацию.
Он понимал, что мисс Бэннон поступала по-доброму, не говоря, что притащит его и Вэнса Британии, чтобы все объяснить.
— Мы нашли изначальный источник болезни. Вы изучали историю, мисс Бэннон?
— Мое образование, сэр, было лучшим, обеспеченным Коллегией, — но в ее тоне не было резкости. — И я продолжала дальше учиться. Какая часть истории вас интересует?
— Тысяча шестьсот шестьдесят шестой. Великая чума.
«И в это время Лондиний горел».
Наступила тишина. Мисс Бэннон опустила приборы, взяла чашку, оттопырив мизинец. Микал устроился на свой стул, тарелка была с такой горой еды, что удивляло, что фарфор не разбился.
— Жуткое время, — отметила она, сделав маленький глоток.
— Точно. И мы вот-вот снова пострадаем от этого, если наука — в форме доктора Вэнса и меня — не сотворит чудесное лекарство. Сыворотку, если мы правы.
— А если нет?
Дверь открылась, появился Вэнс — свежий, в новой одежде, что ему явно обеспечили Финч и его ребята — его глаза были особенно темными, но Клэр не мог различить эмоцию.
— Если нет, — сказал Вэнс, — тогда, мисс Бэннон, Лондинию и всему миру поможет только Бог. Ваше гостеприимство чудесно, хотя ваши слуги не поддаются очарованию и вежливости.
Мисс Бэннон моргнула.
— Они не тратят это на тех… гостей… к которым я выразила отвращение, — сухо ответила она. — Завтракайте, сэр. Серебро должно остаться на столе.
— Я — художник преступления, мадам. Не простой вор, — он поправил рукав и прошел в комнату, с интересом озираясь. — Ваш неаполитанец вот-вот придет. Все еще недоволен.
«А когда он бывает другим?»
— Постарайтесь не подраться за столом. Наша хозяйка такого не одобрит, — Клэр тяжко вздохнул и посмотрел на газеты. Есть он не хотел.
— Боже правы, — мисс Бэннон сделала ее глоточек чая. — Есть в этом доме те, кого вы не вывели из себя, Вэнс?
Это было объявлением войны, по мнению Клэра. Вэнс сделал вид, что не заметил.
— Мистер Клэр, наверное. И, уверен, есть пара слуг, что меня не видела. Какие новости, старина?
«Мне надоедает твоя фамильярность», — но Клэр отогнал раздражение. Оно не помогло бы.
— Мистер Моррис пал жертвой своего творения, так что мы вынуждены продолжить эксперименты. Его бумаги и детали его экспериментов… мисс Бэннон, у нас ведь этого нет?
— У меня есть догадки, где их можно найти, — тон мисс Бэннон стал чуть холоднее. — Надеюсь, тот, у кого они, еще не покинул берега Англии, или я буду раздосадована необходимостью путешествия. Я требую всей информации о природе заболевания. Может, это еще можно исцелить.
— Я был бы рад, — Клэр закрыл «Таймс» и открыл «Курьера», у которого было жуткое качество бумаги, неприятные формы букв, но там хорошо описывались страдания низших классов. — Признаюсь, мисс Бэннон, я уже не так оптимистичен.
Глава двадцать шестая
Любой подарок
Саффрон-Хилл бесцветно горбился под утренней моросью. Эмма ощущала себя так же подавленно, ее силуэт размывал легкий морок — просто размазывал, когда на нее пытались смотреть, чтобы ее одежда не бросалась в глаза. Микал рядом с ней был неподвижен, разглядывал конец улицы, где она соединялась с Филд-Лейн, и грязь страшнее было сложно найти даже в Лондинии.
В левой руке Эммы был обрывок тонкой серебряной цепочки. В ее звеньях запуталась прядь жестких темных волос. Маленький медный амулет рядом напоминал двуликое божество Индаса, одно из многих, у которого не совпадали интересы и принципы.
«Они готовы, слуги Британии — эксперты принципа разделять и властвовать. Мы делали так со времен Золотой Бесс, и раньше. Мы научились хорошо, но эти уроки плохо применяем».
Какой инстинкт заставил ее тихо забрать кусок цепочки, который она нашла затерявшимся в большой лиловой кровати Левеллина Гвинфуда давним летним утром? Их отношения умерли из-за некой французской «актрисы». Эмма не хотела делиться, но и терпеть ложь не собиралась. Проститутку пронзил нож ее «менеджера» — Эмма считала себя невиновной и обвинения не принимала. Она даже почти хотела простить.
Она не была провидицей, и хозяин цепочки — и темных волос, что запутались в ней — удивил ее. Она думала, что Ллев был католиком во всем, так что она тихо покинула его дом и вернулась к себе с дешевой цепочкой, горящей в ее кармане.
И она никогда больше не принимала его и не искала его общества. До дела, когда они пересеклись с Клэром, и до… да.
Любой идиот с эфирным талантом умел применять симпатию. Старина Ким даже не будет насторожен. Она никому не говорила об этой мелочи. Ким, наверное, думал, что лорд Селвит оставил себе обрывок на память, а Ллев мог даже не знать, что его шалость была раскрыта, и доказательство очутилось в ее ладонях.
Она крепко сжимала его, кулак в перчатке был еще и перевязан бережно Микалом шелковым платком. Это не должно ослабить связь симпатии. Она не хотела переходить к кровавым и утомительным методам поиска.
Дети с серыми лицами в бесцветных лохмотьях сидели в тенях, эфир тут был густым от страданий. В Уайтчепле было много гнева, но этот уголок Лондиния свой запал давно растерял, остался только пепел безнадежности. Чудесное место для волшебника, чтобы скрыться, но эфирный вес на нервах потом сказывался.
Если у него еще остались нервы.
Цепочка и амулет гудели живой магией, она уловила ритм, горло заполнил странный шепот с тяжелым акцентом в нескольких местах. Это была песня специй и благовоний, пыли Индаса среди дыма, и она чуть не отвлеклась, подумав, что Микал может ее узнать.
Она ждала. Терпение было необходимым, хотя осознание, что ценное время уходит, трепало ее нервы. Клэр плохо выглядел утром, бледный и влажный, но кто бы не был поражен, столкнувшись с этим? И с противным профессором искусства.
Мужчина выглядел гадко, его ухмылка была знакомой, особенно после недавнего визита Эммы в Уайтчепл, где она заглянула за темный занавес, прикрывающий воспоминания до Коллегии. Она не любила их, старалась держать как можно дальше.
Вот только они не всегда слушались.
Магия симпатии встрепенулась, проверяя ее хватку. Подобное притягивалось, и, конечно, у него будет защита, может, даже опасная. Но он не был дома, и он не мог выпускать много эфирной силы, чтобы она не сплелась неожиданно, поглотив его заживо.
Неприятный был бы конец.
Еще трепет, уже отчетливее, и она указала свободной рукой, кривой символ сорвался с ее среднего правого пальца. Микал придерживал ее за руку и вел по улице, старые камни и кирпичи покрывал толстый слой грязи. Это была не слизь, но тоже было гадко.